Григорий Шепелев: "Творчество – это то, для чего вы здесь".
Григорий, для начала расскажите немного о себе. Где родились и выросли, какое учебное заведение окончили? Я родился 14 ноября 1976 года в Москве, в районе Перово. Там же и вырос. Поздравляем вас с днем рождения! Желаем здоровья и творческих успехов. Кстати, о здоровье. После окончания школы я поступил в институт иностранных языков, но вскоре из-за внезапной полной потери зрения вынужден был забрать документы. Зрение мне было возвращено усилиями хирургов, но они дали понять, что это на пять-шесть лет, а дальше – тотальная и неизлечимая слепота. Мне было тогда всего только восемнадцать, и я решил использовать эти самые пять-шесть лет для того, чтобы пожить лихо. По счастью, время более чем соответствовало моим желаниям: разгар девяностых, и этим сказано всё. Я легко вписался в эпоху большой свободы и быстрых денег. Это дало мне обильный материал для литературной деятельности, к которой я обратился после вторичной потери зрения. Поясню свою мысль. Одна из тем моего творчества – это победа в человеке света над тьмой, то есть преодоление душевной незрячести. В моих произведениях очень много героев, которые кажутся неисправимыми, беспринципными. Это уголовники, опустившиеся любители выпить, просто лихие парни, просто нехорошие девушки. Последних, надо сказать, особенно много. Большой отрезок моей жизни прошёл среди этих людей, и поэтому я хорошо знаю, о чём пишу. Когда я общался с ними, у меня было ощущение, что от них ничего хорошего ждать не приходится, и в большинстве случаев мои опасения подтверждались. Но не всегда. Бывали и случаи, когда именно такие люди протягивали мне руку помощи, жертвуя и рискуя многим. Я постарался отразить это в своём творчестве. А как ещё максимально эффектно и убедительно продемонстрировать победу света над тьмой, если не на примере человека, в котором света, казалось бы, и нет вовсе? При этом я благодарен судьбе за каждую встречу с кем бы то ни было, потому что каждое событие своей жизни воспринимаю как повод поразмышлять и сделать порой очень неожиданный вывод. Когда у вас появилась мысль, что вы можете заняться литературной деятельностью? Каковы были первые пробы пера? Такая мысль у меня возникла, как только я выучил алфавит, и, надо сказать, я незамедлительно приступил к её воплощению. Кажется, мне было тогда лет пять. Сперва я написал сказку – не помню даже, о чём. Затем, по мере знакомства с творчеством настоящих писателей, росло и осуществлялось моё желание пробовать себя в иных жанрах, от детектива до фантастики. Про все эти мои детские работы нет смысла и вспоминать – это было чистое подражательство, лишь к годам пятнадцати перешедшее в осознанные поиски своего собственного стиля. Это вещи сопутствующие: Булгаков во многом подражал Гоголю, Гоголь – Пушкину, но, в итоге, вы ни Булгакова, ни Гоголя ни с кем никогда не спутаете. Мои поиски стиля продлились вплоть до момента, когда я вторично лишился зрения и решил, что литературное творчество – это смысл моей жизни. Ведь вышло так, что я к двадцати четырём годам (на тот момент) научился лишь сочинять истории, торговать и владеть гитарой на полупрофессиональном уровне. Второй и третьей вещи было катастрофически недостаточно для ощущения того, что стоит продолжать жить. Результат моей литературной деятельности на сегодняшний день – одиннадцать романов, шесть пьес, несколько десятков стихов. Плохи они или хороши – пусть судят читатели, которым я очень благодарен за содержательные отзывы как со знаком плюс, так и со знаком минус. Как зародилась идея вашего вполне успешного романа "Шеф"? Вы сами когда-либо играли в азартные игры? Разве что в карты, с друзьями. Как зародилась идея романа "Шеф"? Ещё в девяностые годы я много раз составлял компанию паре своих приятелей, посещавших московские казино. Сам я исключительно наблюдал, боясь прикасаться к фишкам, поскольку знал: начну – не остановлюсь, пока не поселюсь где-нибудь под железнодорожной платформой. Очень азартен. Но, наблюдая за игроками, я неосознанно ставил себя на место некоторых из них, пытаясь понять их мысли и настроение. Разумеется, мне немедленно захотелось проникнуть в тайну рулетки, основанную, как мне казалось, на чистой мистике. Иными словами – придать хаосу порядок, сделать непредсказуемое логичным. Конечно, успеха я не добился, как ни старался, но путь к успеху наметил. Этим путём и воспользовался герой моего произведения. Уж ему-то всё удалось! Возможно, и мне удалось бы, если бы я пошёл до конца. Но те, кто прочёл мой роман, вряд ли пожелают себе такого пути. Одним словом, главный персонаж моего романа, Олег – это и есть я, охваченный и гонимый чужим безумием. Мне, кстати, странно то, что из всех моих романов именно "Шеф" имеет в интернете наибольшую популярность, с большим отрывом от остальных. Этот роман – первый, и я считаю его несколько сырым. Кого из литераторов вы больше всего цените, и есть ли у вас любимые произведения? Тут у меня совсем не получится быть оригинальным. Мои любимые прозаики – Виктор Гюго, Эмиль Золя, Стефан Цвейг, Эрих Мария Ремарк, Михаил Булгаков, Владимир Набоков. В том же ряду – Гоголь, Чехов, Толстой, Достоевский. Если до недавнего времени в этой великолепной четвёрке первое место в моих глазах делили между собой Николай Васильевич, Антон Павлович и Фёдор Михайлович, то год или два назад внезапно возобладал Лев Толстой. Стал ближе, понятнее. Из поэтов – Цветаева и Высоцкий. Последний, будучи поэтом, оказал значительное влияние на меня как на прозаика. Я вполне разделяю его концепцию простоты донесения главной мысли. Эта простота – кажущаяся, за ней стоит большая работа. Очень легко доносить глобальную мысль пафосно, витиевато, растянув её на несколько страниц, а попробуйте сделать это несколькими словами, да ещё так, чтоб это было смешно, да било наотмашь! Как у Высоцкого. Это трудно. Но интересно. Мои любимые произведения? Их огромное множество. Наверное, чаще других перечитываю "Три мушкетёра", "Три товарища", "Человек, который смеётся". Из деликатности хотел обойти вопрос, но вы человек талантливый и самодостаточный, поэтому можно поднять неудобную тему. Как считаете – можете ли вы служить человеку незрячему примером мужества и жизненной позиции? Да и многим людям с обычным зрением?.. Особенное спасибо вам за этот вопрос, хотя он для меня является сложным. Я не уверен, что могу быть примером для кого-либо. Существует статистика, согласно которой, из тридцати девяти миллионов незрячих людей, живущих на нашей планете, примерно двадцать миллионов не хотят прозреть. Меня данная статистика совершенно не удивляет. Я отношусь к этим двадцати миллионам. Мне интереснее и удобнее жить в том мире, который я рисую для себя сам, нежели в том, который бы я увидел, если бы вдруг прозрел. Да, можно назвать это нежеланием выходить из зоны комфорта, бегством от реальности, чем угодно. Пусть будет так. Но я точно знаю: если бы видел, из-под моего пера вышло бы не одиннадцать романов, а один-два. В лучшем случае. Мне было бы не до творчества. А мои романы – точнее сказать, герои, мне бесконечно дороги. При наличии зрения в моей жизни было бы очень много важных и интересных вещей, которые мне недоступны сейчас, но ведь я без них обхожусь легко, а без творчества жизнь зашла бы в моральный и интеллектуальный тупик. Да, все люди разные. Я – такой. Мне трудно сосредоточиться на чём-либо. Потеря зрения помогла мне сосредоточиться на моих романах, пьесах, стихах. Поэтому я доволен. Нельзя размениваться на мелочи. Жизнь короткая. Что для вас служит источником вдохновения? Музыка? Или что-то ещё? Музыка, конечно. Но и не только она. Вера в человека, любовь к животным. Во многих моих романах в качестве немаловажного персонажа присутствует то собака, то лошадь, то брошенный беззащитный котёнок. В романе "Последняя шутка Наполеона" одним из столпов интриги является поросёнок, которого зовут Сфинкс. Вряд ли он в восторге от такой роли, но так уж мною задумано. Но основной стимулятор литературного творчества – это осознание того, зачем оно нужно. Если у писателя не сжимаются кулаки при виде глобальной подлости и победоносного сумасшествия, что тогда это за писатель? Есть творческие задумки новых романов? Или, может быть, повестей? Сейчас, честно говоря, нет. Я только что отдышался после издания моего самого большого романа, "Наездник Ветра". Это исторический роман, и его объём – более восьмисот страниц. Работу над ним я начал ещё в подростковом возрасте, и продолжалась она чуть больше тридцати лет – конечно же, с многомесячными и многолетними перерывами на другие дела. Теперь она, к счастью, завершена. Это главный труд моей жизни. Можете представить, как я сроднился с героями этой книги! Они мне ночами снятся. Вдобавок, хотелось бы разобраться с тем, что имеется, например – принять участие в каких-нибудь литературных конкурсах, выйти на киносценаристов, на театральных деятелей. У меня ведь и пьесы есть. Одна из них, "Штопор", была включена в шорт-лист известного конкурса "Действующие лица". Другое моё произведение, роман "Последняя лошадь Наполеона", оказалось в полуфинале премии " Русский детектив" , что вызвало моё глубокое удивление, потому что книга даже не соответствовала условиям конкурса – слишком маленький был у неё тираж. Я хочу добиться более серьёзных результатов в деле продвижения своих книг, а для этого надо отслеживать много информации и вовремя оформлять заявки. Это не так легко для меня. Что пожелаете нашим читателям и людям с ограниченными возможностями, у которых есть желание заниматься творчеством, но они не могут решиться? Желаю всем никогда не унывать. Это вообще последнее дело! И не откладывать на потом самореализацию – не исключено, что её плоды сделают мир лучше и займут место в сердцах многих поколений. Творчество – это то, для чего вы здесь. Всё прочее подождёт, особенно те, кто вам безразличен и неприятен. Вы окажете очень большую услугу себе и им, если перестанете о них думать. Нельзя тратить время попусту. Жизнь короткая.
