В Воронеже отметили юбилей выдающегося дирижера

Отзвучали праздничные концерты в честь 80-летия маэстро, который более полувека руководит симфоническим оркестром Воронежской филармонии. Владимир Вербицкий - народный артист России, заслуженный деятель искусств, лауреат международных конкурсов - много лет сотрудничал с академическими составами по всей планете. Но его "портом приписки" была и остается столица Черноземья. Уровень местного оркестра высоко ценят солисты с мировым именем, лестно отзываются они и о воронежской публике. Роль юбиляра в этом трудно переоценить.

Каждый раз - заново

Мы привыкли мерить жизнь десятилетиями, а что вы сами считаете важными вехами?

Владимир Вербицкий: Для меня дат особенно не существует. Как работали, так и работаем. Каждый концерт - своего рода веха...

Какой отпечаток на вас наложила профессия?

Владимир Вербицкий: Вот не знаю, надо судить не мне, а тем, кто со мной общается. Дома я не дирижирую.

О дирижерах ходят легенды - об их жесткости и методах воспитания музыкантов. Палочки в гневе ломают…

Владимир Вербицкий: Я дирижирую без палочки, так что мне ломать нечего. О наказаниях для оркестрантов особенно не думаю. У каждого свои возможности, у кого-то они меньше, у кого-то больше. Приходится добиваться того, чтобы человек мог сделать так, как нужно. Вежливо просить - вот здесь так, пожалуйста…

Работая с разными оркестрами, вы исходите из того, какое звучание у них уже есть?

Владимир Вербицкий: Нет, я хочу, чтобы звучало так, как я себе представляю.

У людей творческих профессий бывают свои штампы. Замечали ли вы такое в себе?

Владимир Вербицкий: В нашей профессии есть не то чтобы штампы - традиции. Иногда надо им следовать, а если они противоречат замыслу автора - избегать. Но для этого традицию надо знать. Прежде всего надо ориентироваться на автора - мы ведь играем музыку великих, а то и гениальных людей.

Бывает ли, что вы не можете понять замысел композитора?

Владимир Вербицкий: Иногда да. Если это очень плохой, бездарный автор, невозможно понять, что он сотворил. Такое я стараюсь не играть. А гениев пытаешься понять и расшифровать.

Как вы подходите к произведениям, которые оркестр играет часто?

Владимир Вербицкий: Каждое исполнение происходит как бы заново. Что-то меняется, что-то остается.

Есть ли у вас любимые современные композиторы?

Владимир Вербицкий: Смотря что считать современным. Музыка Бетховена и Шуберта сегодня тоже актуальна. Из самых последних могу назвать несколько композиторов ХХ века. Из русских - Прокофьев, Стравинский. Из французов - Мессиан. Из венгров - Барток. Они гениальные!

Раз уж вы упомянули Мессиана - его "Турангалила-симфония", "Песни Гурре" Шенберга ряд других масштабных вокально-симфонических произведений в Воронеже были впервые исполнены именно под вашим руководством. Есть ли у вас еще замыслы премьер, связанных с музыкальными редкостями?

Владимир Вербицкий: Таких шедевров еще очень много. Но произведения такого уровня, масштаба как Gurre-Lieder Шенберга, в музыкальной литературе больше не существует… В общем-то мы с оркестром сыграли очень многое, и "Весну священную", и симфонию Мессиана несколько раз. Сюиту Бартока из балета "Чудесный мандарин" очень люблю. Несколько лет назад играли оперу-ораторию "Царь Эдип" Стравинского. Недавно в филармонии была премьера оперы Рахманинова "Скупой рыцарь" под руководством Игоря Владимировича (Вербицкого. - "РГ"), я считаю, это просто свершение. Действительно выдающаяся опера, которая чрезвычайно редко звучит.

Шостакович очень верно выразился: чтобы полюбить симфоническую музыку, надо ее просто слушать

Найти свое звучание

Будь такая возможность, вы бы расширили воронежский оркестр?

Владимир Вербицкий: Ненамного, потому что у нас состав настоящий, полноценный, большой. Пять труб есть - это максимально. Какие-то имеются, конечно, недостатки в смысле музыкантов. Но это потому, что других здесь нет. В нашем оркестре довольно маленькая группа виолончелей - и это все, что есть. Пригласить музыкантов из другого города практически невозможно: нужна жилплощадь, да и оклады невелики.

С какими оркестрами вам было интереснее всего работать?

Владимир Вербицкий: С Госоркестром СССР в Москве. Хороший контакт (сейчас его уже нет в силу всяких обстоятельств) был во Франции, в Лилле, - там прекрасный коллектив. Довольно долго сотрудничал с оркестром в Швейцарии, в Люцерне. И 30 лет - с оркестром Западной Австралии, в городе Перт. Записали несколько пластинок. А так как этот оркестр работает под эгидой Австралийской вещательной корпорации, они все концерты записывали для радио - шикарно. Неисчислимое количество записей.

Не теряет ли значение запись пластинок и дисков - когда можно найти, кажется, уже все что угодно в исполнении кого угодно.

Владимир Вербицкий: Почему нет… Каждый хороший исполнитель - индивидуальность. Выдающиеся дирижеры всегда немножко по-разному трактуют одну и ту же классику. И звучания оркестров разные - а на это ведь тоже дирижер накладывает печать. Есть изумительные записи - Третья симфония Бетховена с Бруно Вальтером или Карлосом Кляйбером. Допустим, у Тосканини совершенно особое звучание оркестра. Неповторимое - у Орманди, у Митрополуса. Можно поставить вслепую запись с Фуртвенглером и угадать, что это именно его работа. Необъяснимо, но так оно и есть.

Что бы вы хотели записать для фондов и с кем?

Владимир Вербицкий: Сейчас такой возможности уже нет, что об этом говорить… Вопрос упирается в финансы. В Воронеже нет хорошей звукозаписывающей аппаратуры, компании. Хотя мы делали здесь некоторые записи, вышло очень неплохо. Последний раз писали с Лианой Исакадзе. До того - музыку к балету Михаила Носырева "Песнь торжествующей любви". Было дело, записывали воронежских авторов в Москве, когда наш оркестр туда приезжал. Хорошо получились "Семь нот" Вилла-Лобоса с солистом Госоркестра, выдающимся фаготистом Валерием Поповым.

Пусть хлопают!

Как дирижер выдерживает такое количество людей за спиной? 300 человек шуршат, двигаются, кашляют. Должно быть дискомфортно.

Владимир Вербицкий: Неприятно, если кто-то не выключил телефон. А так вообще у нас публика воспитанная, замечательно слушает. Полная тишина.

Особенно когда конферансье просит не хлопать между частями произведения: люди боятся показаться профанами.

Владимир Вербицкий: В этих аплодисментах нет ничего предосудительного. Понравилось - захлопал, ну и что. Помню, мы были на гастролях с Госоркестром, наверное, в Югославии. Замечательный скрипач Валерий Климов играл концерт Чайковского. После первой части стали аплодировать. Я был немножко удивлен и сказал об этом Светланову. А он возразил: "Ну и что, значит, им понравилось!"

В Воронеже вы работаете полвека. Что бы вы отметили из изменений в публике, в оркестре?

Владимир Вербицкий: Оркестр поменялся, естественно, поскольку люди не бесконечны. А слушатели - наверное, и они меняются. Но я не ощущаю, что публика стала заметно другой. Очень отзывчивая, удивительно умеющая слушать. Наверное, хорошо воспитана долгими годами нашей работы.

Вы воспринимаете это воспитание как миссию?

Владимир Вербицкий: О миссии я вообще не думаю. Но мы постоянно меняем программы. Сегодня Вторая симфония Бетховена, на следующий год - Третья. Была Первая Брамса - станет Четвертая. Аккомпанементы, конечно, повторяются чаще, ведь у исполнителей примерно один репертуар.

Иногда солисты признаются, что устают от популярных произведений: мол, не могу больше играть Первый концерт Чайковского или Второй Рахманинова. С вами такое бывает?

Владимир Вербицкий: Нет, мне такое особенно не надоедает.

Из-под рояля - на хоры

Ваше детство пришлось на послевоенное время, когда у людей много сил уходило на то, чтобы элементарно выжить. Как в этом быте зазвучала музыка? Чья это заслуга?

Владимир Вербицкий: Когда мне было пять-шесть лет, к нашей соседке приходил педагог - учил ее играть на рояле. Мне было интересно, я под роялем сидел и слушал. Эта педагог обратила на меня внимание, постучала со мной ритм, что-то еще проверила - и стала давать мне уроки бесплатно. Постепенно я начал играть на рояле, потом как-то поступил в хоровое училище при Ленинградской академической капелле... Мой отец очень любил музыку, в свое время тоже хотел поступать, но как-то не получилось. И мама любила музыку. По профессии оба не были с ней связаны. Дед был регентом. Бабушка, папина мама, имела очень хороший голос.

Как вышло, что вы окончили в консерватории целых три факультета?

Владимир Вербицкий: Я учился в хоровом училище и одновременно очень увлекался игрой на рояле, мечтал стать пианистом. Когда стал поступать в консерваторию, то, естественно, выбрал дирижерско-хоровое отделение. А так как играл на рояле, то поступил и на фортепианное... Когда окончил, стал в какой-то момент думать, что было бы невероятно интересно дирижировать оркестром.

Тяжело ли было расставаться с мыслью о карьере пианиста?

Владимир Вербицкий: Эта мечта потом отпала, я понял, что для меня это сложно. А выбирать между хором и оркестром было легко - у оркестра шире репертуар, бесконечный, необозримый. Все-таки лучшие произведения написаны для него.

У вас был тогда любимый дирижер?

Владимир Вербицкий: Я слушал записи, ходил на репетиции в филармонию. Пробирался на хоры по черной лестнице из библиотеки. Практически убегал ради этого с занятий по хору - у нас ему отдавали первые часы. В то время в Ленинград приезжали очень много дирижеров - Шарль Мюнш очень мне нравился, Берлинская филармония была с Караяном. Удавалось слушать репетиции Мравинского. Еще приезжал замечательный Пауль Клецки, мы с ним даже общались. Он дал мне ноты со своими пометками, у меня до сих пор есть копии.

Что отличает больших дирижеров от рядовых?

Владимир Вербицкий: Талант, наверное. Это неизмеримая вещь.

Вы сейчас играете на фортепиано?

Владимир Вербицкий: Практически уже нет. Ну иногда аккорд какой-нибудь возьму. Первое время я все партитуры учил на рояле. А потом заметил, что обхожусь и без этого.

Открыть уши

Как вы в своей семье добивались того, чтобы ребенок полюбил музыку?

Владимир Вербицкий: Никого не заставлял, прослушиваний специальных не устраивал. Само собой как-то получилось, что сын тоже поступил в хоровое училище, окончил дирижерско-хоровое отделение, пошел на симфоническое. Но я не указывал. Просто, когда он играл на рояле, почувствовал в нем дар исполнителя.

Имеет ли смысл отдавать ребенка учиться музыке, если родители в ней ничего не понимают?

Владимир Вербицкий: В любой семье это имеет смысл. Все связанное с музыкой всегда идет на пользу. Обогащает. Да, все дети сопротивляются, кто-то потом уходит совсем от игры, кто-то остается, но все равно это оставляет след в душе.

Могли бы вы посоветовать людям, далеким от музыки, несколько симфонических произведений?

Владимир Вербицкий: Шостакович, по-моему, очень верно выразился: чтобы полюбить симфоническую музыку, надо ее просто слушать. Однажды я в разговоре с соседом по купе упомянул имя Брамса. "О, Брамс, да мне это не нужно! Не буду слушать, не хочу", - такая была реакция. И в Воронеже такие тоже есть, к сожалению... Не понимает - и не будет пытаться. Человеку лень открыть дверь и послушать.

Справка "РГ"

Владимир Вербицкий родился 24 октября 1943 года. Окончил три отделения Ленинградской консерватории. С 1972 года и до сих пор является главным дирижером симфонического оркестра Воронежской филармонии. Был ассистентом-стажером Евгения Мравинского. В качестве дирижера Госоркестра СССР под управлением Евгения Светланова объехал с гастролями Европу, Азию, Америку и Австралию. Два года был главным дирижером оркестра Словацкой филармонии в Братиславе. С 1987-го выступал с симфоническими оркестрами Австралии и Новой Зеландии. Сделал десятки фондовых записей. Входит в число двух тысяч выдающихся музыкантов XX века по версии международного Кембриджского биографического центра.