В прокате — феерическая комедия о мире кино «Великая магия». За что ее режиссера называют итальянским Вуди Алленом?
В российский прокат выходит «Великая магия» одного из самых известных итальянских режиссеров современности, в свое время побеждавшего в Каннах Нанни Моретти. «Лента.ру» рассказывает об этом фильме, в котором переплелись история раскола среди итальянских коммунистов в 1950-х и размышления Моретти о природе кинематографа и бездуховности Netflix.
Прославленный режиссер Джованни (Нанни) Моретти начинает съемки своего нового фильма. Уже снята вступительная сцена — рабочие, под покровом ночи пишущие название картины на одной из древних стен Рима. Речь пойдет о расколе в коммунистической партии Италии в 1956 году, связанном с вводом советских войск в Будапешт. Главный герой — партийный работник, который под гнетом внутренних противоречий в финале должен повеситься. Контрапунктом эпической драмы являются гастроли венгерского цирка. Однако все идет наперекосяк.
Молодые члены съемочной группы не понимают, откуда в Италии взялись коммунисты, и всерьез интересуются, действительно ли в 1950-х здесь жили два миллиона русских
Главные герои вместо конфликта чувства и долга хотят играть мелодраму и несут отсебятину. Верная жена, она же бессменный продюсер, после сорока лет брака хочет уйти и с картины, и от Джованни. Дочка-композитор завела роман. Еще один продюсер лезет под руку и не может найти деньги. В общем, все идет к тому, что повеситься придется не только вымышленному коммунисту, но и самому Джованни, который, кстати, давным-давно хотел завершить какой-нибудь свой фильм именно так.
Нанни — это, если кто не знает, уменьшительное от Джованни: режиссер Моретти вообще любит таким простым и действенным способом подчеркивать свою личную причастность к материалу. Так же звали сыгранного им героя в «Дорогом дневнике» — режиссера, который проходит через лечение онкологического заболевания. В центре той коллизии лежал личный опыт Моретти, а картина 1993 года принесла ему каннский приз за режиссуру. Через восемь лет Нанни получил и «Золотую пальмовую ветвь». С тех пор его картины постоянно участвуют в конкурсе Каннского кинофестиваля — не стала исключением, разумеется, и «Великая магия». Фильм в итоге остался без призов, но Моретти на них, кажется, и не рассчитывал. Его новая работа — с одной стороны, слишком уж очевидный оммаж феллиниевским «8 1/2», а с другой — демонстративно сделана как разговор с самим собой, к участию в котором зритель не приглашен по определению.
Моретти, который дебютировал в режиссуре полвека назад, уже давно называют итальянским Вуди Алленом — за горькую иронию и привычку ставить в центр композиции недотеп невротического склада
Одним из них, кстати, в свое время стал даже Папа Римский, растерявшийся после избрания. Такова завязка трагикомедии «У нас есть Папа», в которой Моретти сыграл психоаналитика, нанятого для помощи неуверенному в себе понтифику. Надо ли говорить, что психическое состояние респектабельного мозгоправа тоже оставляло желать лучшего?
Таков же и герой «Великой магии» — свято верующий в свое дело постановщик-самодур, решивший зачем-то напомнить Риму и миру о событиях середины прошлого века. В выборе темы, впрочем, есть автобиографический элемент: Моретти — убежденный левак, так что победа социалистических идеалов для него — не пустой звук. Следовательно, один из ключевых конфликтов картины заключается в том, кем автор и герой считают себя в большей степени — политиками или все же мыслителями. Задача эта, очевидно, не разрешима средствами логики, но поддается методам искусства. Об этом сообщает замечательный финал, напоминающий одновременно фильм «Стиляги», картину Григория Александрова «Цирк» и немножко «Выпускника» Майка Николса.
Все остальные полтора часа похожи, впрочем, не столько на изящную рефлексию над наследием Феллини, сколько на меланхоличную версию советского мультфильма «Фильм, фильм, фильм». Моретти испещряет картину киноманскими отсылками — здесь и «Лола» Жака Деми, и Джон Кассаветес, и Кшиштоф Кесьлевский со своим «Коротким фильмом об убийстве». За кадром щемяще звучит Джо Дассен, а режиссер Джованни вдруг обнаруживает, что способен свободно руководить действиями случайных прохожих. Комизм заключается в том, что с актерами и другими членами съемочной группы он категорически не справляется. Не помогут ни уговоры, ни авторитет, ни наличие в телефоне номера Мартина Скорсезе (на звонок реагирует лишь автоответчик). Джованни со своими великими, но невнятными идеями надоел всем, кроме такого же безумного продюсера. Отдельный скетч посвящен встрече Джованни с представителями Netflix и оформлен как несмешная и старомодная пародия на акул капитализма.
Однако именно в этой сцене проявляется донкихотовский характер главного героя. Дословно название фильма Моретти переводится как «Солнце будущего» — именно его свет и преследует в своем самодурском рывке Джованни. И именно это солнце заливает ткань фильма, делая его путаный сюжет не только выносимым, но и обаятельным. В этом обаянии, пожалуй, заключается принципиальное отличие «Великой магии» от всех прочих фильмов о кино, которые вышли в последнее время. В большинстве случаев это либо вымышленная частная история («Империя света», «Май, декабрь»), либо портрет художника в детстве («Рука бога», «Фабельманы»), либо эпическое признание в любви (как «Вавилон» Дэмиена Шазелла). Моретти не идет ни по одному из этих путей. Он на полпути в шутку отказывается подражать даже и Феллини с Вуди Алленом (хотя его «Голливудский финал», пожалуй, во многом близок «Великой магии»). Его основное усилие направлено на то, чтобы оставить в центре картины растерянного и рассеянного художника, который прожил долгую жизнь, но до сих пор не смог ни подчинить себе талант, ни до конца подчиниться ему. В этом обреченном повествовании есть несовершенство, но есть и честность. В ней же, по Моретти, видимо, и заключается та самая великая магия кинематографа.
Фильм «Великая магия» (Il sol dell'avvenire) выходит в российский прокат 21 декабря