Борис Диментман. 94 года со дня рождения

12 июля 2023 года — 94 года со дня рождения Бориса Соломоновича Диментмана, одного из основателей газеты «Музыкальное обозрение». проработавшего в ней четверть века. Борис Соломонович Диментман родился 12 июля 1929 в Москве. В 1953 окончил Институт востоковедения (его однокурсником был Е.М. Примаков). В совершенстве владел английским, немецким, фарси. С 1954 работал учителем английского языка в московских школах, а в 1962 назначен директором только что открывшейся спецшколы № 26 Москворецкого района. Там же преподавала историю его супруга Л.А. Сахарова, с которой Борис Соломонович прожил более полувека. Именно Лидия Андреевна, уже в годы работы в Министерстве просвещения СССР (где она занималась вопросами эстетического, в т.ч. музыкального, воспитания), познакомила своего мужа с Д.Б. Кабалевским. В 1970, когда в Москве под председательством Кабалевского проходил конгресс ISME (Международного общества музыкального образования), известный композитор, в то время председатель Комиссии СК СССР по эстетическому воспитанию детей и молодежи, пригласил Б.С. Диментмана в качестве переводчика. По окончании конгресса Кабалевский предложил Диментману перейти на работу в Союз композиторов, своим заместителем в Комиссии. В этом качестве, а затем и председателем Комиссии, Диментман проработал 16 лет, а после ухода из жизни Д.Б. Кабалевского, в 1987, первый секретарь СК СССР Т.Н. Хренников предложил Борису Соломоновичу должность ответственного секретаря Союза — фактически своего заместителя. В этой должности Борис Соломонович оставался до 1991, до распада СССР и Союза композиторов — одной из самых мощных творческих организаций великой державы. Он готовил последний съезд СК СССР, но незадолго до его проведения ушел на пенсию. С 1992 по 2012 Б.С. Диментман работал в «Музыкальном обозрении». Он стоял у истоков газеты 4 июля 2014 ушел из жизни наш друг и коллега, старейший сотрудник «Музыкального обозрения», один из основателей газеты Борис Соломонович ДИМЕНТМАН Андрей Устинов | «МО» № 6 (369) 2014 Из «Дневника» Бориса Диментмана Разговор с сыном Журнал, который я сейчас начинаю перепечатывать (в рукописи его читать тяжело даже мне самому), это подобие дневника, но не дневника в обычном понимании этого слова. В нем записывалось не то, что случалось со мной или вокруг меня. В журнале частично находило свое отражение то, что происходило внутри меня: мысли, которые приходили в голову, воспоминания о ком-то или о чем-то, привлекшие внимание строки из книг и статей, как правило созвучные моим представлениям, и кое-что еще. Я вел этот журнал несколько лет вплоть до того страшного дня, когда погиб наш сын. И тогда я не стал его продолжать. Видимо, я делал эти записи не только и не столько для себя, а для него, надеясь продолжить духовное общение после своей смерти, хотя, в особенности в первое время, я не отдавал себе в этом отчета. Впрочем, ведь именно тогда было написано стихотворение, которое начиналось словами: Как после сохранить себя? — Лишь перелив меня в тебя. *** Читая мемуарную литературу, в которой передаются имевшие «вето» много лет назад разговоры, сообщаются мелкие детали быта, погоды, событий и так далее, я не знаю, то ли завидовать памяти автора, то ли сомневаться в достоверности сказанного. *** Подумалось мне: как странно, что судьба упорно и надолго возвращала меня к тем местам в центре Москвы, где в свое время жили мои симпатии юных лет. <…> Наконец, здание издательства, в котором мне довелось работать (и опять не один год!) в «Музыкальном обозрении», расположено на углу Воротниковского переулка. Примерно в середине этого короткого переулка до сих пор сохранился дом, в который я в течение нескольких лет провожал раза два в неделю после репетиций в театральном коллективе Ванду Г., которой был сильно увлечен и отношения с которой переданные одной из моих теток (не тем будь помянута!) в перевранном виде моей жене, крепко попортили нашу семейную жизнь. Дела давно минувших дней, но ведь и теперь я два раза в неделю прихожу на работу и с работы в двух шагах от этого дома, а иногда и мимо него, когда мне нужно из издательства двинуться в сторону площади Пушкина. А он стоит и напоминает… Мать Давно хотелось мне записать о матери — то, что знаю, то, что помню. И вот настал год, когда ей исполнилось бы 90, а я дожил до возраста, в котором она скончалась. Моя мать была третьим, младшим ребенком в театральной семье. Ее девичья фамилия была Урбан. Виктор Оскарович Урбан, ее отец, говорили, происходил из остзейских немцев. Кто такие остзейские немцы? Восточно-прибалтийские. Можно предположить, что они, Урбаны, вышли либо из каких-либо мест нынешней Балтии, или из Восточной Пруссии. По юношеской душевной лени я не расспросил о них ни мать, ни сестру моего деда, Марию Оскаровну, которую я застал и которая умерла уже после войны. Сам же дед, который был помощником режиссера и актером на вторые роли в провинциальных театрах, по какой-то причине покончил с собой, утопился, когда мать моя была совсем малым ребенком. Чуть старше были брат Евгений и сестра Галина. Бабушка, мать моей матери, Лидия Николаевна, была в провинциальных театрах актрисой более высокого положения, чем ее муж. Ее я тоже не застал. Она умерла в начале 20-х годов. Происходила она из Саратова. Фамилия их — Юматовы. (Какой-то татарский призвук в этой фамилии явно ощущается). Сословие — городские мещане. Кто уж занес в их семью театральную бациллу, я не знаю, но трое молодых Юматовых стали актерами… Сейчас, дожив до ее возраста, проверив собой возраст ее смерти, я с особой болью думаю о том, как же рано она ушла. Если уж я, мужчина, встречаю этот возраст на ногах, работая в редакции, давая уроки, выполняя дома немалый объем дел и сохраняя притом силы для каких-то творческих проявлений, то она-то, женщина, которой природой определено жить дольше, могла бы, могла бы пожить хотя бы лет до 80-75, а не уходить в 69. Как знать, не разрушил ли ее тот самый постоянный стресс. Высшие силы за что-то наградили меня не только замечательной матерью, но и счастьем иметь с ней практически всю жизнь, за исключением отдельных моментов, самые близкие, самые теплые, взаимно интересные отношения. Сейчас я понимаю, что вначале была ее целенаправленная деятельность, ее стремление, я бы так сказал, прорасти во все сферы моих интересов, быть там своей, интересной и мне полезной. Примеров можно приводить много из разных периодов моей жизни. Вот, скажем, в юности я увлекся симфонической музыкой. Она стала ходить со мной в консерваторию, хотя прежде там практически не бывала. Увлечение стало совместным и еще более нас сблизило. А раньше, еще до войны, году в 40-м, когда я вместе с другими мальчишками с нашего двора заразился футболом, стал болеть за «Спартак», она, женщина, далекая от спорта, стала ходить вместе со мной на стадион, болеть за ту же команду, чтобы и здесь быть своей в интересах сына. С годами она стала разбираться в футболе очень глубоко и до смерти оставалась болельщицей «Спартака», вела таблицы чемпионатов и была в курсе событий не хуже меня. Порой, особенно в подростковом возрасте, я иногда обижался на нее за чрезмерную, с моей точки зрения, строгость в пресечении некоторых моих поползновений. Но кто сейчас может сказать, от скольких опасностей меня эта строгость оградила, от скольких бед спасла. С другой стороны, может быть был бы у меня немного другой характер, покрепче, если бы материнская строгость, а иногда и властность его в юности не гнули и не ломали. Но все же в большинстве случаев мать умела действовать не приказом, а убеждением, и общий язык мы находили, и теплую близость не теряли. Любил я ее всегда, а благодарность ей становится тем больше, чем я становлюсь старше. И не только благодарность — сожаление, что был к ней во взрослом состоянии менее внимательным, чем мог. Воистину прав Р. Гамзатов: … На могиле матери своей сын молчит, и сына совесть гложет. Вот и я, придя к ней на могилу в день ее 90-летия, одиноко стоял, молчал, и меня мучила совесть. (Январь 99) *** Нередко (и справедливо) говорят: нет плохих народов, в каждом народе имеются плохие люди («в семье не без урода» и т.д.). Но ведь это только одна сторона дела. Столь же верно и обратное утверждение: нет хороших народов; в каждом народе имеются всякие люди. В свете этого имеет ли смысл выражение «великий народ»? *** Библейские основы оргработы: Моисею говорит Иофор, его тесть: «Усмотри из всего народа людей способных, боящихся Бога, людей праведных, ненавидящих корысть, и поставь над ним (начальниками разного уровня). Пусть они судят народ во всякое время, и о всяком важном деле доносят тебе, а все дела малые судят сами; и будет тебе легче, и они понесут с тобой бремя». (Исход, 18-21,22) *** Не семинаристская ли подготовка лежала в основе сталинских методов? Не Господу ли Богу уподоблялся он в душе своей? — «Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих меня». (Исход, 20-5) *** Наше время — эпоха технического прогресса и духовно-нравственного оскудения. *** Забота, выраженная в форме требования, меняет свой плюс на минус. Вот почему насильно счастливым не сделаешь. Города, где я бывал Россия: Петербург, Астрахань, Волгоград, Казань, Нижний Новгород, Пермь, Саратов, Уфа, Геленджик, Дмитров, Жуковский, Зарайск, Звенигород, Иваново, Калуга, Кемерово, Кисловодск, Клин, Ковров, Краснодар, Лебедянь, Махачкала, Можайск, Новороссийск, Осташков, Палех, Подольск, Псков, Пятигорск, Ростов-Дон, Сергиев Посад (Загорск), Серпухов, Сортавала, Сочи, Таруса, Ярославль, Рубцовск (37). Ближнее Зарубежье: Таллинн, Рига, Юрмала, Добеле, Вильнюс, Каунас, Друскининкай, Минск, Харьков, Золочев, Львов, Днепропетровск, Одесса, Бердянск, Мариуполь, Кишинев, Тирасполь, Вадулуй-Вода, Севастополь, Симферополь, Ялта, Тбилиси, Гагра, Сухуми, Кобулети, Батуми, Ереван, Ленинакан, Дилижан, Баку, Астара, Ашхабад, Ташкент, Самарканд, Алма-Ата, Астана, Усть-Каменогорск, Гурьев, Бишкек (39). Дальнее Зарубежье: в Австралии Перт и Фримантл, в Англии Лондон, Оксфорд, Истборн и Брайтон, в Австрии Инсбрук, в Венгрии Будапешт, в Германии Берлин, Ганновер, Киль, Бонн, Дюссельдорф, Эссен, Дортмунд, Кельн, Дрезден и Потсдам, в Дании Копенгаген, в Канаде Монреаль, Лондан (Онтарио) и Ниагара-фолс,в Монголии Улан-Батор, в Польше Варшава, в Финляндии Хельсинки и Тапиола, во Франции Париж, в Чехии Прага, в Словакии Братислава, в Швеции Стокгольм, в Швейцариии Женева, Лозанна, Монтре и Цюрих, в Малайзии Куала-Лумпур, Сингапур, в Тунисе Тунис и Картаж (Карфаген) (37). Жаловаться на судьбу не приходится. *** А это кто говорит — Иван Карамазов или сам Достоевский? — «…выражаются иногда про «зверскую» жестокость человека, но страшно несправедливо и обидно для зверей: зверь никогда не может быть так жесток, как человек, так жесток» (т. 9, с.299) *** В титрах кинофильма лишь небольшая часть их интересна зрителям, а большая — только тем, кто этот фильм делал. *** В молодые годы я, как и большинство, хихикал над Северянином, зная только несколько его стихотворений (Ананасы в шампанском и т.д.) Когда у нас в доме появился сборник его стихов (около 1990), поразила пронзительность последних его стихов, рожденных ностальгическими переживаниями. Вот мы остались без родины, И вид наш и жалок, и пуст, Как будто бы белой смородины Обглодан раскидистый куст. *** Русский роман. Хронология Последовательность (хронология) появления самых основных романов русской литературы XIX веке не вполне такая, как иногда кажется (по крайней мере — мне): 1840 Герой нашего времени 1842 Мертвые души 1846 Бедные люди 1847 Обыкновенная история 1856 Рудин 1859 Обломов 1859 Дворянское гнездо 1860 Накануне 1861 Униженные и оскорбленные 1862 Отцы и дети 1863 Что делать? 1866 Преступление и наказание 1867 Дым 1868 Идиот 1869 Обрыв 1869 Война и мир 1870 История одного города 1872 Бесы 1875 Подросток 1876 Анна Каренина 1877 Новь 1880 Господа Головлевы 1880 Братья Карамазовы 1889 Пошехонская старина 1899 Воскресение 1899 Фома Гордеев *** «…в России происходит люмпенизация культуры. Культура здесь воспринимается только как массовая. В действительности же культуры — элитарное дело». (Э. Неизвестный. «Общая газета», № 20, 2000) *** Требовать от людей можно только то, что ты готов требовать от себя. *** Непроизвольно приходят мысли о смерти. Впрочем, это естественно. И не только по возрасту, но и по моей склонности к философствованию. Ведь Монтень давным-давно отметил (вернее — повторил и обосновал мысль Цицерона): «философствовать — это не что иное, как приуготовлять себя к смерти». (с.68) *** «A man of eighty-five has no passions? But the Beauty which produces passions works on in the old way, till death closes the eyes, which crave the sight of Her» (р.355) «Человек в 85 лет не испытывает страстей? Но красота, которая возбуждает страсти, впечатляет, как и прежде, до тех пор, пока смерть не закроет глаза, которые жаждали смотреть на Нее». (Голсуорси .«Последнее лето Форсайта» с. 355) «МО» «Музыкальное обозрение» в социальных сетях Дорогие наши читатели, коллеги, друзья! Времена изменились, но «Музыкальное обозрение» неизменно в своей сути: качественная аналитика, рецензии, статьи, книжные обзоры, исчерпывающая картина культурной жизни в столицах и регионах. Подписывайтесь на газету «Музыкальное обозрение»! Подписка на газету – это ваша поддержка сайта, концертов и фестивалей, образовательных, просветительских, издательских проектов «Музыкального обозрения». Также вы можете поддержать наше издание финансово. ПОДДЕРЖАТЬПОДПИСАТЬСЯ

Запись Борис Диментман. 94 года со дня рождения впервые появилась Музыкальное обозрение.