Боброва и Журанков — про турнир шоу-программ Русский вызов: победа Ягудина, судейство Безрукова, номер Туктамышевой

По телефону компанию ведущим составляли Ксения Синицына, Елизавета Худайбердиева, Мария Петрова и Алексей Тихонов.

9 марта в Санкт-Петербурге отгремел второй по счёту турнир шоу-программ под названием «Русский вызов». Фигуристы поставили множество разноплановых номеров (правда, больше было драматичных и лирических), а победил второй год подряд Алексей Ягудин. Судейство и организацию критиковали и болельщики, и даже некоторые участники — но никто не остался равнодушным.

Олимпийская чемпионка Екатерина Боброва и журналист Андрей Журанков посмотрели шоу-турнир и обсудили абсолютно новые постановки в очередном выпуске подкаста «Ход коньком». Попутно ведущие позвонили спикерам, которые выступали в «Юбилейном» (некоторые даже взяли призы), — Ксении Синицыной, Елизавете Худайбердиевой и Марии Петровой с Алексеем Тихоновым.

Об организации и судействе

Журанков: Потрясающе всё катилось, пока не начали выставлять оценки. Извините, ребята, это просто позор. Это провал. Сделать 3 часа 30 минут потрясающего действа и потом 30 минутами всё просто убить. Это было ужасно.

Боброва: Я не хочу произносить таких громких речей, как ты, но согласна, что окончили не на высокой ноте — это очень всех подкосило и расстроило. Могу сказать только одно: я была уверена в профессионализме этой идеи и что, когда судьи приехали, с ними провели брифинг. Они же должны были обсудить, кто кому что даёт. А получилось, что один отдаёт приз, другой говорит, что у него он тоже — начинают пересматривать, и эта заминка… Они должны были собраться, всё это распределить, как, условно, делается в КВН — Первый канал это делал и умеет делать.

Журанков: Ребят, есть такое понятие на телевидении — продюсерская группа. Она отвечает за всю организацию того, что происходит в кадре, за то, чтобы весь сценарий был проработан. Продюсерская группа была обязана «проработать» судей, всё им объяснить. Потому что когда они начали выставлять оценки, стало понятно, что у них нет единых критериев. Вообще. Они не понимали, по какому принципу будут ставить.

Боброва: Проблема ещё в том, что, видимо, судьям очень хотелось наградить конкретных людей, которые им понравились, и это нормально… Но если у тебя номинация за костюм и ещё свой личный приз, ты просто скажи: «Мой личный приз достаётся такому-то человеку, но словами ещё хочу отметить вот этого, в самое сердце». У меня будет пара вопросов именно несовпадения номинации и…

Журанков: Это со второй номинации началось. «За доброту и душевность» Синицина/Кацалапов — ребята, вы серьезно? А когда плакали все женщины в зале под Даню Самсонова, Аида Гарифуллина тоже слезами заливалась…

Боброва: Там и Сергей Безруков рыдал.

Журанков: Я Вику с Никитой очень люблю, но там что — доброта и душевность?

Боброва: За изящество в первую очередь. Без вопросов.

Журанков: А за «подаренное хорошее настроение» — Марк Кондратюк.

Боброва: Она же объяснила свою точку зрения: за подаренное хорошее настроение — это не когда ты улыбаешься и счастлив. Она сказала, что можно и поплакать, поэтому Марк.

Журанков: Рамиль Мехдиев, человек нам хорошо знакомый, из мира балета, хореографии, и работает в фигурном катании, между прочим. Для меня это фигура, которая и должна там находиться. Потому что он и там, и знает, что такое работать на льду. Для меня из этого жюри – Эйфман, Сигалова, Кимин Ким. Кимина Кима можно менять на любого балетного.

Боброва: На Полунина. И он связан с фигурным катанием.

Журанков: И мы даже знаем, через кого (улыбается). Как вариант. Дальше — Тарасова или Чайковская должны быть в жюри. Если Лёша Тихонов не катается, для меня это тот человек, взгляд которого на фигурное катание очень серьезный, глубокий и аргументированный. Для меня Тихонов — это член жюри, для меня Рамиль Мехдиев — это член жюри. Для меня Игорь Бобрин, который создал театр ледовых миниатюр, — это член жюри. Или Наталья Бестемьянова, его супруга, которая с ним вместе в этом театре работала. Туда же могут войти Людмила Власова, балерина Большого театра, проработавшая хореографом с огромным количеством фигуристов. Катя Гордеева — тоже вижу её в этом жюри, имеет карьеру как любительскую, так и профессиональную. Я бы туда даже Сихарулидзе посадил. Этот человек — олимпийский чемпион, его артистичность не вызывала никогда никаких вопросов, это харизматик-пара — Бережная/Сихарулидзе. Почему нет?

О победном номере Ягудина

Журанков: Знаете, что самое верное сказала Тарасова? Это очень правильная, объективная оценка, когда она сразу сказала: «Я его очень люблю, поэтому мне сложно говорить». И это означало, что номер её не потряс. Потому что когда её потрясла Синицына, когда её потрясла Фролова, когда её потрясли Петрова и Тихонов, она прям так и выдала.

Боброва: Я тоже Лёшу очень люблю. То, что он до сих пор владеет так коньком, мягкие колени, хоть уже и после операции, может быть, это не оправдание, но тем не менее это заслуживает уважения. Он правильно уже который раз говорит, что ему с микрофоном легче. Вот он и совместил то, что требуют правила шоу-турнира, и то, в чём ему легче сейчас.

Но, мне кажется, у него вот это всё должно быть уже, как у Костомарова с Домниной — вне конкурса. Он сам по себе прекрасен, и это невозможно судить. Ты просто по-другому к нему относишься, не как к другим спортсменам. Вот, возможно, поэтому к нему и к Петровой с Тихоновым нельзя адекватно относиться в этом шоу-турнире. Хочется отдать им все призы только потому, что они выходят на лёд и творят.

Журанков: Есть в искусстве такая вещь — идём беспроигрышным путём. Мы берём беспроигрышные ингредиенты: берём музыку Артемьева, которая всегда работает, берём стихи Роберта Рождественского, которые у всех ассоциируются со Штирлицем и народнейшим фильмом, с голосом Кобзона, который там не кричит в этой песне, кстати. И берём беспроигрышный вариант — Лёша Ягудин. Совмещаем эти три идеальных ингредиента — получаем победный результат.

В этом номере он читал стихи, это новаторство, это эксперимент. И это очень круто, что здесь, на этом турнире, у нас были такие эксперименты, которых было много. Это крутая оригинальная идея. Браво им за это, 100%. Но, к сожалению, Лёша эти стихи очень много кричал. Очень много было пафоса и эмоций верхнего ассоциативного уровня.

О критике Безрукова в адрес фигуристов

Журанков: Комментарии Безрукова как к Алиеву, так и к Мозалёву — вообще непопадание. Можно было абсолютно чётко прочесть этот номер: Андрей не катал Есенина, Бетина мне это подтвердила, он катал «Чёрного человека», он катал это альтер-эго. Как я понял, в зеркале был лирический герой Есенина, а не на льду. А Безруков это понял так: «Ну я-то Есенина играл, я ж не «Чёрного человека» читал в стихах». Ограниченность актерского взгляда. Я поэтому против актеров в жюри.

Пересмотрев ещё раз номер Алиева, в третий раз, поставил его для себя на первое место. Во-первых, потому что Безруков ничего не понял в этом номере, зная Высоцкого. Мы рады за Сергея Витальевича, большой молодец, готовился к роли.

Ребят, Алиев катал маленького человека. Он катал маленького советского человека. Этот образ, по которому мы в школе писали сочинения. Это литература XIX века, это литература XX века. И он катал человека, который… Ну, где эта птица счастья, где эта удача, где эта моя жизнь, понимаешь, я же могу. Во мне силы несусветные, как говорит Печорин у Лермонтова в «Герое нашего времени», но я не могу их реализовать, понимаешь.

Боброва: Это один из тех немногочисленных номеров, в котором у меня также всё совпало: костюм, актёрское мастерство, задумка, элементы, чистота исполнения. Элементы были сложные. Сальто. Поэтому, Дима, спасибо, браво.

О номере Романа Савосина в образе Шарикова

Боброва: Очаровательно, просто очаровательно! Мне кажется, только он мог так сделать.

Журанков: Мы не видели такого Романа Савосина никогда! Никто даже представить себе не мог такого артистического таланта! Мы восхищались его Челентано, но перевоплотиться в Шарикова… По моей шкале: оригинальность идеи — супер, режиссура — прекрасно, от того момента, как его ввозит Борменталь-Галлямов. Взгляд Шарикова, который из пса превратился в человека, и дальше вот этот весь номер, Полиграф Полиграфыч и этот финал под стулом — это трансформация, которая для актёра самое ценное! Никто от него не ожидал!

Трансляция турнира шоу-программ «Русский вызов» доступна в Okko.

Боброва: А я ожидала и очень рада, что он не ушёл в «нудли». Очень рада этому номеру — что он был на этом шоу-турнире.

Журанков: Фишка ещё в том… Кто Шариков в этом фильме? Он не вызывает симпатии. Он же потом идёт ловить кошек, говорит: фу, кошками провонял, говорит, что не согласен с Энгельсом и Каутским — с обоими. Этот персонаж вызывает исключительно отторжение, презрительное отторжение, это всё усиливает Евстигнеев, профессор потрясающий. А тут получился обаятельный Шариков!

Боброва: Один из ярчайших номеров, можем только дифирамбы ему петь.

О номере Марка Кондратюка в образе художника

Боброва: Я ожидала, что он что-то такого плана сделает. Сама по себе постановка чётко Авербуха, это видно, прослеживается, и ему очень идёт. На генпрогоне я видела немного другую картинку. Он катал просто в белой рубашке. Я была уверена, что он как-то будет рубашку использовать. Я была уверена, что он испачкается, где-то об себя вытрет… А он вышел в свитере, рукава которого ему мешали. Он там один раз рукавом, как кистью провёл, и всё. То есть он это не обыграл. И, ну вот, картина. В конце номера улыбнулись с теми, с кем рядом сидели и смотрели: а за сколько продаст картину?

Журанков: На самом деле, идея классная. Идея не новая. Это муки художника, это переживания художника, это муки творчества. И книги написаны, и фильмы сняты, и теоретическая литература есть, много чего. Но! Вот почему у меня нет его в тройке. Объясню. Оригинальная идея, да. Режиссёрски номер сделан. Артистизм — не 10, но очень хорошо. Хореография — интересные вещи были, но тема не раскрыта. Совершенно. Потому что в начале звучит баянист Айдар Гайнулин, и он звучит очень по-французски. И для меня это художник с Монмартра. Это художник, который может быть где угодно, у него нет национальности. Это испанский художник, это муки Пикассо, это… Я не знаю, это китайский художник, который тоже испытывает эти муки творчества. Где здесь русская тема? Вот что для меня, к сожалению, этот номер не подняло в топ.

О номере Мишиной и Галлямова на тему кинофильма «12 стульев»

Боброва: Это замечательно, это прекрасно, но… Вот для меня идеально было бы, если бы они закончили в тот момент, когда они брались за руки и говорили: «Россия вас не забудет!»

Журанков: Всё, финал! Занавес! Это реально финал! Я пишу себе — неожиданный финал! А потом вот эти люди в красном обтягивающем… Тамара Николаевна не первый раз применяет этот приём. «Так, ребята, сначала катаемся для моего поколения, для пенсионеров». Остап Бендер, голос Миронова, голос Гомиашвили — сначала это. А потом всё резко переворачивается, и катаем для вашего поколения.

У меня вопросы к Остапу. Он не дурачок. Это великий комбинатор. Там нужно катать в том числе интеллект и хитрость. А, к сожалению, у Саши получился человек, бегающий за мебелью. Настя отыграла обалденно в рыжем парике, хо-хо, отличная Эллочка-людоедка.

О номере Семененко под «Журавлей»

Боброва: Здесь очень тонкий момент: кого он играет? Память, журавля, учителя? Катался хорошо, эмоционально, взяли они эту идею, музыка беспроигрышная.

Журанков: Вот! Мы на пару с женой родили эту формулировку, потому что жена сказала: «Эти парты его перекатали», а я сказал: «И Марк Бернес его перепел». Он не смог их перекатать.

Боброва: Нельзя перегружать сцену. Сцена была перегружена. Он и катание не мог показать, потому что ему это мешало. Но идея того не стоила. Слишком много всего на льду, и ты уже не замечаешь фигуриста.

О скандале с вырезанным номером Муравьёвой

Боброва: Как это было на генеральной репетиции? Я видела этот номер впервые, не знала, о чём он. У неё, по задумке постановщика, был ещё пьедестал, потом от него отказались. Она стояла на первом месте с кем-то, толпа людей фотографировала, при этом на экране ничего не показывалось. Они сошли с пьедестала, он остался в толпе, и она начала кататься. Я подумала, что она, наверное, катает про славу — вот ты сошёл с пьедестала, а победа там осталась, у меня уже полет фантазии начался, потому что я не понимала, что человек катает.

Трансляция турнира шоу-программ «Русский вызов» доступна в Okko.

Потом появляется Катя Гордеева. И я начинаю отматывать назад и догадываться. Что ж они в начале никак не показали какое-нибудь видео с Гриньковым? Ну, если не картинку, то возьмите самые известные костюмы Кати и Сергея, у меня бы это, наверное, сошлось как-то. И я так расстроилась: идея-то классная, но как-то недоиграно. И на этом всё закончилось. Именно поэтому, наверное, Первый канал вырезал её из телеэфира. Первый канал-то тоже всё это видел. Потом они внесли какие-то изменения и вроде как в совокупности вышло: было начало, было понятно, что это про Гордееву и Гринькова. Очень много комментариев, что это спекуляция. Но, ребят, это тоже «За верность памяти», не только номера про войну. Единственный момент: она одиночница…

Журанков: Мне не хватило парного катания. Я понимаю, что она катала не про это, но хореография должна быть выразительной, она должна отражать идею. Мне не хватило воспоминаний о парном катании. Катя-то с малолетства в паре с Сережей стояла, она всю жизнь в этой паре, и вот она осталась одна. Всё. Но идея гениальная.

Топ номеров от Елизаветы Худайбердиевой

Худайбердиева: Не буду говорить, какие номера меня не зацепили — они были хорошими, но показательными. Не шоу, а просто показательные. Сделаны качественно, красиво. Хорошее катание, но для меня это не было шоу. Однако таких номеров было мало — в основном очень много все поработали и отнеслись ответственно.

Мой топ? Топ-3 не скажу, но… Я отдам первое место как женщина Лизе Туктамышевой, потому что когда сидела и смотрела вживую… Лиза особенная была, мне кажется, она это очень чувствует. Прикольно сделано на слова, которые читает Алиса Бруновна [Фрейндлих] – «меня не станет», и она ложится на лёд. В тумане в этом… Классно. В принципе, стихи — это что-то необычное. Я прям расплакалась под конец. Очень понравился номер.

Второй раз я расплакалась на «Ёжике в тумане». Не видела этого на репетициях и на выступлениях, но сегодня или вчера вечером пересмотрела в записи. Мне это так понравилось — что они не проговаривали диалоги. Они отыгрывали, но не было вот этого… Работает то, что они семья, мы прекрасно знаем их отношение друг к другу.

Я прямо возмущалась — возможно, немножечко громко! — когда Сергей Безруков раскритиковал номер Алиева. Потому что я в этом увидела и поняла всё — там был протест абсолютный, и Дима невероятно отыграл, показал. Как мне показалось, этот человек в автобусе, вот он едет – обычный, очочки, свитерочек, авоська, хлеб, яблоки, молоко – едет с работы. Я не увидела в этом алкоголика вообще, не понимаю, почему он сказал про алкоголика. Вот он вроде уснул, вышел из автобуса — и всё не так, всё не эдак.

Очень круто поставлено — на каждый акцент он делает прыжок, эх раз, эх ещё раз и много-много раз…Суперномер — я Диму таким никогда не видела. И потом в секунду, когда он возвращается в автобус – мне показалось что человек недоволен. Он что-то говорит, хочет протестовать, но в конечном счёте всё равно — раз и сел в свой автобус. Я сказала об этом Диме, и он ответил, что всё правильно я увидела.

Ксения Синицына: топ номеров, образ Тани Савичевой

Синицына: У нас были сомнения, когда мы его ставили. Тут либо ты попадёшь в сердца людей, либо скажут, зачем вы вообще взяли эту тему. Пришлось достаточно хорошо потрудиться, вжиться в роль, и всё сложилось удачно.

Честно, я узнала об этом дневнике (Тани Савичевой. – Прим. «Чемпионата») только от тренеров и заинтересовалась этой темой, всё прочитала про это. Не знаю за других – но я только узнала.

Не было ли ощущения, что переиграла? Честно, не знаю. Такая тема, что оно само идёт, эти эмоции ты не контролируешь. Когда мы приехали на турнир, номер длился пять с половиной минут. Нам сказали, что время небезгранично, ваш номер может длиться плюс-минус три минуты. Нам пришлось экстренно сокращать все части, урезать музыку. Немного получилось скомканно. Там было чуть больше музыки. И средняя часть была понасыщеннее. Но так сказали, поэтому пришлось сокращать. Возможно, должно было быть что-то ещё.

Мы изначально ставили этот номер с намёком на то, что меня позовут в какие-нибудь шоу, что я смогу его катать, например, на шоу, посвящённых 9 мая.

Синий маникюр? Раньше люди за ногтями не следили, я подумала, что синий цвет такой нейтральный… Промах небольшой.

Мой топ номеров? Во-первых, меня очень поразила Елизавета Туктамышева — я смотрела её номер не отрываясь, еле дыша. Мне очень понравилось. Это было замечательно. Потом мне также понравились Мария Петрова с Алексеем Тихоновым, «Ёжик в тумане» — душевно, мило, дружелюбно. Ну и Алексей Ягудин — не было равных, катать программу и читать стих — это тоже было что-то новое, необычное, мне тоже понравилось.

Петрова и Тихонов — о подготовке к турниру

Тихонов: Идея родилась у Максима Транькова, на самом деле. Это не «Ёжик в тумане», это другая сказка, которую он нашел и рассказал об этом. Мы за неё зацепились и подумали, что это возможно попробовать сделать, было желание попытаться это сделать. Сначала было непонятно, потому что Илья Авербух, с которым мы долгое время работали, был занят. Я позвонил даже Егору Дружинину, он сказал, что, возможно, будет в жюри, поэтому не сможет помочь.

Петрова: Идея была необычной для нас, и только ради этой идеи мы согласились, потому что это было интересно сделать. Это очень тонкая история, которую сложно сделать, поэтому мы захотели это сделать. К тому, чтобы самим читать текст, мы пришли постепенно. Мы сначала хотели вставить начало оригинального текста, потому что то, что дальше происходило, этого нет в самом «Ёжике в тумане», этот текст взят из сказки, которую кто-то озвучил.

Тихонов: То, как Алексей Баталов начинает сказку «Ёжик в тумане»… Я старался немножечко подстроиться под его манеру передачи.

Петрова: Если начало бы было Баталова, а потом переключилось бы на нас… Мы подумали, что это будет плохой переход на наши голоса, поэтому решили начать сами. Я пересматриваю, и мне очень понравилось, как мы прочитали эту историю.

Мы думали, как это сделать — со словами или без. Но это настолько тонко… Мы ещё очень много убрали по жестам, потому что сначала был перехлёст жестов. Когда ты начинаешь делать это, ты всё равно жестикулируешь, и мы очень долго пытались убрать у себя слова и жестикуляцию. Мы хотели делать так, чтобы это было минимально по движению. И это оказалось невероятно сложно, так как, когда человек говорит, ему хочется махать руками, что-то показывать. А вот этот минимум движений — маленький кивок, маленький взгляд, небольшие движения руками — мы отрабатывали дома. Полина [дочь Петровой и Тихонова] нас снимала, и мы отрабатывали, чтобы это было очень незначительно и прям на грани. Чтобы не было ни перебора, ни недобора.

Тихонов: В итоге мы сошлись на том, что не нужно разговаривать. Мы оба знали текст, потому что его наговаривали и учили. Но решили, что будет тоньше и лучше, если мы не будем разговаривать. Это будут внутренний посыл, внутренние эмоции, которыми мы надеемся удивить зрителей. И если это так случилось, мы этому несказанно рады, правда.

Мне очень нравится, что этот турнир даёт возможность посмотреть на фигурное катание немножечко с другой стороны. Со стороны творчества и всего такого. Плохо это или хорошо, но это сработает в дальнейшем. Кто-то доволен, кто-то недоволен, неважно. И это классно. Это творчество. И это будет работать на нас, на российскую фигурку. Правда, это очень здорово.

Петрова: А я хочу вообще сказать, что в этом году мне намного больше понравилось. Ребята ставят программы. То, что там ругают, то, что-то, говорят, не то — это, наоборот, очень классно. Ребята пробуют себя, учатся. У нас сколько лет было этого «Ледникового периода»? Каждую неделю нас ругали, хвалили, обижали, всякое происходило. А у них есть возможность учиться на этих турнирах, проявить себя, проявить себя с другой стороны, показать разные свои возможности. Это может быть и неудачно, а может быть и удачно. Но это настолько здорово, и не надо этого бояться, потому что многие, мне кажется, боятся, что их плохо оценят. А тут смысл не в оценке, тут смысл в твоём проявлении, насколько ты можешь открыться зрителям. Зрители всегда всё увидят и правильно оценят.

Мне понравились Оксана Домнина с Максимом Шабалиным очень. Очень понравился Димка Алиев. Вот это прям было тоже очень тонко. Вживую Диму я не видела, но в телеверсии это смотрелось отлично, мне настолько эмоционально зашло! Есть такая эмоция, которая вроде не до конца выходила, но она была такой яркой. И, как нам Полина говорила, мы ехали за призом «За доброту и душевность». Но я на самом деле после того, как всё посмотрела, согласна, что мы претендовали на первое место. Всё благодаря этой идее. Только этой идее. Потому что другое исполнить на такой уровень, наверное, мы не смогли бы.