Симфонический космос Сладковского

Помнятся времена, когда факт проведения абонементного цикла региональным оркестром вызывал недоумение, мол, столичных оркестров полно, региональным место – в своих городах. Однако сегодня регулярные приезды оркестра под управлением Сладковского не только не вызывают вопросов, но и казанских музыкантов встречают в Москве как долгожданных гастролеров, а его филармонический абонемент знает и ценит филармоническая публика. О чём свидетельствовал и полный Концертный зал имени Чайковского, и вопросы о лишнем билетике даже тогда, когда на сцене уже звучало вступительное слово Артёма Варгафтика, и лишь запоздалые зрители вбегали в холл филармонии. О каждой из девяти малеровских симфоний можно сказать, что в них отражается целая эпоха, но Третья отличается особенно масштабным замыслом и по протяжённости, и в обращении к резонансной для того времени поэзии Ф. Ницше и романтическим обработкам народных текстов писателей-романтиков Ахима фон Арнима и Клеменса Брентано, и в воплощении не только художественной многоликости времени, но и в создании небывало мощной и убедительной картины величественного мироздания. Начиная работу над этим драматичным и жизнеутверждающим полотном в живописном курортном австрийском местечке Штейнбах летом 1894 года, композитор писал, что в Третьей симфонии "отражается весь мир... Вся природа получает в ней голос и раскрывает свои сокровенные тайны". И в одном из писем сообщал программу, следуя которой выстраивалась и концепция Александра Сладковского. Огромный многоликий мир, не всегда распахивающий человеку добродушные объятья, но прекрасный и в мрачные, и в светлые свои дни, рисует первая часть. Это монументальное вступление, имеющее подзаголовок композитора "Лето шествует вперёд". И у Сладковского и его оркестра это лето было плодородной дионисийской силой, творящей мир во всем его богатстве и буйстве красок. Мощь и брутальность пронизывали всю часть, от богатырского вступительного унисона восьми валторндо выразительных и сыгранных практически студийным качеством звука соло первой валторны (Сергей Антонов), малого барабана за сценой (Антон Ольховский), английского рожка (Дмитрий Никитин).Эффектным патетическим монологом прозвучало одно из самых протяжённых соло тромбона (Руслан Валеев). Вторая часть – грациозный менуэт, согласно малеровской программе, названный "Что рассказали мне цветы". "Это самая беззаботная музыка, что я вообще написал, беспечная, неомраченная, какой могут быть только цветы", – замечал композитор. Но в интерпретации казанских музыкантов явно прослеживалась ирония и в подчёркнуто акцентированных соло первой скрипки (Алина Яконина), и в саркастических перекличках деревянных духовых. Следующее скерцо "Что рассказали мне звери" развивало лёгкую иронию второй части. И представила одного из главных героев вечера, артиста оркестра Данилу Егорова,исполнившего соло почтового рожка – выразительную партию флюгельгорна (разновидности трубы, отличающейся более мягким и объёмным тембром). Инструментальная версия песни Малера "Смена караула летом" (на слова из сборника текстов немецких народных песен и баллад "Волшебный рог мальчика"Арнима и Брентано) прозвучала очень музыкально, воздушно, обволакивая в среднем разделе узнаваемой мелодией арагонской хоты, знакомой по испанской увертюре М. Глинки. Но в эту беззаботную картину внесли перелом несколько стремительных, впечатляющих драматических кульминаций, которые так прекрасно удаются Сладковскому и его оркестру. Четвертая часть, "Что мне рассказала ночь", помечена авторской ремаркой "Misterioso" (таинственно, мистически), впервые обращена к человеку, и соло меццо-сопрано об одиночестве и беззащитности человека перед всесильной полуночью-природой звучит стихами Фридриха Ницше из его философской поэмы "Так говорил Заратустра" и молитвенной хоральной музыкой. Завораживающий, глубокий голос Ольги Бородиной идеально вписывался в баланс оркестра. А проникновенное соло альта (Айдар Багаутдинов), совпадающее со строчками: "Но всякая радость стремится к вечности", – звучало как страстная исповедь. Скорбь и одиночество в бездонном мире с невероятной естественностью и силой воплощалисьвсеми участниками исполнительского ансамбля. Также инструментально (к чему и призывал музыкантов композитор) было трактовано звучание хора в пятой части "Что мне рассказали утренние колокола". Утренний благовест, возвещающий наступление дня, залитого солнечным светом, имитировали женский и детский хоры ("бим-бам-бим-бам") и оркестр, в котором доминировали высокие духовые, поддержанные колокольчиками, арфой и треугольником. Контрастом наивной детской песенке о небесной радости "Три ангела пели" из "Волшебного рога мальчика" стал рассказ о прегрешениях и страданиях Петра в диалоге солистки и хоров, окрашенного в сумрачные тона, а благоговейное удивление перед силой и милостью Бога было драматично передано в заключительных хоральных эпизодах. Финал отвечал утверждению Малера о том, что в Третьей симфонии он всеми средствами строит новый мир. В 1902 году, через шесть лет после завершения партитуры, симфония была, наконец, впервые исполнена с огромным успехом, и особенно впечатляло финальное адажио, которое принадлежит к одним из самых красивых лирических страниц наследия композитора. Этот "дивный новый мир" в мощной интерпретации Госоркестра Татарстана с невероятной силой воспевал древнегреческий пантеизм, который при всей своей многоликости устремлён в небесную высь. В создании этой величественной фрески оркестр выстроил галерею вдохновенных образов: от одухотворённой хоральной молитвы, искренних нежных признаний, торжественных шествий, до венчающей эту грандиозную картину поистине космической коды. Создавая этот величественный мир, Александр Сладковский показал себя многогранным и увлечённым: при внешней экспрессивности и эмоциональности его дирижёрская концепция была рациональной, при всей энергичности и темпераментности – в меру сдержанной. Но главное – бросалась в глаза его восхищение этой музыкой. Это ощущалось в каждом жесте, настолько точном и идеально продуманном, что оркестр следовал за маэстро легко и послушно. И насыщенная трудными соло партитура была сыграна на едином дыхании. На сегодняшний день оркестром под управлением Сладковского исполнены все симфонические партитуры композитора, а в планах коллектива – записи всех симфоний Малера. В июне этот проект начнётся с Первой, Четвертой и Пятой. Остальные запишут к 60-летнему юбилею оркестра – к 2026 году. Известно, что афоризм Фридриха Шеллинга: "Архитектура – это музыка в пространстве, как бы застывшая, окаменевшая музыка" Малер "переводил" на свой дирижерский язык. "Музыка – это архитектура во времени, подвижная, текучая архитектура", – говорил композитор. И, соответственно этому пониманию, возводил грандиозные храмы симфоний для тысяч зрителей-слушателей. Именно такому, поистине малеровскому видению сущности симфонического жанра в полной мере отвечало исполнение Третьей симфонии Малера Госоркестром Татарстана под управлением Александра Сладковского.