"Поймать чувство, когда хочется коснуться": Юлия Дякина о "заводе", выпускающем мюзиклы
Мюзикл - возможность сбежать из этой реальности и шагнуть в мир, границы которого определяет лишь твоя фантазия. Важно: сказки здесь может и не случиться. Что происходит с "нелёгким лёгким"? "Омск Здесь" запустил совместный проект с порталом Musical Universe, в котором мы общаемся с теми, кто сегодня задаёт стандарты жанра на отечественной сцене. Мультик на сцене и в формате мюзикла - реальность? Роль - это конструктор, который собирает актёр или режиссёр? Почему мюзикл - это завод и почему в театр ходит лишь один процент населения? Разбираемся с артисткой мюзиклов "Дорогой мистер Смит", "Обыкновенное чудо", "Пётр I", "Франкенштейн", лауреатом театральных премий "Золотая маска" и "Золотой Софит" - Юлией Дякиной. - Юлия, мюзикл для вас - какие три эмоциональных состояния? - Приятная усталость, вдохновение, адреналин. - Мы с вами встретились после мюзикла "Дорогой мистер Смит" (12+), давайте с него и начнём. Вы как-то говорили, что этот спектакль - исторический мультик, сказка для взрослых. Люди сегодня готовы в неё поверить? - Не все. Они настолько погружены в демократию и постоянный мониторинг информации, что даже собираясь в театр, о бдительности не забывают. Я недавно читала отзыв на "Смита": "О чём вообще эта история? Сейчас и в приютах дают достойное образование". О-о-о-у - полегче (смеётся). Привычка "копать" у зрителя есть, поэтому сказка как явление сейчас воспринимается довольно тяжело. Сказка же подразумевает, что ты прекрасно понимаешь, чем всё закончится, - будет happy end. Тебе будет хорошо, приятно, весело и спокойно. Хочешь ли ты этого счастливого конца? Если ты хочешь какого-то ощущения сверхновизны сюжета, то ты его вряд ли получишь, потому что, если закрыть глаза на художественные решения, ходы режиссёра, хороших артистов и прикольную музыку, остаётся очень стандартная сказка о Золушке. Но всё, что я перечислила выше, и есть те детали, которые создают уникальные настроения в зале. - Сахарность, ванильность истории, ваше существование на сцене, словно вы фарфоровые куклы, - как это работает на зрителя по изначальной задумке? - Да! Чёткие позировки, кукольные движения - поначалу мы существуем на сцене несколько механически. Мы для зрителя объекты, которые должны слиться с пространством. В нашем поведении нет ничего человеческого для того, чтобы люди в зале привыкли к атмосфере и начали обращать внимание на то, о чём в мюзикле идёт речь. А там, заметим, всё очень глубоко. Постепенно кукольность пропадает и начинают появляться человеческие движения и интонации, ты уже не обращаешь внимания на антураж и думаешь только об истории. Этот приём был выдуман, когда Алексей Франдетти решил показать на сцене мультик. В книге - первоисточнике истории, помимо писем, с помощью которых общаются персонажи, есть и иллюстрации. Собственно, благодаря им и появилась идея проекций, на которых строится наш спектакль. - То есть домик, голуби, пунктирные линии… - Да, всё это взято из книги. И мы работали не от слов, а от рисунков. Поэтому мюзикл "Дорогой мистер Смит" - это мультик. - Юлия, а какой смысл вкладываете в жёлтый? - Это мой любимый цвет! Это подгон от Алексея Борисовича (смеётся). - А фиолетовый - любимый цвет Ивана Ожогина? - Нет (смеётся). Фиолетовый - оттенок, который в цветокарте абсолютно противоположен жёлтому. Как и Джарвис - полная противоположность Джуди. Но постепенно… в фиолетовом костюме начинают появляться жёлтые элементы, как и в жёлтом - фиолетовые. Два мира двух разных людей переплетаются, потому что они… нужны друг другу. - Мир держится на фантазёрах? В мюзикле ваша героиня говорит о том, что нет ничего важнее фантазии, а что думаете вы? - Мир держится на сумасшедших (смеётся). Я уверена. Потому что даже если говорить про нашего режиссёра, мне кажется, он уже всё перепробовал даже касаемо одного спектакля: инстамюзикл, исторически достоверный спектакль с костюмами неоновых цветов и мультик. А главное - всё это работает! Иногда мне кажется, что Франдетти не в себе (улыбается) . Сумасшедшая фантазия, когда ты не боишься быть неподвластным стереотипам, - вот на этом, мне кажется, держится творчество. Скорее всего, и мир тоже. О себе я не могу сказать, что я лютый фантазёр. Я плохо придумываю, но хорошо довожу до ума. По крайней мере, я надеюсь на это (улыбается). Но даже те, кто говорят: "Мир держится на сумасшедших", часто в детстве фантазировали. Но о чём были эти фантазии? У кого-то о принцах, у кого-то о сказках, а у кого-то о карьере и машине с собачкой. - А какая у вас в детстве была любимая песня? - До сих пор не могу этого сказать. Я настолько любопытная, что я редко возвращаюсь к чему-то снова и снова. У меня каждый раз это либо новое направление музыки, либо новая песня, которую я потом, возможно, забуду. Я недавно гуляла по Москве под плейлист школьных лет - было прекрасно! Я чудесно погуляла. Школьные годы - это русский рок, Каста и Баста (смеётся). - И вот Баста пишет музыку для мюзикла! - Да, забавно, что многие песни, которые в финальной редакции музыкального материала не вошли в спектакль, были очень любимы мной в юности. - Если мюзикл - это конструктор, то какая его деталь отвечает за то, чтобы зритель верил в то, что происходит на сцене? - Я считаю, что мюзикл - это завод. Очень многие говорят, что на спектакле всё зависит от артиста - нет, нифига. Особенно в большом шоу - там все зависимы друг от друга. И зависимее артиста человека нет. Ты зависим от фантазии режиссёра, от настроения художника, от того, как он тебя видит, ты зависим от того, в хорошем настроении проснулся костюмер или нет. Поэтому говорить: "Я выйду на сцену, и всё получится" - это сотрясать воздух. Тебе не включат свет, и всё - шоу закончилось. Винтик вылетит - декорация развалится. Не может быть даже разговора о том, что кто-то или что-то важнее - это не про жанр мюзикла тогда. Очень часто шоу строится действительно таким образом, чтобы при замене артиста ничего не менялось. Поменяется настроение, состояние, уровень талантливости - возможно, но система - никогда. - Что даёт этой системе жить? - Любовь. Если спектакль любим - он будет жить. - Что на этом заводе показатель качества спектакля? - Если качество исполнения материала не зависит от числа прожитых сезонов, если всё выполняется по премьерным фиксациям, то "уставшим", в своём большинстве, спектакль стать не должен. - Вы как-то говорили: "Сейчас я буду вас рвать своим диснеевским голосом". Всё по плану? Как вам в роли Евдокии в "Петре I" ? Что эта роль позволяет актёрски попробовать? - У меня довольно жёсткая фактура лица и при этом диснеевский голос, поэтому я очень люблю роли-перевёртыши. Потому что никто не бывает или плохим, или хорошим. Да и зрителю всегда хочется увидеть изнанку души персонажа. В истории Евдокии нельзя забывать о том, что главным в определённый момент для неё становится не трон, не муж и даже не измена Петра с Екатериной, а сын. Предчувствие потери ребёнка, страшное предвкушение - вот оно, "мясо" роли. А поначалу ведь… Евдокия - наивная девочка. - Работая над ролью, артисту нужно думать про зрителя? - Я абсолютно уверена: этим должен заниматься режиссёр. Он уже чётко должен понимать, на какую аудиторию работает, выбирать соответствующую рекламу и визуальный ряд. Дальше уже, исходя из концепции режиссёра, у артиста появляется свобода в действии. А ты уже решаешь, например, какое проявление любви должно быть - поцелуй в щёчку или секс на столе. - А у "Длинноногого деды" какая целевая аудитория? - Романтики любого возраста (улыбается). "Смит" - он какой-то… - Для зрителя очень обволакивающий и повсеместный. - Он абсолютно повсеместный, и, наверное, поэтому такой любимый. Потому что он для людей, которые хотят чуточку больше счастья. - А "Франкенштейн" (16+)? - А "Франкенштейн" - он для умного зрителя. - То есть, когда вы работаете над ролью, вы уже не думаете, в какой момент надо зрителя заставить плакать, а в какой момент зрителя надо заставить… - Зритель не тупой, он сам всё поймёт. Если ему захочется смеяться, он будет смеяться. Но это будет только тогда, когда на сцене будет правда. А правда рождается уже от того, насколько свободным ты себя можешь чувствовать на сцене. - "Франкенштейн" и "Дорогой мистер Смит" - доказательства того, что человеку нужен человек? - Мне нравится это сравнение! Да, классно, наверное, это так и есть. Оба спектакля в широком смысле об одном и том же: жёлтое и фиолетовое, соединение которых приводит тебя либо к большой любви, либо к большому горю. Во "Франкенштейне" , когда ты нуждаешься в любви до потери пульса, до гроба. Вообще каждый спектакль - он про любовь прежде всего. - Как в "Маяковском" (16+) было сказано: "Любовь - это закон природы"? - Каждый человек умеет любить. Кто-то может прямо сказать: я любил один раз за всю жизнь. Я из тех, кто любит каждый раз, но я не фанат того, чтобы любить до последнего. Я эгоистка, я прежде всего люблю себя. Мне кажется, такое чувство имеет право на существование. - А сколько людей к нему мечтают прийти! Играть любовь на сцене сложно? - Что значит играть любовь: обнимашки, целовашки показывать? Нет. Мне очень нравится выражение: любовь - она на кончиках пальцев. Это очень классный приём в театре: попытка убрать пылинку с партнёра, поправить волос, постоянное желание прикоснуться - через мелочи рождается чувство, которое в зале можно считать. Поэтому нет, играть несложно, главное - поймать это чувство, когда хочется коснуться. - Что для вас сложнее и интереснее: вводиться в спектакли или вводить? - Я раньше обожала быть вторым составом и вводиться в спектакль. Но! В том случае, если тебе дают право похулиганить: ты сохраняешь рисунок, но психологически тебе дают вволю копнуть. И я люблю выворачивать роли так, чтобы они чуть-чуть, но заиграли другими красками. А вообще ввод - не самая благодарная история, тебя автоматически начинают сравнивать с другими исполнительницами роли, потому что у спектакля появляется своя аудитория и свои фавориты. Завтра ввод во "Франкенштейна" (интервью было записано накануне премьеры Юлии Дякиной в роли Элизабет 29 мая 2024 года - прим. ред.), и я уже прям готова к хейту. Мне дико интересно (смеётся). - А как вам опыт "вводить"? Насколько знаю, именно вы вводили Кристину Кузнецову на роль Джуди? - С ней у меня была задача максимально повторить то, что я делаю - в точности до секунды сохранить отработанный рисунок, потому что в "Дорогом мистере Смите" импровизировать невозможно, ты полностью зависим от проекции. Руку чуть не туда - и шоу сломалось, пиксельный голубь на неё не сел! - Юлия, как считаете, почему иногда кажется, что в театре дышится по-другому? - Это место, где ты можешь снять маску. Ты смотришь спектакль и никому в этот момент до тебя дела нет, на тебя никто не смотрит, и ты вправе чувствовать всё так, как тебе комфортно. Например, я по этой причине очень не люблю поклоны: пока ты в роли, ты не ты. Люди смотрят не на тебя, а на персонажа. Во время поклонов ты уже человек, а я очень не люблю, когда меня разглядывают в жизни. Поэтому выходить на поклоны в десятый раз - это история не про меня. Потому что я уже человек. И довольно зажатый. - А где чаще всего на поклоны второй и третий разы зовут? Где чаще не отпускают? - В "Смите" постоянно отдача от зрителя. Не отпускают долго. На большой сцене поклоны и количество выходов на них тщательно просчитываются - от того, что тебе очень хочется покланяться, - монтировщикам невесело (улыбается) . Монтировщики должны чётко знать, когда они должны опустить занавес. - Вы работаете во многих спектаклях Алексея Франдетти. Каково артисту жить внутри его постоянного эксперимента? - Я с Алексеем Борисовичем работаю с моего выпускного курса, с 2015 года. Одна из первых работ с ним - "Бернарда Альба" (18+), спектакль, который я обожаю просто. Абсолютно тёмный спектакль, мрачная трагедия, где вообще нет просвета. Но настолько классно с ним было работать, что ты уже просто доверяешься режиссёру: делай со мной, что хочешь! У Алексея Борисовича адреналин в том, что он делает то, что ещё никогда не делали! Для артиста это действительно возможность пробовать невозможное! В моей жизни было два важных режиссёра. Один из них - Кирилл Савельевич Стрежнев, который был экспериментатором до мозга костей. У него адреналин был в том, чтобы выпускать мировые премьеры. В театре каждый раз писалось что-то новое. С ним я собрала себе копилку ролей: и отрицательных, и перевёртышей, и еврейки были, и китаянки, и уборщицы из Баку. И вот как-то раз он мне сказал: "Ты обречена играть главные роли - учись быть смешной и некрасивой". - "Обыкновенное чудо" (16+) - материал, который пережил не одну постановку, он живёт на сценах самых разных театров и не перестаёт быть востребованным. Как считаете, что в этой истории вечно? - "Обыкновенное чудо" - это любовь! Это сказка, причём очень грустная. Время, в которое она была написана; обстоятельства, при которых она была написана; боль, которая была в семье Шварца… Если покопаться в истории произведения, то находятся очень удивительные подробности, которые многое объясняют. Одна из мелочей, которые очень важны, - у Шварца не было детей, хоть он их очень хотел. Поэтому хозяйка Медведя зверем-то никогда не называет - только сынок. При всей боли написать сказку о том, что чудо существует, - это очень сильно! - Влюбляться полезно? - Определённо! Причём влюбляться можно в разное: в музыку, в ощущения, в предвкушение. Это чувство, когда в груди полыхает, - оно заставляет жить. - Насколько сегодня мюзиклы стали способом вести диалог со зрителем? Насколько они сегодня стали влиять на зрителя? - Мюзикл - это самый молодой жанр. Он позволяет хулиганство, и это круто. В драме от эталонов и стереотипов только-только начинают отходить, поэтому у мюзикла чуть больше шансов зацепить не закостеневшего зрителя. Но знаешь, учитывая, что в театр ходит 1 % населения, говорить о том, что мюзикл - направление в искусстве, которое меняет сознание, довольно странно (смеётся) . Но тем не менее мюзикл - то, что может заставить тебя удивиться! Маяковский читает рэп, он первый рэпер в СССР? Да! Поэтому хочется, чтобы молодые режиссёры и молодые исполнители не костенели и продолжали хулиганить. Очень не хватает хулиганства в театре в последнее время! В то время как на мюзикле мы эту роскошь себе можем позволить! - А какая постановка вас сильно удивила? - Мюзикл о трагедии 11 сентября, связанной с башнями-близнецами. Удивило, что мюзикл о катастрофе можно поставить на 11 табуретках и без единого взрыва, спецэффекта или капли крови. 11 табуреток и люди - всё! Мгновение, когда самолёты врезаются в башни, в спектакле обозначено единственным действием: люди сидят перед телевизорами и в момент они резко вздыхают - взрыв мурашек от этого всего. Никто не плачет, не умирает, кровью не обливается на глазах зрителя - вау! - Вы говорили, что у вас было "открыточное детство". А как бы вы описали своё настоящее? - Сплошной эксперимент! Сплошной выход из зоны комфорта (смеётся) . Я осваиваю новую профессию - я хочу развиваться во всём, что касается переводов текстов. - С какого языка? - Слушай, если есть грамотный подстрочник, то с любого! Для какого-то концерта Саши Казьмина я переводила с японского! Материнство - сплошной выход из зоны комфорта. Всё вокруг меняется с каждым моментом, и это заряжает! Мой адреналин - это интерес. Если мне интересно, то я живу! Я прям чувствую это и творю. Как только становится спокойно и стабильно, предсказуемо - всё! - Искусственно интерес умеете в себе будить? - Это жизненно необходимый навык! Фото: Юрий Богомаз, Юлия Губина, скриншоты Musical Universe
