Краткая летопись ростовского рейва: Сергей Пименов – о южном звуке, цензуре, самом дорогом DJ-сете

Ростовская область, 12 марта 2024. DON24.RU. Ростов-на-Дону – уникальный южный город, на культурную жизнь которого можно смотреть под разными углами – со стороны гастрономического разнообразия, казачества или Шолоховского наследия, но сегодня речь о рейве, самобытном южном звуке, первых независимых ростовских медиа, андеграунде. Ростовский продюсер Сергей Пименов поделился в интервью для редакции ИА «ДОН 24» своими воспоминаниями о первых выступлениях в Дунькином клубе, погрузил в дух, казалось бы, несокрушимой свободы радио 1990-х, а кроме этого, Сергей сообщил нам подробности недавней встречи с Бастой и заключил, что «Воскрешения» больше нет. «Проектное мышление – ключевой навык в жизни» – Вы всегда хотели быть диджеем или все-таки желание реализоваться в проектировании присутствовало? – После окончания школы я не имел ясного представления о своем будущем. По рекомендации родителей я поступил в РИСИ (Ростовский инженерно-строительный институт). Мой отец – генеральный директор проектного института, и этому делу он посвятил всю свою жизнь. «Тогда я не умел ни чертить, ни рисовать и до сих пор не умею. Это был антивыбор. Папа сказал: «Мы тебе поможем», и я пошел», – вспоминает с улыбкой Сергей. Когда в институте появился первый компьютер для проектирования, никто не умел им пользоваться, и я взялся за дело – стал чертить на нем, изучал программу AutoCad. Так в мою жизнь вошел компьютер, который позже стал надежным инструментом для работы с музыкой. Я всю свою жизнь посвятил работе над проектами. Не могу утверждать, что на этом отразился именно РИСИ, так как в нем я проучился меньше двух курсов и, скорее, больше тусовался в нем, чем учился, однако проектное мышление всегда было моей сильной стороной. Я уверен, что умение видеть отдельные события как часть общего пазла и сращивать их воедино – ключевой навык в жизни. Это и есть искусство продюсирования. Мне всегда доставляло удовольствие объединять людей, обнаруживать в них скрытые таланты. Фото: из личного архива Сергея Пименова «Мы вышли из Дунькиного клуба» – Когда собирал свою первую группу «Головка от пульверизатора», я был в том возрасте, когда жаждал популярности, но ничего не умел и никак не был связан с музыкой, кроме того, что любил ее слушать, но я понимал, что создание группы – путь к признанию, и организовал ее. В 1980–1990-е годы такое решение было вызовом, тем более что мы играли панк-рок. Нельзя было просто взять и исполнять его. «Это мы сейчас сталкиваемся с тем, что есть некоторые запрещения, а тогда было совершенно наоборот – все запрещено, что не разрешено», – вспоминает Сергей. В этом переходном, постсоветском периоде, сумятице открылись тысячи новых и удивительных возможностей. В тот момент только-только выходил на большую сцену русский рок, и никаких каналов распространения в современном понимании не было: интернета, социальных сетей, музыкального радио, телевидения в привычной нам форме. – Где вы выступали? – Сначала мы репетировали дома у нашего бас-гитариста Гены, но мы играли так громко, что нас отовсюду выгоняли. В Ростове было единственное место, где можно было выступать, – Дом культуры на Темерницкой. В простонародье – Дунькин клуб. Он до сих пор существует. По сути, мы репетировали и выступали одновременно, а также заявлялись на всевозможные неформальные мероприятия. Дунькин клуб – легендарное место, пережившее множество реинкарнаций. В нем тусовались рокеры и впоследствии хип-хоп-исполнители, там всегда царил дух андеграунда. В нем же была и студия, где Вася Вакуленко записал «Мою игру». Мы тоже вышли оттуда. В Ростове уже была очень крутая рок-н-ролльная тусовка, сформирована андеграундная культура и медиа. Обо всех новинках узнавали из самиздатовского толстого журнала Галины Пилипенко «Ура Бум-Бум!». Он выходил не системно, где-то раз в полгода, но им зачитывались и передавали из рук в руки. Тогда было совершенно приемлемо узнать то, что произошло полгода назад. Ростовская рок-тусовка сильно отличалась от тех, что были в центральных городах того времени – Питере, Москве и Екатеринбурге. По звуку и настроению местная музыка была другой. У нас по всем параметрам был уникальный южный звук, более расслабленная музыка, поэтому отсюда появились и «Пекин Роу-Роу», и «Запрещенные барабанщики». Впоследствии так и с электроникой произошло. «Радио 1990-х – это полная свобода» – Как вы попали на радио? – Процессы в моей жизни развивались плавно, без четкого разделения. Этапы переходили один в другой, сливаясь, словно диджейский микс. Мое детство началось на Военведе, но позже с родителями переехали на Западный, на улицу Баррикадную. Наш дом был напротив радиостанции «Дон ТР», я часто бродил возле здания и в какой-то момент решил зайти внутрь. Сначала попал на телевидение, там была основная проходная, где я встретился с бабушкой-вахтершей. Я пришел просто в шортах, что по тем временам было опасным, могли и побить. Заявился и сказал: «Я хочу у вас делать передачу, можно к директору?» Меня отправили к руководителю Николаю Чеботареву, он спросил, какую я хочу делать передачу на радио, а я взял и ляпнул: «Музыку буду ставить!» Он меня отправил на радио и вручил записку с посланием – «Выслушать и помочь». Так я начал делать свои первые передачи на государственной радиостанции. Они выходили раз в месяц в записи. Однажды, я решил организовать всю передачу про панк-рок. Бабушки-слушательницы не одобрили мою инициативу – писали в редакцию с тем посылом, что у них по радио на кухне вдруг начало играть что-то невероятное. Это вызвало у них культурный шок. После этого я сделал еще одну передачу про электронную музыку, но уже параллельно в конце 1992-го появилось «Радио Провинция» – одна из первых коммерческих в России и первая независимая радиостанция в Ростове, и я перешел на эту площадку и до конца 1990-х проработал там. В тот момент, когда устраивался на «Радио Провинция», я уже осознал, что хочу делать передачу о танцевальной музыке, ее было очень мало, и у меня было материала всего на несколько выпусков, но я понимал, что необходимо двигаться вперед, преувеличил и сказал всем, что у меня достаточно материала. «Так начался мой FM-путь, но сначала был УКВ – самый низкий советский диапазон», – отметил Сергей. – В эфиры вы приглашали только известных личностей или нет? – Нет. В основном только малоизвестных. Стоить понимать, что «Радио Провинция», которое позже переименовалось в «Радио 103», – это первое свободное медиа в Ростове, которое выполняло сразу несколько функций. С одной стороны, музыкальное радио, а с другой – мы создавали местную повестку, у нас были новости, прямые эфиры, а впоследствии – организация мероприятий, дискотек в Доме офицеров и масштабных рейвов во Дворце спорта, что стало катализатором для развития южной танцевальной сцены. {{carousel}} {{/carousel}} Фото: из личного архива Сергея Пименова Практически весь контент был транслирован в режиме реального времени. Естественно, когда в Ростов приезжали известные люди, мы всегда их тащили к себе, но главную цель своей передачи я видел в создании большой сцены, в предоставлении шанса неизвестным талантам. Я стал активно продвигать молодых исполнителей, благодаря чему на радио появились и стали популярными такие артисты, как Каста, Баста, Света, Оксана Почепа («Малолетка», «Акула»). Сегмент электронной музыки концентрировался вокруг моей передачи, потому что каждый знал, что в трансляцию можно было поставить все что угодно, и эфирного времени было предостаточно. В свою очередь, я, как радио-продюсер, осознавал, что на моей программе все время крутятся новинки, имена и уникальные истории. Недавно в одном из интервью я узнал, что был тем, кто впервые вывел Басту на большую сцену. Это произошло так: во Дворце спорта у нас было мероприятие, где-то на 6000 человек, тогда я еще не знал его лично, для меня он представлял более молодое поколение, и сказал ему: «Чувак, будешь выступать! Есть записи?» Он ответил: «Да, есть!» Сейчас Василий подтвердил, что в принципе не имел тогда представления о том, как было все устроено. – Вы рассказывали, что у вас была программа о снах. Можете вспомнить, как это было? – Мы постоянно реализовали какие-то безумные идеи. Основатель радиостанции, абсолютно фантастический человек и бессменный директор Михаил Лившиц, поддерживал любую инициативу. Он создал такую базу, где предоставил возможность безграничной творческой свободы. Да, были моменты, которые его не устраивали, но он осознавал, что атмосфера свободного духа приведет к великому. Цензуры тогда не существовало, но каждый понимал, что можно в эфире, а что – нет, и при этом свобода была стопроцентная. {{carousel}} {{/carousel}} Фото: из личного архива Сергея Пименова Программа «Не спать!» шла в ночь с субботы на воскресенье, и каждую неделю в этот промежуток нужно было делать что-то новое, и для заполнения эфирного времени придумывались безумные и яркие форматы. Одной из таких программ были «Сны». Идея заключалась в следующем: в прямом эфире играла медитативная музыка, джинглы, а когда гости дозванивались, я просил их рассказать сон, после чего они самостоятельно выходили в эфир. Для слушателя это выглядело так: играет спокойная мелодия, и ты не знаешь, когда появится что-то. Люди могли дозваниваться редко, а могли подряд рассказывать свои сны, а иногда ничего не происходило. Не было определенного формата. И вдруг в какой-то момент среди пустоты появляется голос и начинает с какого-то места рассказывать свой сон. Я сейчас понимаю, что эта концепция сверхъестественная, потому что сам формат сна – это уже некое концентрированное безумие, и слушатели не могли догадываться, о чем говорящий скажет в следующую секунду. Были интересные сны и нет, короткие и длинные. {{carousel}} {{/carousel}} Фото: из личного архива Сергея Пименова – А что еще безумного было? – Андрей Баскаков делал трек в прямом эфире, где люди звонили и могли дополнить композицию звуками, которые считали нужными. Также была великая передача «Профессора пейджинг-культуры», где ко мне приходили три друга с псевдонимами – Васлик, Мифасик и Владька Гоблин. Они несли полный абсурд. Это какой-то микс «Монти Пайтона», «Камеди клаба» и чистого безумия. У них была своя тусовка и фан-группа. – Столько идей новых вы интегрировали на радио. Чем вы вдохновлялись? – Молодостью, жизнью и всем чем угодно. Мои 1990-е годы – это одно большое лето. Я не помню, чтобы вообще была зима в моей жизни. Это постоянный движ, много работы, миллион новых знакомств. Ты постоянно куда-то едешь, и вечеринка перетекает в вечеринку. Да и сам формат радио вдохновлял. «Радио 1990-х – это полная свобода и состояние потока длиною в несколько лет», – вспоминает Сергей. «Чтобы услышать новую музыку в Ростове, нужно было слетать в Лондон» – ППК появилась как логическое продолжение событий, тогда стало понятным, что нужно развиваться дальше – делать самостоятельную музыку. Идея группы витала в воздухе, и стало чистым совпадением, что в составе с этими людьми, Поляковым и Коржом, мы организовали группу. Мы все познакомились в клубе «Питон» на площади Ленина – культовом и злачном. Фото: из личного архива Сергея Пименова Тогда я абсолютно серьезно заявил, что мы создаем лучшую группу в мире, чтобы стать звездами. Эта задача, возможно, и звучала тогда полным бредом, и мы не стали самой лучшей группой мира, но больших высот мы добились. Я считаю, чем больше ты ставишь цель изначально, тем понятнее ты к ней идешь. У меня уже был хороший бэкграунд, и я был в максимальном тренде. Я мастерски разбирался в электронной музыке, несколько раз ездил в Лондон. Сейчас быть осведомленным обо всех новинках легко, но тогда, в 1996–1997 годах, чтобы услышать новую музыку, нужно было слетать из Ростова в Лондон, купить эту музыку на виниле, привезти и послушать ее. В другом виде она совершенно не существовала. Ее нельзя было достать, так как не было формата MP3. На такие поездки я тратил все свои заработанные деньги. Один трек тогда стоил около 10 фунтов стерлингов, но я осознавал необходимость таких путешествий – я мог привезти сто пластинок и крутить полгода самую лучшую музыку, которая была только у меня. – Вы много гастролировали по миру. Во всех странах побывали? – Я не был в Австралии и в Америке. Когда трек «Воскрешение» попал в хит-парад в Великобритании, то я спокойно относился к гастрольной истории. Тогда у меня был выбор: выступать редко, но задорого и ждать сверхпредложений, или выступать часто и по понятной цене для промоутеров. Я предпочел второй вариант и соглашался ездить везде, куда был приглашен. Фото: из личного архива Сергея Пименова Иногда, я даже не помню, где выступал, так как логистика была совершенно невероятной – в пятницу я мог выступать в Новосибирске, а в субботу – уже в Лондоне или Дубае. – Вы подчеркивали, что коллекция пластинок из Лондона сформировала музыкальный вкус целого поколения в Ростове. Расскажите, как вы их распространяли? – В то время были популярны пиратские кассеты. В Ростове существовала розничная сеть под названием «Ассоциация сиреневых точек», ее тоже делали мои друзья. Мы придумали способ монетизации моей коллекции, на которую я потратил все деньги в Лондоне. В таком масштабе не делал ни один диск-жокей в России. У меня была возможность покупать самые модные пластинки в Лондоне, безлимитно рекламировать их по радио, тиражировать, а также устраивать свои вечеринки. Видео: отрывок из программы «Не спать!» /1997-й год / из личного архива Сергея Пименова Был такой круговорот: я ехал в Лондон, покупал пластинки, играл музыку по радио, дальше мы записывали ее на кассеты и продавали их. Ввиду эксклюзивности материала у людей появилась возможность услышать новое и уникальное. Я недавно узнал, что многие продолжают коллекционировать эти кассеты, обмениваются ими и точно знают, сколько их вышло. Я был удивлен! «ППК – это проект, который один из» – Трека «Воскрешение» больше нет? Расскажите об итогах судебного разбирательства. – Эта история очень показательная. Когда мы первый раз общались с юристами в Лондоне, они сказали нам такую фразу: «Там, где хит, там и иск». Весь шоу-бизнес построен таким образом, и это не изменится. Фото: из личного архива Сергея Пименова Что произошло: мой бывший друг и партнер по группе Александр Поляков подал на меня иск в суд. Стоит сразу подчеркнуть, что для меня ППК – это один из проектов: не дело всей моей жизни, не самый главный и даже не самый любимый. А в жизни Саши это был единственный проект, и впоследствии он решил, что он самый главный в нем. В этом есть и доля моей вины. Закончилось все тем, что суд признал меня ненадлежащим ответчиком, а Саша пошел дальше и начал разбираться с наследниками Артемьева, оригинального композитора мелодии, а с ними у нас было давно недопонимание. Если смотреть со стороны на ППК, то это очень круто! Но если спросить меня, что для меня важнее, то я выберу лейбл UPLIFTO. Из него вышли знаменитые артисты, такие как Катя Чехова или Филатов и Карась, которые познакомились в студии как отдельные артисты и создали группу. А я уже упоминал, что мне было интересно создать большую сцену, а не только достичь личного успеха как артисту, хотя это получилось очень даже неплохо. ППК – это разовая и ситуативная история, которая показала, что в Ростове-на-Дону можно сделать трек и попасть в английский хит-парад. С 2004 года в нашей группе были все возможные разлады: мы то сходились, то расходились. Я пытался восстановить эту группу. Наверное, не стоило этого делать, так как нельзя войти в одну и ту же реку дважды, а пять раз – уж точно. Все это время мы заходили только в тупик. В результате, в российском авторском обществе трека ППК «Воскрешение» больше нет. – За все время каким был самый высокооплачиваемый диджей-сет? – Около 4000–5000 фунтов. Зачастую я играю бесплатно. Если я понимаю, что мне это интересно, и вижу, что у промоутера денег нет, но у него глаза горят и он верит в свое дело, то я лучше бесплатно сыграю, чем за 5000 рублей. Мне в кайф! Фото: из личного архива Сергея Пименова В шоу-бизнесе я был практически на всех позициях: артистом, диджеем, продюсером, организатором вечеринок, – и знаю их боли. Я вижу клуб и понимаю, что на площадку может прийти 100 человек и промоутер с вечеринки заработает 10 тысяч рублей, а мой гонорар 100 тысяч. «Вот как поступить? Выступить за 5000 рублей? Ну нет… Мне проще выступить бесплатно. Это опять же про сцену», – улыбается Сергей. Совсем скоро я выступаю на мероприятии «Колбасный цех» в Питере. Это юбилейный концерт на 10 тысяч человек. Мне очень приятно, что меня туда пригласили, в последний раз я был там 21 год назад, и они вспомнили обо мне. Я бы бесплатно выступил, наверное, но они предлагают гонорар, и довольно хороший, значит, им это нужно. – Сейчас Ростов может похвалиться талантами? – Таланты есть всегда, многие просто не знают, как раскрыть свою творческую составляющую. Зачастую им требуется пинок. Я убедился, что талантов во времени видно. Вот есть понятие «звезда». Для меня это тот человек, который много лет находится на каком-то уровне, ведь звезда – она вечная. Сейчас ко мне очень часто приходят и говорят: «Вот он звезда! (условно, это блогер)». В ответ я спрашиваю: «Что он создал?» Мне отвечают: «Ну, у него миллион подписчиков». Я повторяю: «О'кей, так что он создал?» И нет ответа. С одной стороны, талант всегда себе пробьет дорогу, а с другой – у людей неталантливых появились инструменты, с помощью которых они могут стать заметными. Фото: из личного архива Сергея Пименова Большие возможности создают гигантский поток мусора. Сейчас в России каждую неделю выходят десятки тысяч релизов, их все послушать никак не возможно, и определить, что хорошо, а что плохо, тоже. Также внутри творческого процесса сложно оценить свои достоинства. Человек может думать, что он рэпер, и не понимать, что ему следует делать другую музыку. Вот чем прекрасен Баста? Он великий талант и в проявлении себя никак не ограничивает, он может позволить себе делать то, что считает нужным. Где-то полгода назад я был у него в офисе в Москве, и он поставил мне свой проект, который до сих пор не выпустил. Это круть невероятная! Он ни на что не похож из того, что Вася делает. Поверьте, у него наверняка уже сейчас готово несколько альбомов. – Анализировали ли вы потребности публики? – Я делаю то, что хочется и нравится мне, – это первое, на что я ориентируюсь. Слушатель всегда найдется, если дело выполнено от души. «В каждой российской семье есть алкоголик» – С момента вашей реабилитации уже прошло два года. Сейчас вы занимаетесь проектом, целью которого является информирование людей в борьбе с зависимостями. Часто к вам обращаются за помощью? – Тема зависимости недостаточно освещена в российских медиа. Мы с этим столкнулись, когда подавали заявку на грант. Люди могут подавать гранты на перевод текстов узбекских поэтов, а на борьбу с зависимостями их крайне мало. Классическая история в том, что зависимый самостоятельно не придет. Моя ситуация ровно такая же. Перед тем как попасть в реабилитацию, я был на грани полного морального и физического разрушения и просто смирился с мыслью о смерти. Осознание необходимости борьбы с зависимостью – это уже 90% успеха в ее преодолении. Главное в этой битве – признание болезни. Это первый и самый сложный шаг в рамках 12-ступенчатой программы. В АНО «Чистый и трезвый» мы не питали надежд на то, что к нам придут исключительно зависимые, и поставили немного другую задачу – помочь близким родственникам понять суть зависимости и возможные способы преодоления. К нам обращаются люди, чьи близкие страдают от зависимостей, и наша цель – предоставить им максимально честную и открытую информацию, которая поможет им разобраться в особенностях проблемной личности. Ведь если человек не сам пьет, то кто-то из его родственников злоупотребляет, но об этом не принято рассказывать, тем более открыто. Эта тема вызывает стыд, однако присутствует в каждой российской семье. В настоящее время мы разработали веб-сайт, на котором для начала разместили 50 лекций – методических материалов, знакомство с которыми поможет изменить взгляд на зависимость. – Недавно вы сообщили, что ваш пес Пиксель, которого вы баллотировали в депутаты в 2020-м, плохо себя чувствует, у него возникли проблемы с лапами. Как сейчас у него дела? – Пиксель – также яркий пример моего проектного мышления. Это бостонский терьер, уникальная и редкая порода. Он такой прикольный, и когда Пиксель появился у нас, я стал тратить на него деньги и решил, пусть он сам их и зарабатывает. Фото: из личного архива Сергея Пименова Я начал придумывать с ним темы. У него есть три собственных трека. В тот момент, когда я смотрел на выборы, они показались мне невероятно скучными, и я решился организовать шуточную кампанию – выдвинуть пса в кандидаты. Я понимаю, как устроены медиа, и знал, что в тот момент, когда были выборы, журналисты скучали, а тут какой-то безумец пса в депутаты выдвинул. Естественно, все об этом написали и посмеялись. Недавно у него были проблемы с лапой, после последнего посещения уже чувствует себя лучше. Сейчас у нас еще и кошка появилась. Какое-то время они притирались друг к другу, сидели по разным комнатам, но сейчас они уже сформировали шайку – исполняют порой дома. «Мало перестать просто пить, нужно и экскременты за собакой убирать» – Нравится ли вам Ростов в настоящее время? – Да. Мне комфортно в нем жить. Я жил в разных городах – 12 лет в Москве с постоянными передвижениями за границу, три года в Таиланде, до сих пор не понимаю, зачем мне это было нужно. Я всегда очень четко понимал, что я ростовчанин. Даже проживая в других местах, я никогда не испытывал желания остаться там надолго и обосноваться, хотя было множество вариантов. Я осознавал, что рано или поздно все равно вернусь. На перемены в городской среде я предпочитаю смотреть в долгосрочной перспективе, хотя многие анализируют ситуацию с какого-то очень короткого временного промежутка. Конечно, существуют проблемы с транспортом, дорогами, но глобально жизнь ведь улучшается. У человека всегда есть выбор. Так получилось, что тридцать лет я бежал от Военведа, пока в 2016-м не познакомился с Мариной, моей супругой, мы стали жить вместе, хотя я больше не планировал туда возвращаться. Я принял решение помочь Военведу и пришел к выводу, что улучшить можно многое, но своими руками мало кто решается что-то переменить. Большинство людей живут либо в ожидании того, что проблемы разрешатся сами по себе, либо просто играют в непродуктивный активизм. У меня есть хороший пример: на следующий день после выхода из реабилитации Марина отправила меня гулять с Пикселем и вручила пакетики для того, чтобы убирать за ним. С первого дня я с ним гуляю и убираю его дела, и так совпало, что в этот день ко мне подошла бабушка и начала хвалить меня за то, что я убираю экскременты за своим питомцем. Я гуляю по Пушкинской с ним уже несколько лет и знаю, что только единицы хозяев этим занимаются. И каждый раз в моей душе возникают противоречия и сомнения о том, что я делаю, но я не останавливаюсь. Кстати, о зависимостях. У нас есть понимание, что от плохой привычки можно просто избавиться, но это так не работает. Чтобы избавиться от плохой привычки, необходимо воспитать в себе хорошую. В этом фишка. Если я хочу стать лучше, то мало перестать пить, нужно еще и экскременты за собакой убирать. Вот такое замещение.