Скромное обаяние сюра. В мае на российские экраны выходит фильм "Даааааали!"
Как объявлено, 77-й Каннский фестиваль откроется 14 мая новой абсурдистской комедией французского режиссера Квентина Дюпье "Второй акт". А уже 9 мая на российские экраны выйдет его венецианская сенсация - фильм о Сальвадоре Дали, великом сюрреалисте и безудержном мистификаторе. Расскажем о нем подробнее.
Эту картину эпатажный француз Квентин Дюпье характеризует как "настоящий фальшивый байопик" и дает ему умопомрачительное название "Даааааали!" - именно так, через шесть "а". После чего ждать от картины каких-либо реальных сведений о жизни и творчестве испанского гения было бы безумием.
Премьера фильма прошла в сентябре на Венецианском кинофестивале вне конкурса и была встречена с веселым оживлением - от автора взбесившейся "Шины" всегда ждут чего-то сногсшибательного. Музыкант, лихой диджей, известный под именем "месье Уазо", создатель эксцентричных музыкальных и рекламных клипов, сценарист, кинооператор и кинорежиссер, Кантен Дюпье - мистификатор, сюрреалист и абсурдист по мировосприятию и убеждениям. Свои поражающие воображение фильмы он снимает без компьютерных эффектов, полагаясь исключительно на парадоксы своего мышления, - и выходит буйство разнокалиберных ненормальностей, несовместностей и алогичностей, поданных с несокрушимо серьезным видом свихнувшегося философа. Вволю порезвившись на сюжетах с завлекательными названиями "Курение вызывает кашель" или "Неправильные копы", он не мог не прийти к своему кумиру Сальвадору Дали.
"Даааааали!" ни в коем случае не жизнеописание художника, даже столь эксцентричное, как в недавнем фильме "Быть Сальвадором Дали" Мэри Хоррон с величественным Беном Кингсли, - скорее попытка воспроизвести его метод. А заодно - и стиль собрата Дали по искусству Луиса Бунюэля времен "Скромного обаяния буржуазии". Поэтому картина построена по принципу сплетения сна со сном и фильма с фильмом, и эта трех- или даже четырехэтажная, похожая на зыбкий карточный домик конструкция должна передать игры подсознания, торжествующего над банальным сознанием.
Все начнется долгим планом рояля, из клавиатуры которого водопадиком льется вода - заявка на родство методов и камертон на предстоящие час с четвертью. А самого Дали мы впервые встретим в бесконечно длинном коридоре какого-то ненормального отеля, где восторженная журналистка Жюдит (Анаис Демустье) хочет взять у него интервью. Гений театрально шагает с видом чрезвычайно занятого человека, ни на йоту не приближаясь к точке, где ждет его млеющая от величия момента Жюдит, - пространство растянуто, как резина, и перемещаться по нему практически невозможно. А когда все же наконец достигнет цели, то первым делом поинтересуется, где камеры, которые зафиксируют каждое его движение. Говорить на блокнот он откажется, но даже когда камеры возникнут, все равно найдет повод тянуть кота за хвост, и легко догадаться, что интервью так и не будет взято.
Искать в разворачивающемся действе логику не более результативно, чем спрашивать, отчего часы Дали висят на каком-то сучке, растекаясь подобно сопле. Здесь у каждого свои ассоциации и свои гипотезы возможных ответов. А скорее всего, и не нужно их искать, ответы, потому что любой сюр - всего только сюр, эпатажное преломление нашей безумной реальности, где любая трактовка равна самообману.
Воображение всегда зыбко и текуче, как песок, поэтому даже фигура самого Дали мерцает и перетекает из одного телесного вместилища в другое: в каждом из эпизодов маститого героя играет другой актер, а всего на недлинный фильм их пятеро. Причем необязательно в разных возрастах - только Дидье Фламан играет Дали старого и немощного, в инвалидной коляске, а остальные просто переплавляются друг в друга, сохраняя узнаваемость в усах и повадке.
Упорная Жюдит будет преследовать несговорчивого гения, тот будет всячески уклоняться. Возникнет его муза монументальная Гала (Кэтрин Шоб-Абкариан), потчующая гостей рагу из козьих голов с еще живыми личинками. За обеденным столом будут травить байки, не имеющие ни смысла, ни конца. Некий попик отец Жак (Эрик Наггар) будет бесконечно рассказывать, как его преследует, норовя пристрелить, какой-то ковбой, причем рассказ этот столь же непринужденно перетечет в реальность - такую же зыбкую, сновидческую и граничащую с веселым безумием: там неизвестно, то ли ковбой все-таки пристрелил попика, то ли попик ковбоя.
Бесконечность, неопределенность, текучесть процессов и времени - ведущий мотив картины. От того отельного коридора до погони ковбоя за попиком и обеда, который, похоже, не кончится никогда - мотив, перетекший сюда из "Скромного обаяния буржуазии". В поисках ключа к будущей картине режиссер пообщался с духом Бунюэля, чтобы родственная душа поведала ему свою тоску. Автор фильма утверждает, что перед началом съемок он, как честный человек, связался и с космическим сознанием самого Дали, и тот лично продиктовал ему парадоксы сюжета и манеру поведения актеров.
Лучший шедевр Сальвадора Дали это сам Сальвадор Дали - был убежден Сальвадор Дали, что и пытается воплотить фильм, балансируя между комедией, отвязной фэнтези и элементами впавшего в абсурд байопика. Он делает это так азартно и весело, что зрители легко поддаются обаянию игры в сюр и свободного полета бессознательного. Здесь нет никаких просветительских импульсов - только имитация стиля и способа мышления, вполне безответственная и контролируемая только азартом импровизации. Всем ясно, что такую картину мог и должен был сделать только такой поклонник и верный последователь Дали, как француз Квентин Дюпье.
