о творчестве Криса Айзека
«Айзек силён. Всегда таким был. Да, он буквально повёрнут на Пресли и Орбисоне, но как красиво! Он не стал имперсонатором, не строил карьеру в музыке на чужих костях. Он удержался на самом краю — шёл себе и шёл вперёд, со своей музыкой и со своими очень узнаваемыми по стилю альбомами: «Можешь остаться со мной, детка. Можешь проваливать к чёртовой матери. Даже если мне и не всё равно — ты этого не увидишь и никогда об этом не узнаешь...»
Его Blue Hotel (впрочем, как и Wicked Game) — апофеоз даже не несчастной, а вовсе не состоявшейся любви. С чего бы так? С того, что одинокий, вихрастый и упрямый мальчишка, родившийся в июне 1956-го, мальчишка, с юности заболевший Элвисом Пресли и Роем Орбисоном, был обречён видеть крушение мира, уход первых, пену пустоты, захлестнувшей некогда священные подмостки.
Каково это — потерять из виду луч маяка, если тебе всего 21?
Всю жизнь Крис Айзек в тени. Да, он известен. Да, тиражи его пластинок не измеряются пределами: «Сегодня продали 23 штуки, и к вечеру 15 из них вернули...» И всё же, согласитесь, он как бы голос давно погасшей звезды — он есть, но и нет его. Растворён в титрах ролей второго плана (хотя Little Buddha и роль в нём Криса — шедевр, а ведь был ещё и Twin Peaks: Fire Walk with Me), растворён в треках радиостанций второго ряда — его некуда приткнуть, он вызывающе старомоден и притом прилично выглядит, этакий герой из прошлого. Всеми почитаемый и не слишком удобный. Общение — только через переводчика, он вечно на своей, одной и той же волне.
На своей волне.
Айзек наследует Are You Lonesome Tonight? и She's Not You, наследует Only the Lonely и In Dreams. В его сердце звучит If I Can Dream — гимн триумфального возвращения Короля...
We're lost in a cloud
With too much rain
We're trapped in a world
That's troubled with pain
But as long as a man
Has the strength to dream
He can redeem his soul and fly!..
Но трон пуст.
В чертогах южного рока не звучит бит, не вторят ему миллионы и миллионы сердец.
Рок умер?
Умер и рок-н-ролл?
Да бог с вами — это скорее мы...
Айзек силён. Всегда таким был. Да, он буквально повёрнут на Пресли и Орбисоне, но как красиво! Он не стал имперсонатором, не строил карьеру в музыке на чужих костях. Он удержался на самом краю — шёл себе и шёл вперёд, со своей музыкой и со своими очень узнаваемыми по стилю альбомами: «Можешь остаться со мной, детка. Можешь проваливать к чёртовой матери. Даже если мне и не всё равно — ты этого не увидишь и никогда об этом не узнаешь...»
Крутой чел. Чего уж там.
Но когда поёт он It's Now or Never, не слишком ли ярко блестят его глаза?.. Хотя это всё телевидение, это всё оно...
Альбом Айзека Beyond the Sun (2011) — великое посвящение и дань благоговейного почтения бессмертной Sun Records (он там и записан) — прародине рок-н-ролла и её властителю Сэму Филлипсу, открывшему для нас Элвиса Пресли, Роя Орбисона, Джонни Кэша, Джерри Ли Льюиса, Карла Перкинса, Чарли Рича. Где мы и кто мы без южного рока?
Этот альбом (25 стандартов наивысшей пробы 999 — старые и верные хиты первых богов Юга) критики хвалили, ругали и снова хвалили. Называли нафталином, называли новым прочтением. Ломали копья в истерической попытке оценить и обвешать ярлыками то, что умещается в сердце и раскрытой ладони, то, чему нужен весь мир. Это странное явление, не до конца изученное и совершенно бесполезное, именуется любовью...
Послушайте и судите обо всём сами.
Прекрасно сработанный, исключительно добротный материал — из времени переливающихся нездешним сиянием музыкальных автоматов, из времени длиннющих лимузинов с рубиновыми, пылающими в ночи стопарями, из времени чистой любви, любви без примесей и естественного осадка цинизма, столь свойственного дню сегодняшнему...
Тогда всё было лучше?
Да бросьте — всё было так же, но смыслов и явлений, достойных памяти, было много больше. Много больше было того, что именуем мы 100%-ным оригиналом.
Задумайтесь, каково это — жить в том мире, где всё настоящее?
Где время имперсонаторов — далёкое и, быть может, ещё никем не предсказанное будущее.
А сегодня — экзистенциальная тоска.
Так это называется.
И снять жестокий приступ можно только одним — опустив иглу в бездны винила стороны А.
Blue hotel
On a lonely highway
Blue hotel
Life don't work out my way
Blue hotel...
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.