о режиссёре Яне Фриде

«Бесшабашная весёлость, безудержная праздность и нарочито ленная роскошь фильмов Фрида, костюмы, музыка, подстрочник, растащенный на цитаты, — это всё отблески величия красной империи. Где, вопреки расхожим «авторитетным мнениям», не только буржуев денно и нощно проклинали по радио, телевидению и даже в газетах, но и вполне себе буржуазную музыку их и нашего производства слушали, и с огромным удовольствием».

Минули праздники, но ведь не навсегда! И сердцу хочется посреди года грядущего, посреди бурь и смятений каждого из дней нет-нет да и передохнуть.

Конечно, речь, как и всегда, пойдёт об эпохе «динозавров», и кое-кому захочется вздохнуть тяжко: «Опять про нафталин!.. Дядя, что ли, у вас работает на нафталиновой фабрике? И вот его у вас потому и просто завались?»

Когда бы работал у меня дядя на нафталиновой фабрике, не знал бы я ни бед, ни моли. Разве что запах... А теперь давайте о музыкальной комедии. Да! Много ли снимают нонче музыкальных комедий? Нет! Не по песням э-э-э... «современных авторов» — по классике жанра. То-то и оно — не снимают вовсе. «А кому оно надо — Кальманы эти со Штраусами?! Тоже мне, выискалась интеллигенция с претензией!» С претензией, да. С глубокой претензией к творческому цеху, вроде как радовать призванному народ. Ну не одними же ёлками с палками? В самом-то деле!

Был такой дивный режиссёр, давно и раньше — Ян Фрид.

Если сердце верит в счастье,

Солнцем сменится ненастье

И победою — борьба.

Сердцу радостны тревоги,

Сердцу радостна борьба!

Вспомнили?

А то как же!

«Двенадцатая ночь» Уильяма нашего (и тут уж без стеснений — наш он, а не только ваш)! Великий по замыслу и воплощению эксперимент, первый в СССР фильм по Шекспиру в абсолютно классическом прочтении, наполненный невероятной внутренней поэтикой, светом добра и дружеского смеха в каждом из кадров. Вот так приличные люди сидят на приличных кухнях (а не это всё из анекдотов) — выпивают себе да и закусывают, обсуждая день вчерашний, будущее человечества, разделённую и неразделённую любовь, рыбалку, умные книги, кино и (совсем немного) друзей, подруг. Сплетнями такое не называется! Это называется жизнью...

Где ты, милая, блуждаешь?

Стой, послушай, ты узнаешь,

Как поёт твой верный друг.

Бегать незачем далече,

Все пути приводят к встрече;

Это скажут дед и внук.

Первый блин у Фрида не пошёл комом, скорее — соколом в небо. Песни из него — и романтические, и шутовские (не путать с дурацкими) — ушли в народ. И раз такое дело, то, выходит, народу Шекспир не менее, чем матери-истории, был ценен. Такое. Запомним. А сейчас? Уверен, что и сейчас ценен — было бы что из новых прочтений (достойных) оценить. Мы же пока продолжим про нафталин.

Ян Фрид — это «Собака на сене» (1977, музыка Геннадия Гладкова), «Летучая мышь» (1979, музыка Иоганна Штрауса II), «Благочестивая Марта» (1980, музыка Геннадия Гладкова), «Сильва» (1981, музыка Имре Кальмана), «Вольный ветер» (1983, музыка Исаака Дунаевского), «Дон Сезар де Базан» (1989, музыка Геннадия Гладкова), «Тартюф» (1992, музыка Геннадия Гладкова).

Прямо сейчас и начинайте смотреть. Там есть чему поучиться — актёрской игре, искренности чувств, настоящести любовных томлений, а главное — уровню мастерства музыкального сопровождения. Кино-брют, великолепной выдержки наилучшее шампанское — вот что такое фильмы Яна Фрида!

Что — любовь? Любви не ждётся;

Тот, кто весел, пусть смеётся;

Завтра — ненадёжный дар.

Полно медлить. Счастье хрупко.

Поцелуй меня, голубка;

Юность — рвущийся товар!

Обратим внимание и на то, с каким изяществом в одном ряду и читаются, и звучат великие мастера прошлого с мастерами «советского Древнего Рима». Если уж что сочинено достойно и овладело сердцами слушателей, то и эпохи заслуга. Иначе не бывает, дорогие мои!

И кто бы что ни говорил, а для меня Юрий Соломин, ушедший от нас так не вовремя (а бывает ли такое хоть когда и где вовремя...), в первую очередь встаёт перед глазами в образе Генриха Айзенштайна из «Летучей мыши» с диалогами про «Эмму с румянцем на лице» (которая собака Шульца), а уж потом — адъютанта его превосходительства.

Бесшабашная весёлость, безудержная праздность и нарочито ленная роскошь фильмов Фрида, костюмы, музыка, подстрочник, растащенный на цитаты, — это всё отблески величия красной империи. Где, вопреки расхожим «авторитетным мнениям», не только буржуев денно и нощно проклинали по радио, телевидению и даже в газетах, но и вполне себе буржуазную музыку их и нашего производства слушали, и с огромным удовольствием.

Что ж, если соревнование двух систем, одним воздухом, что ли, не дышать?!

Пусть мороз, темно и вьюга —

Тех, кто создан друг для друга,

Всё равно сведёт судьба.

Разрушает все преграды

Благосклонная судьба.

Дышали, жили, совершали великие дела, чтобы потом, найдя время и для отдыха, посмотреть и в удовольствие, и в назидание кино. Да-да. Простое советское кино про простых людей, живших довольно давно, но горевших теми же страстями любовными! Или, думаете вы, в СССР и вправду не было секса, впрочем, как и любви до полного беспамятства? Было всё. Вот бы взять хорошее, да на новую почву. Чтобы не только ёлки с палками-моталками...

Ладно, что уж там!

Новый день и новый год!

Пусть всё будет по-новому и хорошо!

Не забывая о добром старом...

Что за стихи разбросаны по тексту вы, верно, узнали. Песня шута из «Двенадцатой ночи» — первого фильма великого Яна Фрида. А кто же того шута играл да и песню эту пел? О! Прекраснейший советский актёр Бруно Артурович Фрейндлих, папа Алисы Фрейндлих... Впрочем, это совсем другая история.

Бог любви по свету бродит,

Бог любви везде находит

Разлучённые сердца.

Бог любви соединяет

Разлучённые сердца!

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.