Почему «Дюна 2» – лучшее, что случилось с массовым кино за последние десятилетия
Был в истории "Формулы-1" выдающийся гонщик и сорвиголова по имени Жиль Вильнёв. Выступал за легендарную команду "Феррари" и не стал чемпионом лишь потому, что очень торопился им стать: во время одной из гонок пошел на неоправданный риск и погиб в чудовищной аварии. Именем Жиля назван автодром в Монреале, который, подобно стене Виктора Цоя в Москве, напоминает, что некоторые экстраординарные люди продолжают жить даже после смерти.
Однофамилец Жиля, знаменитый режиссер Дени Вильнёв, стремительно, будто пилот "Формулы-1", взлетел на кинематографический олимп. "Прибытие", "Убийца", "Бегущий по лезвию 2049" были обласканы одновременно и зрителями, и критиками. И замахнулся Дени на "Дюну" Фрэнка Герберта, которая в свое время едва не похоронила карьеру самого Дэвида Линча.
Первая часть, хотя и произвела неизгладимое визуальное впечатление, породила множество возмущенных вопросов. Прежде всего - от фанатов оригинальной книжной серии. Почему хладнокровная Леди Джессика изображена истеричной клушей? С какой стати планетолог Лиет Кайнс превратился в чернокожую женщину? Словом, режиссера заподозрили в покушении на канон.
Сборы в кинотеатрах поначалу оказались ниже запланированных. Закралось нехорошее подозрение, будто Вильнев взял ношу не по себе и вот-вот сорвется в пропасть с обожженными крыльями. (Пусть читатель простит высокопарный слог. В конце концов мы готовим его к невероятно эпическому зрелищу).
Однако была проведена беспрецедентная работа над ошибками. Судя по всему, понадобились консультации с поклонниками книги - наподобие тех, что проводил Питер Джексон при создании "Властелина колец". Авторы второй "Дюны", в частности, исправили позорную хореографию боёв первой части. А ещё широкими мазками, но очень убедительно изобразили эволюцию ключевых персонажей. В результате, например, Леди Джессика в исполнении Ребекки Фергюсон наконец обрела черты сильной, властной и хитроумной "сестры" ордена "Бене Гессерит", какой она описана у Герберта.
Главное - Вильнев каким-то чудом отбрехался от продюсеров и навязываемой студиями пресловутой "повесточки". Обошлось без смещения акцентов, "осовременивания" действующих лиц, внедрения смыслов, отсутствующих в оригинальном тексте. Как говорится, это было не просто смело.
По-микеланджеловски отсекая от книжного монолита Герберта всё, что могло затянуть повествование, сделать его громоздким, Вильнев придал своей картине динамику, которой слегка не хватало первой части. А раскочегарившись, вторая "Дюна" уже не отпускает зрителя ни на секунду. Величественные краулеры стали еще больше, из недр циклопических барханов выныривают такие же циклопические черви, огромные ядерные грибы вырастают над бескрайними песчаными пейзажами. Режиссёр задаёт новые стандарты эпичности. А масштаб этих изменений сопоставим с революцией, произведенной в свое время пионером Голливуда Дэвидом Уорком Гриффитом.
Сопровождаются погони, перестрелки, массовые сцены молитв и камерные эзотерические опыты какими-то и впрямь инопланетными звуковыми эффектами и музыкой, поминутно "рассыпающими" по телу зрителя-слушателя миллионы мурашек.
Не в силах "впихнуть невпихуемое", Вильнев был вынужден отказаться от целых сюжетных линий. В результате некоторые персонажи - к примеру, объемный во всех смыслах барон Харконнен (Стеллан Скарсгорд) - получились ощутимо плоскими.
Такова цена темпо-ритма, таковы законы жанра. Упростив классический "гамлетовский" сюжет, режиссер остановился где-то на полпути между Шекспиром и "Королем львом", подарив человечеству идеальный блокбастер, в рамках которого даже умудрился предостеречь нас от черно-белой картины мира.
К слову о черно-белом: графичная сцена поединка Фейд-Рауты (одна из лучших ролей Остина Батлера) на арене переполненного "Колизея" в окружении чудесных и жутких арлекинов, несомненно войдет в хрестоматии кино, потеснив "Бен-Гура" и "Гладиатора".
Можно конечно задаваться вопросом, зачем мудрого вождя Стилгара (Хавьер Бардем) превратили в почти комичного персонажа. Но какой в этом смысл, если в итоге кино получилось практически безупречным? И испортить его не смог даже постный Тимоти Шаламе, представляющий для "Дюны" Вильнева, скорее, маркетинговую, нежели художественную ценность.