"Вся жизнь - странничество". Единственный в России слепоглухой доктор психологических наук Александр Суворов - о пространстве, музыке и общении

Даниил Андреев в "Розе мира" говорит, что есть люди, развязывающие кармические узлы уже здесь - развязывающие не только свои кармические узлы, но и чужие. Метод их прост на первый взгляд, но на самом деле труден в исполнении. Метод этот называется - человеколюбие. Этому всю свою жизнь учит детей и взрослых Александр Васильевич Суворов, с которым мне посчастливилось познакомиться и уже несколько лет переписываться. На днях ему исполнилось 70 лет.

Путь Александра Васильевича удивителен и вдохновляющ. Родился он в Киргизии, во Фрунзе, в четырехлетнем возрасте потерял зрение, к девяти годам наступила глухота. Обучаться ему довелось в Загорском детском доме для слепоглухих. Потом уже оказался в Москве, став участником так называемого "Загорского эксперимента" лаборатории обучения и изучения слепоглухонемых детей НИИ дефектологии Академии Педагогических наук СССР, под руководством доктора психологических наук Мещерякова, доктора философских наук Ильенкова, академика АПН СССР Леонтьева и их друзей. Затем - учеба на факультете философии МГУ и на факультете психологии МГУ вместе с тремя другими детьми: Натальей Корнеевой, Юрием Лернером и Сергеем Сироткиным. С 1977 году Александр Васильевич работал в НИИ общей и педагогической психологии Академии педагогических наук СССР.

Александр Суворов - психолог, педагог, доктор психологии, ведущий сотрудник Московского психолого-педагогического университета, почетный доктор гуманитарных наук Саскуаханского университета (штат Пенсильвания, США), действительный член Международной академии информатизации при ООН, автор книг по педагогике, философии психологии, с 1 сентября 2022 профессор, доктор наук кафедры специальной психологии и реабилитологии факультета клинической и специальной психологии МГППУ.

Название одной из его книг дает представление и о его пути, и о деле его жизни: "Встреча вселенных, или Слепоглухие пришельцы в мире зрячеслышащих". В интервью, опубликованном в "Литературной России", Суворов говорил:

"В 70-е годы ходовой была цитата из письма Горького Ольге Ивановне Скороходовой, в котором Алексей Максимович определил слепоглухих как "существа для эксперимента". Я всегда был готов служить в качестве такого экспериментального существа, ничего обидного в этом не видел и был готов отвечать на любые вопросы".

И я, конечно, первым делом вопросил о пространстве, каким оно представляется ему? Суворов отвечал: "Если танцевать от печки, то первоначально, разумеется, формируются образы ближайшего пространства - своего тела, комнаты, в которой живет слепоглухой, ближайших окрестностей дома. Потом уже средний уровень - пространство региона, в котором живешь, той же Москвы. А дальше - пространство страны, планеты, вселенной…

На факультете психологии МГУ в программу входила и, конечно, входит книга Конрада Лоренца "Кольцо царя Соломона". Там есть глава про водяных землероек. Я ее подробно цитирую в своих книгах. Прочитав эту главу, я сразу решил, что я - по способу ориентировки - водяная землеройка. Эти зверьки ориентируются на ощупь, миллиметр за миллиметром ощупывают незнакомое пространство, и лишь по хорошо разведанным маршрутам носятся как угорелые. Но стоило экспериментатору убрать на одном из их маршрутов камень, на который они привыкли с разбегу вскакивать, как первая же землеройка, неожиданно плюхнувшись в воду, вернулась к концу знакомого маршрута, опять миллиметр за миллиметром ощупала изменения до продолжения знакомой траектории, а дальше снова помчалась. И так же все остальные.

Я точно так же, изучая окрестности своего дома, залезал с ориентировочной тростью во все тупики, отвергая предлагаемую наблюдавшими зрячими помощь. А, изучив все места, куда не надо лазить, я туда больше и не лазил, спрямил свои траектории. И лесопарк Лосиный Остров так же изучал.

Вы мне писали недавно, как наощупь преодолевали камыши речки Вазузы около районного поселка Сычевка. Вам пришлось подтягиваться за эти могучие камыши руками, подтягивая и байдарку, иногда попадая в тупики, так же подтягиваясь выбираясь из них… Совсем как я.

Но всю вселенную так не ощупаешь. Очень жаль, что мало рельефных карт. Рельефные географические карты были в подростковом возрасте моими любимыми игрушками. Они стали основой всех моих представлений о бывшем СССР, о планете в целом. Физическую карту СССР и политическую карту Европы, а также глобус, я выучил наизусть. Пространственный скелет Москвы для меня - схема метро. Была рельефная схема, потерялась, да и устарела она…"

ДОМ

Ни капли не веря в чудо,

Кому-то молюсь порой:

"Возьмите меня отсюда,

Возьмите меня домой";.

"О господи", - все вздыхаю,

Расстроенный и больной.

Прошусь, но куда - не знаю:

"Возьмите меня домой.

Где мне разрешат в счастливой

Компании - быть собой,

Где не было бы надрыва...

Возьмите меня домой.

И где бы не приставали

С моралью ко мне любой,

На свой бы лад не меняли...

Возьмите меня домой.

Где добрые греют взгляды,

Где каждому каждый - свой,

Где сразу на помощь рады...

Возьмите меня домой".

Александр Васильевич упомянул мое письмо с рассказом о плавании по Вазузе и Волге на байдарке, и сейчас, прочитав его стихотворение - а он пишет и стихи - я вдруг поймал себя на мысли, что тоже ищу путь домой... Тут напрашиваются снова строки из "Розы мира" о различных мирах, окружающих нас здесь, но не будем отклоняться.

На мою реплику о том, что теперь его называют единственным таким человеком в мире, Александр Васильевич отвечал: "Мало ли, как меня называют… Хоть горшком назови, только в печь не ставь. А жизнь вовсе не такая уж фанфарная. Нет общения с детьми, очень мало - со студентами".

После упоминания странников Генри Торо, Григория Сковороды, Велимира Хлебникова, Александр Васильевич отвечал: "А я ведь и правда всегда был странником. Сейчас это странничество главным образом духовное - в основном по книгам. Преобладает виртуальное общение, а личных встреч очень мало. Хорошо, что есть и такое. Я давно понял, что нет предела не только совершенству, но и наоборот… Что бы я делал без интернета, а тоже далеко не у всех… Твардовский говорил, что

"Есть два разряда путешествий:

Один - пускаться с места в даль,

Другой - сидеть себе на месте,

Листать обратно календарь".

Вся жизнь - путешествие, странничество, от рождения до смерти. Я родился в столице Киргизии, тогда Фрунзе, теперь Бишкеке, и это уже само по себе экзотично по отношению к Москве, где проходит основная часть моей жизни. Средняя Азия, летнее пекло, горы Тянь-Шаня, куда с мамой и ее коллегами ездили ежегодно 30 апреля за тюльпанами, Иссык-Куль (по-русски "Горячее Озеро"), которому я посвятил юношескую поэму "Прозрачное счастье" и несколько стихотворений.

Мама работала на энергоучастке Фрунзенского отделения железной дороги, и летом на выходные на Иссык-Куль ходил специальный поезд до центра Иссык-Кульской области Рыбачье - не знаю, как сейчас называется. Там железнодорожные пути проходили вдоль берега Иссык-Куля, в том числе мимо городского пляжа, и возле него курортный поезд и останавливался. На пляж надо было попадать через железный турникет-вертушку, еще пара минут ходьбы - и песок, травка, мелководье, песчаное, местами каменистое дно, и надо было довольно долго идти, чтобы добраться туда, где нога уже не доставала дно, и плыть. Мы с мамой плясали в лягушатнике - прыгали, взявшись за руки. Плавали вместе, она помогала мне ориентироваться, тогдашних остатков моего зрения хватало, чтобы в метре - двух впереди себя видеть мамину голову. Потом - обтирание жестким полотенцем, загорание на песке… И ощущение "прозрачного счастья" - чистоты насквозь, холодной, после подчас ледяной воды, прозрачной свежести собственного тела…"

ШАГИ

Под неотрывный солнца взгляд

Ложись на доски пирса.

Послушай, как шаги звучат

То медленно, то быстро.

Снуют купальщики вокруг -

И в воду, и обратно.

Шагов их пестрый перестук

О них судачит внятно.

Сперва - кто в лес, кто по дрова, -

Смешенье разных ритмов.

А вот как будто и слова -

Вибрирует не слитно...

Что за стопудовый урожай?

Грузный шаг, упорный и неспешный,

Доски так и гнутся... Отползай -

С треском их проломит центнер грешный.

Чей бы шаг?.. Рабочий пожилой

Так, видать, грядет неотвратимо.

Ну и грузный марш! Любой устой

Должен рухнуть под таким нажимом.

А этот - зрелых лет, наверно,

Не пожилой уже никак.

В пехоте был. Ну что за мерный,

Прицельный, хладнокровный шаг!

Вот - в таком же ритме точно -

Профтехнический юнец.

Легкий шаг, парящий, срочный,

Чистый, светлый... Молодец!

Неуклюже,

Быстро-быстро,

Поскорей!

Это стайка

Пробежала

Малышей.

Солнце, ветер!

Через воду -

Как чудно! -

Видно близкое

И ласковое

Дно!

Каков хозяин - шаг таков.

Подъем! Ну как, доволен?

Понравился концерт шагов?

Пойдем купаться, что ли..."

Концерт шагов. Это мог заметить только музыкально чуткий человек. И Александр Васильевич таков. Он меломан. Меня ошеломил эпизод из книги Суворова "Эксперимент длиною в жизнь", в котором он впервые слушает музыку с сабвуфером, положив его на грудь, и заливается счастливыми слезами. В нашем интервью Александр Васильевич дал такое определение музыки - "эмоциональная культура вообще". И уточнил: "И не только эмоциональная. Культура существования, жизни. Напряжение жизни".

Напряжение жизни - лучше не скажешь о музыке. Сразу представляется волна, упругая, чистая, искрящаяся на солнце. Александр Васильевич и сам причастен, так сказать, деятельно к музыке - он умеет играть на губной гармошке. Сам он в нашем интервью говорил об этом:

"А мое пиликанье на губной гармошке… Пытаюсь передать на ней вот это напряжение существования. Музыку, которую помню, и музыку, которая сама во мне, даже не импровизация, а дрожь напряжения существования… Само. Не "удается", потому что не ставлю перед собой цель, чтобы что-то удалось. Прислушиваюсь к себе, к внутреннему напряжению, и вдуваю его в гармошку. И выдуваю…"

Я уже высказывал благодарность Александру Васильевичу за открытие Вагнера, именно он поведал о нем так, что я стал почти вагнерианцем, по крайней мере, это касается "Кольца нибелунга".

Учитель Суворова философ Эвальд Ильенков оставил интересные заметки о музыке Вагнера. В моем только что написанном романе "Круг ветра" эта музыка занимает значительное место. За что снова благодарю этого необычного человека, развязывающего кармические узлы.

ПЕСНЯ ПРОВОДНИКА

Маленький, не надо, не грусти.

Я тут, я тут.

Неразлучны мы с тобой в пути.

Я тут, я тут.

Чтобы взял ты свой подъем крутой,

Я тут, я тут.

Чтобы стал и ты самим собой,

Я тут, я тут.

Я - твой старый верный проводник.

Я тут, я тут.

Хочешь окунуться в море книг?

Я тут, я тут.

Хочешь в звуках песни воспарить?

Я тут, я тут.

Хочешь сам что-либо сочинить?

Я тут, я тут.

Не умея сам, хоть ободрю.

Я тут, я тут.

Я тебе всего себя дарю.

Я тут, я тут.

Чтобы взял ты свой подъем крутой,

Я тут, я тут.

Чтобы стал и ты самим собой,

Я тут, я тут.