"Я отомщу миру любовью". Что говорил великий Сергей Параджанов о кино, чуде и детстве
Есть люди, чью биографию написало само время, а все остальное они додумали сами. К великому мастеру советского кинематографа Сергею Параджанову это относится в первую очередь. В своих поэтических киношедеврах он создавал мир, которым грезил. В своих исповедях и письмах - реальность, в которую, кажется, верил сам. Как верят в чудо. "Я никто, - Пишет он в своей автобиографии. - Я живу в Грузии, в Тбилиси, в старом доме моих родителей, и, когда идет дождь, я сплю с зонтиком и счастлив, потому что это похоже на фильмы Тарковского…".
В его биографии чудес было немного. Любви - еще меньше. Парень из Тбилиси, зараженный кино, поехал в послевоенный Киев, где устроился ассистентом режиссера на Киностудию Довженко, затем был ВГИК, первые фильмы, в которых хоть уже и зарождался его метафоричный мир, но до мастерства - в его случае до гениальности - еще было десятилетие. Но случились его "Тени забытых предков", а вслед за ними - мировая слава. Влияние этого фильма на кинематограф и сегодня еще проговаривается большими современными режиссерами. Эмир Кустурица в интервью то и дело называет "Тени" "лучшей картиной мира, снятой до сих пор". И не только Кустурица.
Не забудем в биографии и о тюрьме, об арестах, о травле. Это было, этого нельзя отрицать. Но даже из этих своих страшных переживаний Параджанов вынес … любовь. Или у него ее было так много, что даже век-волкодав оказался перед ней бессильным.
Сегодня, в день 100-летия мастера, многие вспоминают его фильмографию, но в случае с Параджановым правильнее было бы вспомнить Параджанова-мудреца. Ведь он совсем не случайно рассыпал в своих письмах и автобиографиях афоризмы, знал, что со временем потребность в любви и чуде будет только возрастать.
- Моя вина, вероятно, в том, что родился. Потом увидел облака, красивую мать, горы, собор, сияние радуги, и все - с балкона детства.
- Мы слишком порой полагаемся на силу опыта и забываем, что в некоторые места надо входить юными, отрешившись от своего привычного мира. Чтобы не отстранить предмет своим присутствием.
- Кинематограф для меня - великий немой. Чем меньше будет слов, тем больше будет пластики, выразительности. У нас изобилие слов в газетах и везде. Мы много говорим. Много слов. Только когда приходим на балет, мы прикасаемся к языку.
- Есть такая поговорка: когда говорят пушки, музы молчат. Это неверно. Музы не молчат - они взывают к возмездию, они поют о победе.
- Режиссер - как ни абсурдна эта формулировка - "рождается" в детстве, проявление его первых наблюдений, первых, хотя и патологических, чувств - это все детство. Я знаю, что это склад бесценных ценностей, откуда можно черпать, дополняя это после нынешней эпохой, жизнью, философией жизни и общественным устройством, окружающим нас. Естественно, детство наполнено патриотизмом, любовью к своей земле…
- Завидую только тому, кто увидит "Зеркало"! Все остальное - бред! Кино надо пережить - как болезнь детства.
- Детство! Что это?... Почему я не запомнил его?... Почему я упрекаю всех и даже усопших?... Ветры Сабуртало? Должно быть, они не только срывают шляпы с могил - они восстанавливают время.
- Могу только думать и молиться. Могу помнить и великодушно прощать все.
- Самое страшное - прозевать прекрасное.
- Юношество нуждается в возвышенном духовном, божественном, следует отрешиться от материализма, от пороков времени.
- Веселитесь в полную меру, как это делал я. Есть что вспомнить. Иначе было бы жаль и себя, и жизнь! И что жизнь, если нет принципа и каприза?!
- Не существует чуда - существует только любовь.
- Я отомщу миру любовью!