«Пусть закидают помидорами, но российские старты не вызывают у меня эмоций». Интервью Руслана Захарова

Откровенный разговор с олимпийским чемпионом по шорт-треку перед стартом сезона. Чемпион Сочи-2014 в шорт-треке и призер Пекина-2022 в конькобежном спорте Руслан Захаров рассказал, как трансформировалась его мотивация в условиях сезона без международных стартов, а также признался, что не знает, как можно сделать популярными в России его виды спорта. — Руслан, как прошло лето? У вас не было надежд на июньское заседание совета ISU? — Честно сказать, я даже особо не слежу за тем, когда они там в следующий раз соберутся, потому что мы находимся в рабочем ритме, который не оставляет возможности думать еще о чем-то. В любом случае, главные старты приходятся на декабрь и февраль, приблизительно так оно и было в международном сезоне. Сейчас программа распланирована либо на 2026-й, либо на 2030-й. — Но сезон все же стал другой — и по структуре, и по накалу. По эмоциям — не скучно? — Мне скучно. Нынешняя ситуация не заставляет меня выдавать 100%, как это было обычно. В прошлом году были моменты, когда бежал свою дистанцию, видел, что проигрываю, чувствовал, что проигрываю, но меня это не цепляло вообще. Раньше настрой был такой, что я был готов из последних сил вцепиться в возможность выиграть, ну я не знаю, был готов вцепиться в комбинезон соперника зубами, даже если бы это была группа В на Кубке мира. Сейчас такого нет. Пусть меня закидают помидорами, чем угодно вообще, но я так чувствую. Мы пересматриваем забеги, смотрели мой с международных соревнований, где бежал с Тедом-Яном Блуменом. И я осознавал в тот момент, что проигрывать Блумену и то доставляло больше эмоций, чем бежать на Кубке России — выигрывать, проигрывать, тут уже неважно. Нет никаких эмоций. — То есть вы не из тех, кто будет бодриться и говорить «у меня мотивация та же, у меня все по-прежнему»? — Да, это не про меня. Общался с коллегами, ровесниками, которые уже теперь тренируют другие команды. Они спрашивают, почему я все еще этим занимаюсь. Я отвечаю, что сейчас получаю удовольствие прежде всего от тренировочного процесса. Мне нравится тренироваться. Нравится смотреть, как мой организм реагирует на нагрузки. Я до сих пор прогрессирую в плане физических нагрузок. Не всегда это получается показать на льду трем болельщикам, которые приходят. Уже объяснил почему: не всегда могу замотивировать себя на это. Но вот правда, тренироваться, проезжать больше сотни кругов на льду, крутить велосипед — это в удовольствие. Я понимаю, что это странно звучит, но есть же поговорка, что у самурая главное — не цель, а путь. В нынешней ситуации это так. Ну вот это мой путь, побуду в этом году самураем. — Уже предвижу комментарии: «А чего он на государственные деньги крутит педали, круги наматывает, но без мотивации?» Скажут, что этим можно и в фитнес-клубе за свои кровные заниматься. — Я прохожу критерии отбора в команду, я не просто так в нее попадаю. И согласно закону, регламенту могу тренироваться на соответствующих условиях. Мое хобби переросло в мою работу, которую я люблю и делаю с удовольствием. За это получаю деньги. Мне кажется, я точно принес какую-то маленькую пользу нашей стране в сфере спорта. И если бы для меня на первом месте были деньги, меня бы давно тут не было. — И нет сожалений о том, что не выбрали более прибыльный путь? — Я люблю спорт. Кто-то скажет: «Да он просто ничего больше не умеет делать». Возможно, так оно и есть. Но я правда люблю то, что делаю. Конец моей карьеры близок, и я хочу взять максимум от спорта в плане эмоций. Мне кажется, я немного не добрал. В любом случае, никаких сожалений нет. Моя спортивная карьера достаточно удачная, успешная. Если я в любой момент решу ее закончить, ни один человек не сможет сказать «он столько всего не сделал». — Так когда конец карьеры? — Я вижу его, но он от меня все дальше и дальше отходит. Это происходит на протяжении последних десяти лет (смеется). Особенно остро чувствую приближение конца карьеры, когда встаю утром и все болит. А потом, на другое утро, не болит вовсе. И я такой — опа, Руслан, ты здоров, ленточка окончания пути дальше ушла. — При пустых трибунах бегать тяжело? Согласитесь, у вас львиная доля эмоций приходила во время выступлений именно на международных стартах, в том же Херенвене, где вас больше болельщиков знает. — Я согласен. Но и тенденцию понимаю тоже. Сейчас модны зрелищные виды спорта, на которые идут болельщики. Если бы не был конькобежцем, вряд ли смотрел бы конькобежный спорт сидя на диване. Смотрел бы что-нибудь другое. В силу обстоятельств, сейчас увлечен фигурным катанием — сын занимается. Не выносите это в заголовок, пожалуйста (смеется). Хотя, если вынесете в заголовок, то больше людей это интервью прочитает. — И что вы смотрите кроме фигурного катания? — Велоспорт. Смотрел вот чемпионат мира. Ремко Эвенепул молодец. Молодец, почти как Барт Свингс. — И тут 99% любителей спорта из России, минус вы и я, скажут, что это тоже не зрелищный вид. — Безусловно. Но есть и те, кто его любит. Мне сложно даже представить, как можно популяризировать у нас в стране конькобежный спорт и шорт-трек. Был вау-эффект от Виктора Ана, но этот эффект недолго продержался. Про Виктора Ана все до сих пор знают, я горжусь, что с ним тренировался. И, кстати, шорт-трек в плане трансляций зрелищнее. Так что нужно создавать какой-то ажиотаж. Раньше у нас были результаты на международном уровне, о которых больше писали, а сейчас и этого нет. В общем, если у кого есть советы, как развивать шорт-трек и конькобежный спорт в России, — я с радостью выслушаю. — Готовы психологически бежать «десятку» в этом сезоне? — Я не могу ее не бежать, тренируюсь в группе длинных дистанций. В прошлом году мой позвоночник ограничивал. Как пойдет в этом сезоне, я не знаю. Все будет зависеть от самочувствия. — Вопрос с призовыми насколько важен для вас? — Я даже не знаю, где, сколько, чего. Меня не беспокоит, сколько там платят и в других федерациях. Знаю, из чего это складывается. У тех, кто платит больше, и спонсоров больше. Мы даже сопоставить этого сейчас не можем, потому, знаете, на ноль делить нельзя… Я не могу быть обиженным на это. Мало кто тренируется по интенсивности больше нас — именно по интенсивности, не по времени, но это никак не коррелируется с доходами. Я уже сильно не рефлексирую по этому поводу. — Это мудрость? — Это безысходность.