Актер Александр Павлов: Современная «сериальность» своей скоростью уничтожает кинематограф
Советского и российского актера театра и кино Александра Павлова знают по ролям, которые он сыграл в лентах «Преступление и наказание», «Агония», «Экипаж», «Хождение по мукам» и многих других. Но больше всего заслуженный артист РСФСР известен по театральным работам. Более полувека он служит в Вахтанговском театре, и на его потрясающие поэтические вечера просто невозможно попасть, настолько они полюбились зрителю. «Вечерняя Москва» побеседовала с известным артистом.
Недавно Александр Павлович побывал в Новороссийске (Краснодарский край) на российском фестивале патриотического кино «Малая земля». В рамках церемонии открытия артисту был вручен первый приз. В этом году фильму «Экипаж» исполняется 45 лет, на фестивале отметили эту дату и вручили Александру Павлову, исполнившему роль штурмана, заслуженную награду. Фестиваль прошел при поддержке администрации муниципального образования город Новороссийск и Министерства культуры Краснодарского края. Президентом фестиваля выступил продюсер Сергей Новожилов.
— Александр Павлович, разрешите поздравить вас с наградой и поблагодарить за ваше замечательное творчество.
— Спасибо! Я настолько тронут. Для меня это стало неожиданностью. Должен сказать, что моя роль в этом фильме была очень скромная, но у нас действительно собрался уникальный коллектив: и Георгий Жженов, и Леонид Филатов, и Анатолий Васильев, и Комаки Курихара, и Екатерина Васильева. Александр Митта создал потрясающую атмосферу на съемках, было здорово работать, потому что режиссер точно знал, о чем он хотел сказать. А это важно, когда на площадке все видят, что режиссер фильма знает свое дело.
— Еще в рамках фестиваля вам удалось побывать с концертом в знаменитой Верхнебаканской станице. Как вас принимали — это надо было видеть! В Москве, наверное, редко можно столкнуться с таким радушием. Удивлены были таким «немосковским» гостеприимством?
— Не бывает гостеприимства московского или подмосковного. Оно есть либо чистосердечное, либо его нет. И то, как нас потрясающе встретили с хлебом-солью станичники, я ощутил сразу, выйдя из автобуса. Увидел, как они любят свою землю, какие они сердечные, как передают эту любовь своим гостям. Ну и мы, артисты, тоже приехали с посылом добра и счастья. Я читал для них стихи любимого поэта — Сергея Есенина. А потом с удовольствием общался с ними за столом, когда нас вкусно угощали. Впервые в жизни побывал в Верхнебаканской, познакомился с замечательным местным коллективом, увидел столько казачьей удали и женственности одновременно, что для меня это стало настоящим подарком. Могу сказать, что эта земля вообще не робкого десятка людей.
— В Новороссийске во время Великой Отечественной воевал Леонид Ильич Брежнев, благодаря чему Малая земля стала очень известна. А вы лично с ним были знакомы?
— Лично с ним не был знаком, лишь однажды выступил во Дворце Съездов на тридцатилетие Победы, читал перед членами правительства Твардовского. Все правительство сидело в первом ряду. И со сцены увидел, сколько у нашего вождя было на груди медалей. А вот с Горбачевым Михаилом Сергеевичем встречался лично. Запоминающаяся была встреча.
В Новороссийске перед концертом я отправился на прогулку, взял аудиогид и прошелся по улицам города. Скажу, что когда удается побывать в таких городах и узнать их историю, начинаешь понимать, какой ценой далась нам эта Победа. Глава Верхнебаканской при встрече рассказал нам, сколько людей из станицы ушло на войну, сколько погибло и как этот клочок земли поливали огнем. За все то, что они пережили, хочется низко поклониться.
— В нашей истории была еще одна страница, которая тоже, увы, оказалась драматичной. Вы снимались в фильме Элема Климова «Агония». Картина отчасти о том, как уничтожались офицеры царской армии. И именно из Новороссийска был этот исход…
— Это страшное дело — гражданская война, когда брат идет на брата и начинается жуткое разделение: этот — белый, а этот — красный… Все это чудовищно. Помните в «Тихом Доне» Герасимов снял потрясающий эпизод, как Деникин уходил отсюда. А теперь на набережной стоит памятник «Исход». Белый офицер с конем. Это цитата из фильма «Служили два товарища», в котором сыграл Высоцкий. Деникинская армия, солдаты и офицеры грузились на корабли, бросая артиллерию и лошадей. Так вот для офицера расстаться с конем было хуже смерти. Конь — это боевой товарищ, который спасал в бою. И оставить его, а самому сесть на корабль, видя, как конь мечется по набережной, — это страшная драма. Эпизод, где герой Высоцкого, не выдержав, пускает себе пулю в лоб, биографичен во многом. Этот исход — это такой кровавый шрам на теле нашего народа, и он никогда не зарастет.
— Может быть, поэтому и говорят о том, что в России необходимо ставить памятники примирения, потому что это все были русские люди…
— Может быть, и надо. В этом есть какой-то свой философский смысл… В Финляндии, например, поставили памятник «Заблудшим». Большинство финнов считают большевиков-коммунистов заблудшими людьми. Их считают своими, но заблудшими… Не отрекаются, не уничтожают, а все принимают. А у нас история, которую надо помнить.
— На встрече со станичниками показали отрывки, в которых вы сыграли. Потрясающий фильм «Преступление и наказание», где роль Разумихина вам удалась превосходно. Как вам работалось с режиссером Кулиджановым?
— Лев Александрович — это настоящая глыба. Много позже я узнал, что он происходил из древнего грузинского рода. И то воспитание и культура, которые были в нем заложены, — ощущались. На съемочной площадке я ни разу не слышал, чтобы он орал на кого-то или вел себя невежливо. Он всегда говорил тихо, делал замечания спокойным голосом, не было никаких истерик, что порой случается во время съемок. Евгений Лебедев иногда переигрывал, и Лев Александрович ему говорил: «Жень, это 22. А ты мне лучше сделай 19…»
То есть, когда видел перебор, делал замечания интеллигентно и сдержанно. Кулиджанов — это особая статья, удивительный человек. У меня о нем только самые добрые воспоминания. «Преступление и наказание» — одна из первых моих работ. Я только в 1968 году окончил училище, поэтому все запомнил до мельчайшей детали. И посмотрите, какая великолепная картина получилась, ведь ее до сих пор смотрят!
— Этот фильм и смотрят, и комментируют в интернете очень активно. Зритель задается вопросом, почему в советское время снимали такое кино, а сегодня так не могут.
— Потому что современная «сериальность» своей скоростью уничтожает кинематограф. Все надо снять и сыграть очень быстро, поэтому сценарий толком не разбирают, с актерами практически не работают, а потом по-настоящему режиссеров-профессионалов очень мало. На площадке в основном говорят: «Давайте быстрее текст и не вникайте». Я играл генерала в каком-то сериале. Пришел на съемочную площадку. Это был кабинет в каком-то министерстве. Сняли кабинет на день, и все серии — третью, шестую, восьмую, девятую — сняли за один день. А ведь надо сообразить, какое настроение в какой серии у моего героя, что происходит по сюжету с другими персонажами. Этого продюсерам не надо. А надо — как можно быстрее. Более опытные артисты выкручиваются, а как молодым быть?
— А вы общаетесь с молодежью в вашем театре? Как вы их оцените сегодня?
— Общаюсь, конечно. У нас очень много хороших ребят, способных, образованных. Я не считаю их потерянными. Но сравнивать с такими актерами, как Ефремов, Табаков, Смоктуновский, Раневская, нельзя. При всем уважении к сегодняшним артистам, такого масштаба, как Плятт, как Грибов, как Ливанов, как Яковлев, увы, нет. Это штучный товар, такие рождаются раз в сто лет… Каждое время рождает своих героев.
— Что касается театра: директора театров порой жалуются, что если поднимать цены на билеты, то театральная публика, которая постоянно ходит на спектакли, не попадает в зал. А приходит публика богатая, пафосная, что сказывается не лучшим образом на атмосфере театра.
— Театр — это кафедра воспитания. Пусть приходит публика разная и благодаря хорошим спектаклям образовывается. Поэтому театр — это вид искусства, который должен быть доступен всем без исключения. Но я понимаю, о чем вы хотите сказать. Пенсионеры не могут себе позволить купить билет за десять тысяч рублей. Как раз именно они составляют основную часть зрителей. Поэтому я согласен с руководством. Правильно делают, что не поднимают цены. Нам все равно, перед кем выступать. Мы — профессионалы, мы должны работать перед любым зрителем. Но повторюсь: наши спектакли должны быть доступны публике разной — и богатой, и небогатой. Отсекать интеллигентных бабушек и делать спектакли для избранных — это не совсем правильно. Хотя мы частенько устраиваем благотворительные акции и играем спектакли для малоимущих.
«Искусства в нем нет ни на грамм»: оператор Анатолий Заболоцкий о современном кино
— Вы прекрасно читаете стихи, зрители отмечают, что у вас необыкновенно красивый голос. А у вас есть желание озвучивать книги? Или, может, уже озвучили, да мы не услышали…
— Нет, я не озвучивал книги и считаю, что это упущение и беда продюсеров. Это большая потеря для них, что они меня не приглашают прочесть классику в записи. А если серьезно, то записал бы Есенина, Пушкина. Много читаю в «Арт-кафе» Гумилева. На радио я бы с удовольствием озвучил Чехова, мне близка сердцу его проза. Книгу «Тихий Дон» Шолохова из нашего театра прекрасно читал Ульянов, и я не берусь с ним состязаться: уже есть замечательная запись. Много чего хотелось прочесть, ну и, как говорится, «хоти дома»… Еще «Гамлета» можно маме сыграть на кухне, мама скажет: «Хорошо!». Но соглашусь с тем, что действительно свою литературу и поэзию надо читать как можно больше, чтобы молодежь образовывалась. Вот я и читаю ее со сцены в «Арт-кафе». Приходите.
— Иногда смотришь на взрослых актеров и поражаешься их энергии, задору. Когда вы выходите на сцену и заряжаете зал, только диву даешься, откуда столько сил…
— Дело в том, что человек так устроен. Увы, с годами он не молодеет. Какие-то роли ты мог сыграть, но уже поезд ушел — приходят молодые. Как я попал в эту профессию? В армии выступал в самодеятельности перед солдатами, а актерство — это такая зараза… Ты выходишь, и тебя твои же братья-солдаты принимают и слушают. Читал стихи на сцене и вдруг понял, что нравлюсь зрителям. А самое главное — мне нравится находиться на сцене. У нас самодеятельность была на высочайшем уровне, постоянно проходили смотры, концерты. И когда ты три года непрерывно выступаешь, то уже невольно втягиваешься. На тот момент учился в Институте нефти и газа имени Губкина. Меня забрали в армию с третьего курса, и я знал, что вернусь обратно… Но сцена меня так затянула, что в итоге решил поступать после армии в театральный.
Затянуло и по сей день не отпускает. Это я к чему рассказываю. Когда-то давно был в Новороссийске, выступал с Николаем Крючковым на концерте в честь Дня Победы. На тот момент Николаю Афанасьевичу исполнилось 73 года. Он сидел возле сцены и ждал своего номера. Его объявляют, идет мелодия, он с песней «Три танкиста, три веселых друга...» выбегает на сцену. И выбегает как молодой мужчина, его просто не узнать, просто юнец. Сразу идет другая энергия, другой взгляд. Он так в жизни не ходил, как двигался по сцене. Органика у него была потрясающая. И человеческие качества удивительные. Он выступит, а потом идет за кулисы и по-стариковски ворчит: «Что за идиотская песня! Сашка, дай мне стул!. А минуту назад сцена его прямо на глазах сделала молодым. Вот вам и ответ.