Михаил Швыдкой: ИИ не в состоянии воссоздать иррациональность и непредсказуемость человеческого бытия

Авторы перестали стесняться своих творческих отношений с алгоритмами. То, что вызывало саркастическую насмешку Виктора Пелевина в его давних романах, в нынешней реальности стало предметом если не доблести, то весьма широкого обсуждения.

Похоже, что назад ходу нет. Тема вызывает шквал публикаций не только в серьезных научных изданиях, но и в популярных таблоидах. Оценивают не только художественные возможности алгоритмов, но и головокружительные коммерческие последствия союза человека и компьютера. Искусственный интеллект рассматривают не только как инструмент, помогающий творчеству, но как реального или потенциального сотворца в создании художественных произведений, который в среднесрочной перспективе может стать творцом самостоятельным, не зависящим от человека.

Тем важнее на этом этапе взаимоотношений с ИИ разобраться с тем, что принято считать творчеством. И где граница между имитацией творческого акта и подлинным художественным озарением. Прямо скажу, тема совсем не новая. В конце концов, магнетизм "золотого сечения", к примеру, придумал вовсе не искусственный интеллект. О нем догадывались в Древнем Египте, а в античной Греции он был предметом профессионального обсуждения философов. Магия и мистика чисел в изобразительном искусстве, музыке, поэзии увлекала средневековых мастеров в не меньшей степени, чем гениев эпохи Возрождения и времен более поздних. Интеллектуальный анализ пытался проникнуть в тайны творческих озарений. Но добиться этого мог, лишь умертвив результат творчества. Для русского читателя уместнее всего сослаться на пушкинские строфы.

Где граница между имитацией творческого акта и подлинным художественным озарением?

"Сальери. "Ремесло/Поставил я подножием искусству;/Я сделался ремесленник: перстам/Придал послушную, сухую беглость/И верность уху. Звуки умертвив,/МузЫку я разъял, как труп. Поверил/Я алгеброй гармонию. Тогда/Уже дерзнул в науке искушенный,/Предаться неге творческой мечты..." Пушкинский Сальери мало чем отличается от людей, вступивших на путь искушения алгоритмами. Для того чтобы понять законы искусства и творчества, первейшая необходимость поверить "алгеброй гармонию", осознать законы ремесла по аналогии с предшествующими человеческими творениями. Разъять музЫку как труп. И не только музыку, но и произведения изобразительного искусства, литературы и прочая. Создание живого начинается с изучения мертвого подобия. Хотя никто не станет утверждать, что труп и живой человек идентичны. Равно как гербарий и весенний луг. И тем не менее нужно научиться копировать застывшие слепки, чтобы потом воссоздать живую динамику городской среды. Если вспомнить трагедию пушкинского Сальери, то она связана не только с отсутствием гениальности. Как очень умный человек, он понял, что изучение искусства и создание искусства - это разные виды деятельности. Можно не соглашаться с тем, что открытия в творчестве порой делают дилетанты, - они просто не знают законов, по которым тот или иной художественный жест попросту невозможен. Но в любом случае открытия совершают те, кто преодолевают привычный стандарт. Как шутят ученые, образование - враг науки.

Возможности ИИ в художественном творчестве сильно преувеличены. Вряд ли можно считать творческим актом обработку загруженных массивов изображений, текстов или музыкальных произведений, - даже если эта обработка носит "случайный" характер. Ведь в данном случае "случайность" тоже изначально запрограммирована. Знаменитый алгоритм GAN, сочиненный в 2014 году одним из самых блистательных умов в сфере разработки ИИ Яном Гудфеллоу, представляет собой генеративно-состязательную сеть. Она состоит из двух нейронных сетей, которые ведут между собой так называемую антагонистическую игру, - первая предлагает образцы, вторая их отбраковывает, тестирует до тех пор, пока не согласится с тем, что предложенный образец тождествен естественно созданному произведению искусства. Именно с помощью GAN три французских интеллектуала - Пьер Фотрель, Готье Вернье и Хьюго Касель-Дюпре, сооснователи арт-группы Obvious изготовили "Портрет Эдмона де Белами из семьи Белами", своего рода оммаж Я. Гудфеллоу, который продали на аукционе Кристи за 432,5 тысячи долларов. Для этого им пришлось использовать 15 тысяч живописных портретов, созданных мастерами, творившими последние 500 лет, с ХIV по ХХ вв. Их успешный опыт увлек многих экспериментаторов - выставки работ, созданных алгоритмами, за минувшие пять лет приобрели популярность в самых разных странах, в том числе и в России. Впрочем, с разным художественным и коммерческим успехом. Конечно, можно попытаться опровергнуть мой скепсис, возразив, что любой мало-мальски серьезный художник "загружает" в свою профессиональную память все лучшее, что было создано предшествующими мастерами. Количество этих изображений-воспоминаний может также насчитываться тысячами. Все так. Но повторю еще раз: подлинный творческий акт не сводится ни к копиистике, ни к изобретательной обработке известного. Искусство, как и наука, всегда "езда в незнаемое". Гении рубежа ХIХ-ХХ веков совершали открытия, опираясь на предшествующий опыт, но и опровергая его.

Рациональность алгоритма пока не в состоянии воссоздать иррациональность человеческого бытия

Личность творца, его опыт, не исчерпывается лишь узкопрофессиональной информацией. Он впитывает в себя все разнообразие культуры и, что не менее, а может и более, важно, - жизни. Его собственного физиологического бытия и окружающего мира во всем сложном переплетении природных и социальных связей. Рациональность алгоритма не в состоянии - во всяком случае, сегодня - воссоздать иррациональность человеческого бытия, непредсказуемость многих человеческих поступков.

Когда Пикассо спросили, что движет его творчеством - ум или сердце, он ответил: "Я пишу яйцами!" У алгоритмов нет этого важного органа.