Как писатели и сценаристы создают отрицательных героев

Наверняка хотя бы раз при просмотре фильма или чтении книги у вас появлялось чувство симпатии к отрицательному персонажу. Вам казалось, что вы понимаете его, оправдываете, а может и испытываете грусть при его поражении. В современной культуре антагонисты все чаще представленными многогранными и сложными характерами, появляется все больше произведений, где у злодея фанатов намного больше, чем у правильного героя. Почему же так происходит? На этот вопрос мы попросили ответить писателя и ведущего программы «Образцовое чтение» Константина Образцова.

.disclamer { display: block; background-color:#FFE3E0; font-family:sans-serif; font-size: smaller; text-align: left; padding: 10px; }

Константин Образцов

Писатель, ведущий программы «Образцовое чтение»

Страшное означает силу

В детских сказках все светлокудрые герои и царевичи походили один на другого и не шли ни в какое сравнение с яркими индивидуальностями Кощея и Бабы-Яги, законами сказочного жанра обреченных на поражение.

Есть несколько причин, по которым законы привлекательности антигероев действуют не только в детских сказках, но и в мировой художественной культуре в целом.

Для детской или просто незрелой психики, страшное означает силу. Я боюсь того, что сильнее меня, а потому подсознательно стремлюсь к нему присоединиться. Так в компьютерных играх пользователь предпочтет самого ужасного, огромного и свирепого персонажа, какого-нибудь громилу-демона с гигантской секирой. Это уровень первобытных инстинктов, находящийся вне рассудочного.

При просмотре первой части «Крика» невольно заглядываешься на устрашающего Билли Лумиса, а Патрик Бэйтман из «Американского психопата» несмотря на ужасные преступления притягивает глаз.

Зло загадочно и привлекательно

Кроме того, страшное — это таинственное, потому как испуг — естественная реакция на непонятное и неизведанное. Наша врожденная любознательность стала основой развития, а страх превратился не только в предохранительный механизм выживания, но и в маркер загадочного, а значит, и привлекательного.

Читать «Ад», первую часть «Божественной комедии» Данте, значительно увлекательнее, чем «Чистилище» и «Рай». В «Ад Данте: Анимированный эпос» показали именно первую часть со всем ужасом демонов преисподней. Сцена «Ада» содержит множество отсылок, на разных кругах мучаются Электра, Гектор и Эней, Елена Прекрасная, Ахилл и Парис.

В «Идиоте», сочувствуешь, конечно, князю Мышкину, но перелистнуть страницы поскорее хочется к Рогожину и Настасье Филипповне — чтоб были страсти, заломленные руки, деньги в огонь и нож в сердце, а не вот это все прекраснодушное.

В антигероях больше борьбы и жизни

Большинство антигероев создаются на основе «темной триады» личности: нарциссизм, макиавеллизм и психопатия. История злодея обычно содержит причины негативных метаморфоз, а раскрытие обстоятельств, которые подтолкнули героя ко злу, находят отклик в сердце читателя. Отрицательные герои, как правило, сложнее, в них больше борьбы, а значит, жизни и правды.

Теория «морального релятивизма»

Есть один важный момент: на самом деле, антигерои — не зло. Бинарная оппозиция добра и зла не вполне определенна, она размывается двойными стандартами общества, новыми этическими правилами. При попытке определить границы зла и добра придется сделать несколько оговорок.

Данный принцип называется «моральный релятивизм», согласно нему не существует абсолютного добра и зла. Философ Джон Лэдд утверждал, что это «доктрина о том, что моральная правильность и неправильность действий варьируется от общества к обществу и что не существует абсолютных универсальных моральных стандартов, обязательных для всех людей во все времена».

Злодеи-бунтари привлекательны для коллективного бессознательного

Привлекательность антигероя определяется тем, по отношению к чему он, собственно, анти-. Как правило, это господствующая система социальных и нравственных ценностей. Необходимым условием развития и прогресса является деконструкция старого миропорядка — именно поэтому антигерой так часто бывает бунтарем, нонконформистом, и по этой же причине он так симпатичен публике, но является злодеем для консерваторов и ретроградов. Яркий тому пример — антагонисты из романа «Отцы и дети» Кирсанов и Базаров, две полярности, которые не имеют ничего общего.

Происхождение антигероя-бунтаря восходит к падшему с неба Люциферу и включает в себя образы всех харизматичных демонов и благородных разбойников мировой художественной культуры. Такой антигерой воплощает стихийные, подсознательные представления о справедливости, которая почти всегда противопоставление существующему несправедливому мироустройству, охраняемому нравственными морализаторами.

Робин Гуд, V в маске Гая Фокса, Геральт из Ривии одинаково привлекательны для коллективного бессознательного: они казнят предателей, воюют с зажравшейся знатью, заступаются за обиженных детей, убивают и грабят кого надо, а кого не надо — не трогают.

Герой-бунтарь не может быть только противопоставлением по отношению к системе моральных ценностей коллективного бессознательного, народным понятиям о добре и зле, что приводит нас к выводу: настоящий антигерой никого не привлекает. На самом деле он отвратителен.

Истинное зло никого не привлекает

В первой части «Пиратов Карибского моря» условный антигерой Джек Воробей — то есть, конечно, капитан Джек Воробей! — противостоял своему оппоненту Барбоссе, и оба этих пирата, то есть, оба бандиты, убийцы и воры, были по-своему обаятельны. Во втором фильме появляется почти утративший человеческий облик, инфернальный капитан корабля-призрака Дейви Джонс, но и у него довольно харизмы и привлекательности, усиленной драматической любовной историей. Эти условные антигерои вызывают симпатию, чего не скажешь про настоящее зло: беспринципного, расчетливого и безжалостного главу Ост-Индской торговой компании, против которого в итоге объединяются силы не только пиратов, но и самой природы.

Никому не симпатичен подлый, завистливый и жадный Урия Хипп из «Давида Копперфильда» Чарльза Диккенса. Можно сочувствовать Свидригайлову, даже чудовищному, больному Ставрогину, но ни у кого никогда не вызовут симпатий подлец Лужин или Верховенский.

Истинное зло — отталкивающее, мы никогда не станем симпатизировать доносчикам, трусам, корыстолюбцам и предателям.

По-настоящему привлекательные антигерои — почти всегда «плохие парни с золотым сердцем», которые даже в ситуации самого страшного нравственного падения страдают от собственных несовершенств, и эти страдания, вкупе с силой и яркостью образа, извиняют их в наших глазах.