Анна Меликян: «С каждым днем находить финансирование для авторского кино все сложнее»

Кино про большие чувства маленького человека. На фестивале «Новый сезон» — премьера фильма Анны Меликян «Чувства Анны» с Анной Михалковой и Тимофеем Трибунцевым.

По сюжету в мире пандемия. Люди планируют колонизировать Марс. Анна из Перми живет как обычно: работает на кондитерской фабрике, воспитывает детей. Но внезапно начинает слышать голоса внеземных цивилизаций и становится знаменитой.

В преддверии показа обозреватель Business FM Александра Сидорова поговорила с Анной Меликян о картине и о том, насколько стало сложнее снимать авторское кино в России.

«Чувства Анны» у Анны Меликян с Анной Михалковой. Почему для вас было важно, чтобы героиню звали именно так?

Анна Меликян:

Сценарий писался под Аню, никакая другая актриса не подразумевалась, но фильм назывался сначала по-другому, он назывался именем главной героини, и она была не Анна. Я никогда в своих фильмах героинь своим именем не называла, я не люблю себя туда засовывать, а оно просто как-то само. Вдруг в процессе написания я поняла, что ее зовут Анна и фильм должен называться не просто ее именем, а именно «Чувства Анны». Если с Анной все было однозначно, сценарий писался под нее, то Тимофей Трибунцев возник на каком-то этапе создания этого сценария? Это тот актер, который всегда привносит очень много своего в любой сценарий, в любую историю.

Анна Меликян:

В моей голове он тоже был сразу, на уровне сценария я видела эту пару. Я, когда пишу, иногда сразу вижу, кто эти люди. И так было с Тимофеем, потому что он не сразу согласился. На уровне сценария ему казалось, что это за роль, как бы он подыгрывает Ане. Вроде ничего такого особенного, понятно, что он очень востребованный актер, у него масса других предложений, где он играет главные роли. Но я просто его попросила, потому что другого актера не видела в этой роли, мы никого даже не пробовали, было ясно, что это только он. Я считаю, что, может быть, экранного времени ему мало, но для меня по масштабу его роль не меньше. Я потрясена и его диапазоном, потому мы все его в большей степени знаем как комика, но он невероятно трагический, драматический актер, как он просто держит паузу! Есть кадры, где он просто смотрит на нее, и это невероятной выразительности кадры. Производство было довольно долгим?

Анна Меликян:

Обычно год, в этот раз было полтора. Он [Тимофей Трибунцев] пришел к нам сразу после фильма «Снегирь». Первые кадры, когда появляются люди в масках, сразу возникают определенные ассоциации. У вас этот сценарий, его задумка родились в пандемийное время или болезнь тут мифическая, магическая, не имеющая к реальности никакого отношения, поэтому она родилась вне зависимости от контекста эпохи?

Анна Меликян:

В зависимости от контекста эпохи, потому что я же что вижу, то пою, я человек, который снимает про современность, у меня нет экранизаций, исторических фильмов. Я живу, проживаю свою жизнь, то, что происходит вокруг, как-то это через свой опыт передаю в кино. Сценарий писался в 2021 году, то есть уже мы пережили пандемию, вот так она отразилась в фильме. Что это за болезнь, неважно, мы ее в фильме никак не называем, вирус, который охватывает мир. Когда я в первый раз увидела эти фабричные кадры, я даже не поняла сразу, пока не появился шоколад черно-белый, который сразу не признаешь за шоколад, что это, может быть, это какое-то хлебное производство. Почему именно шоколадная фабрика у вас в голове зародилась? Как нелюбовь героини к сладостям привела человека работать на шоколадную фабрику? «Я ненавижу сладости», — говорит она своему любовнику. Он говорит: «Обожаю шоколад. Ты пахнешь праздником».

Анна Меликян:

Это так распространенно, что люди работают на работах, которые ненавидят, когда утром ты едешь в машине и смотришь, как люди выходят из автобуса, идут на свои производства, и у них такие лица, и ты понимаешь, что они ненавидят эту работу. Счастливцы те, кто любит свою работу. Отвечая про фабрику, я просто скажу, что я просто фанат конвейера, меня завораживает. Я когда в интернете попадаю на ролики конвейера, что-то на ленте крутится, я могу на это смотреть часами. Мне кажется это очень кинематографичным, и мне хотелось давно, чтобы какая-нибудь героиня в фильма работала на каком-то производстве. Как-то пришел шоколад. Может быть, локация чем-то вдохновила (в Перми это старинная фабрика) или она появилась позже?

Анна Меликян:

Там сошлось. В Перми меня заинтересовала не только фабрика, у нас есть там исторический момент — Малёбский треугольник, это реально существующий Малёбский треугольник, который находится в деревне под Пермью. Когда я начала изучать это место, стала искать фабрику рядом, нашла, она очень старая, ей больше 100 лет. Я нашла в Facebook (принадлежит корпорации Meta, которая в России признана экстремистской и запрещена. — BFM) директора, написала, что я пишу сценарий, хотела бы снять кино на фабрике, и он ответил мне через минуту: «Аня, «Русалка» — мой любимый фильм, прилетайте». И я встала и полетела, одна. Там был совершенно фантастический директор Борис Швайцер, и он нас бесплатно пустил, мы всю неделю там снимали, он закрыл фабрику, шоколад производил только для нас. Просто вот фанат кино, невероятно светлый человек. Так совпало, в отличие от начальницы Анны в самом фильме, очень драматичный момент, когда она так на нее орет.

Анна Меликян:

Меня все спрашивают, Борис знает, как выглядит директор фабрики в фильме? Потому что сам Борис наисветлейший человек. То, что эта история и эта фабрика, было решено, что будут показаны в черно-белом цвете, у вас, в принципе, и сериальная работа, и полнометражные фильмы последнее время — здесь черно-белая картинка была призвана как-то увековечить эту историю, сделать ее вневременной или были какие-то еще цели?

Анна Меликян:

Для меня всегда ч/б возникает от бездарности, в «Нежности» оно возникло потому, что я была на короткометражке оператором, я снимала на айфон, я так ужасно сняла в цвете, там были такие перепады, что, чтобы спасти это изображение, можно было только перевести в ч/б, чтобы как-то его выровнять. Вдруг оказалось, что в этом есть стиль, и дальше мы сериал снимали специально в черно-белом, и все говорили: вау, как круто, черно-белое! А здесь мы тоже готовили цветное кино, но мы так запоздали, что к моменту, когда мы уже готовы были выйти снимать, снег стал уходить, на улицах была вот эта черная грязь, это было уродство. Мы решили, что переведем в ч/б, но помимо такой вещи технической, как просто прикрыть грязь, вдруг стало ясно, что это черно-белое дает это ощущение какой-то притчи, безвременья, по-другому совершенно воспринимается. Но это возникло случайно за неделю до съемок. Не состаренный, просто хотелось, чтобы не было времени. Это и не 2022 год, мы снимали в 2022 году, это просто люди, и все, да неважно. Очень важен музыкальный фон. У

Shortparis

как раз в 2021-2022 годах период их максимальной славы. Я сама узнала об этой группе в 2021-м на фестивале в Липецке, поняла, что это не просто группа, это целое шоу. Когда вы с ними познакомились, как вам пришло в голову их космическую музыку интегрировать в ваш космический во многом фильм?

Анна Меликян:

Я сначала увидела Колю Комягина, фронтмена Shortparis

,

в интервью у Солодникова, мне очень понравилось, что он говорил. Я подумала: какой интересный парень, надо послушать, что за музыка. Я начала слушать, мне понравилось. Через какое-то время я подумала, что у них очень крутой саунд-дизайн, очень со вкусом все сделано. Но уже только на стадии монтажа вдруг вот эта бредовая идея позвать их, потому что у них нет опыта, — а у них был опыт, они давали Кириллу Серебренникову песни, они писали специально песни для спектакля, и в фильме «Чайковский» их песни и не только, но все-таки это песни. А у меня была задача написать музыку для фильма. Для них это дебют, это был абсолютно новый опыт, и он дался не то чтобы легко и сразу, оказалось, что это две разные вещи — написать песню и написать музыку для фильма. Изначально было сложно, но потом вдруг как-то прорвалось, и он почувствовал, что получилось, и я почувствовала. Я вдруг услышала, что пошла хорошая музыка. Я говорю: «А что случилось?» Он говорит: «Я понял, я перестал писать песни, я просто стал идти вместе с героиней, я стал чувствовать, как она». Раз вы сказали про чувства героини и название именно такое — ваши ощущения, за весь этот двухчасовой фильм показана целая ее маленькая жизнь. Жизнь женщины, которую никто не знал, которая была абсолютно среднестатистической работницей завода, до супертелезвезды, которая пророчествует во многом и в чем-то ее пророчества действительно сбываются. Так был этот человек в итоге счастлив или у него все это время были очень трагические чувства?

Анна Меликян:

Это же путь, в этом пути были моменты счастья, моменты отчаянья, это же жизнь, это американские горки. Конечно, мы с Аней все обсуждали, и, когда я писала сценарий, я все время задавала себе один главный вопрос: что она чувствует? Конечно, когда она на вершине успеха, когда она всеми любима, там есть этот момент счастья, он короткий, правда, потому что она неправильно им распоряжается и сразу все теряет. Фильм был в производстве в 2021-м и 2022-м. За последние три дня мы очень много общались с коллегами, все говорят, что в прошлом году было значительное подорожание приблизительно всего. Вы это почувствовали на себе, на процессе, что больше всего подорожало в авторском кинопроизводстве?

Анна Меликян:

Конечно, почувствовали, поэтому у нас была остановка и мы просили дополнительные деньги у Минкульта, чтобы закончить после съемок уже, и Минкульт нам дал дополнительные деньги, мы закончили картину. Я не исполнительный продюсер, я никогда не вникаю в бюджеты, я думаю, что больше всего подорожали люди, услуги стали резко дороже, то есть когда дорожает человек, то вместе с ним дорожает все, что идет за ним. Все стало дороже: объекты, техника, люди. Для авторского кино это тяжелая история, очень сложно в сегодняшнем мире снимать авторское кино, потому что все нацелены на прибыль. С авторским кино сложновато, с этим надо уметь работать. Мало кто умеет работать, поэтому с каждым днем я чувствую, что находить финансирование для авторского кино все сложнее и сложнее. Я не знаю, как оно будет выживать. Я имею в виду не малобюджетное, а нормально бюджетное. Якуты те же самые пока еще справляются и снимают кино за 3 млн рублей.

Анна Меликян:

Это якуты, они только начали. Сейчас они «разойдутся», и посмотрим. Многих волнует кадровая проблема. Например, Игорь Мишин (генеральный продюсер платформы Kion) со сцены говорил, что потерял многих друзей чисто физически, тех, кого они хотели привлекать в проекты Kion. Многие актеры просто уехали, не снимаются по разным причинам. У вас нет такой проблемы? У вас все равно есть какой-то свой пул актеров, с которыми всегда интересно, плюс ищете постоянно новые лица?

Анна Меликян:

Нет, просто я очень редко снимаю. С тех пор я больше пока не снимала, поэтому я не знаю, как сейчас обстоит ситуация с кадрами. Игорю Мишину виднее, поскольку он в огромном производстве, я всего лишь маленький художник, который сидит у себя в каморке и что-то пишет. Мне это пока неизвестно, эти сложности, пока не было просто новой работы, нового фильма, чтобы понять, как было и как стало. Пока определенных планов, чтобы сказать, что я осенью буду снимать кино, нет. Я снимаю рекламу в большом количестве весь год, пока я работаю как рекламный режиссер. Вы любите, чтобы ваши фильмы смотрели на большом экране, но все же кино после того, как оно будет в прокате этой осенью, появится на стримингах. А стриминги многие смотрят в метро с телефона или с планшета. Как вы для себя эту коллизию разрешаете: пусть будет и на стримингах тоже, зато его посмотрят больше людей, но, может быть, не так, как именно вы задумывали?

Анна Меликян:

Я, конечно, спокойно смотрю. Я понимаю, что это данность, это современный мир. Потом, когда мы три часа выправляем лучик света, я иногда выбешиваюсь и говорю: «Ребята, люди будут смотреть в метро, в телефонах, это никто не увидит». Но для меня моя школа кино, кино — это визуальное искусство. У меня потрясающий оператор Коля Желудович, и мы очень много сил потратили на изображение. И дело даже не в этом, оно могло быть не так изысканно, изобретательно в изображении, но просто когда человек приходит в кинозал, на эти два часа убирает телефон, он получает возможность погрузиться. Тогда кино работает с ним в полную мощь, тогда кино делает то, ради чего оно вообще снималось. Потому что кино — это же не новости, чтобы ты одним глазом смотрел и слушал какой-то текст и диалоги. Ты должен проникнуть в него, вот так проникнуть ты можешь только в кинозале, потому что даже когда ты смотришь дома, мы все знаем, как мы смотрим дома: в одной руке у нас айфон, переписка в WhatsApp, другим глазом мы смотрим кино. И это не называется, что мы смотрим, мы просто получаем некое представление о продукте. Но для меня действительно посмотреть кино — это в темном зале погрузиться, и тогда оно может на тебя воздействовать, может менять жизни людей, как это и бывает, и с нами было, уверена, что и у вас есть такой опыт. А то, что все смотрят, я нормально отношусь, нет у меня никакого противоречия к этому.

В прокат фильм «Чувства Анны» выйдет 9 ноября, потом он появится на платформе «Кинопоиск».