Теона Контридзе: Мировая культура без русской не существует!

29 декабря на телеканале «Россия» финал конкурса юных талантов «Синяя птица», телезрители наконец узнают имя победителя. Яркая певица Теона Контридзе впервые стала гостьей этого сезона и выступила с одним из участников на сцене. А 12 января в столице пройдет концерт-двойник Джаз-панк-кабаре Теоны Контридзе — коллектива певицы, которая прославилась выступлениями на одной сцене с Эросом Рамазотти и Брайаном Ферри. «Вечерка» пообщалась с артисткой о музыкальных вкусах и импровизации.

— Теона Георгиевна, расскажите, пожалуйста, о вашем участии в конкурсе «Синяя птица» телеканала «Россия». Вы спели во время выступления одного из участников. Какие у вас впечатления остались?

— Да, я спела во время выступления Артура Воложанина — молодого эквилибриста на проволоке из Ростова-на-Дону. За свою карьеру я была лауреатом одного регионального и трех международных конкурсов, но, несмотря на это, я никогда в жизни так не переживала. Мой голос дрожал, как у маленького ребенка. Думаю, напряжение и переживание Артура, этот нерв ребенка-акробата, который ходит по канату, передались мне настолько, что отразились и на диафрагме, и на голосовых связках. Очень переживала. Буду гордиться, если я своими духом, энергией, голосом, старанием помогла ребенку. В воскресенье узнаем, пройдет ли он в финал.

— Одаренные дети — особенные?

— С 20 до 34 лет я преподавала вокал, в том числе большим коллективам, театрам, детям. Могу сказать, что все дети в принципе одаренные. Есть и особенные дети, у которых зрелая душа, иная, внутренняя организация. Они, конечно, очень сильно звенят, и это ощущается сразу.

— Хотели бы вы, чтобы ваши дети пошли по вашим стопам?

— Моей дочке скоро 19, а сыну через полгода будет 18 лет. Они уже взрослые. Мне неважно, пойдут они по стопам моим или, скажем, Эйнштейна. Для меня главное, чтобы они были счастливы.

— В сети пишут, что вы поете в жанре джаз-панк. Расскажите, пожалуйста, что это за жанр?

— Джаз-панк — гибридный стиль, который я сама себе придумала, оставив джазовый каркас и панковский дух. Это два жанра, которые, с одной стороны взаимоисключающие, а с другой стороны, они объединены духом. Ведь джаз стал реакцией на классику, а точнее — соединением африканской ритмической структуры и европейской академической музыки. Джаз разрушил старый устав, но построил новый. Вообще, созидание и разрушение — братья-близнецы, две стороны одной медали. Поэтому я считаю, что у джаза есть цунами-энергия от панк-рока. С другой стороны, джаз уже переместился в академические залы и, конечно, исключает панк-рок, но жанры вполне могут сосуществовать.

— Расскажите, пожалуйста, какой музыкант или исполнитель вдохновил вас в детстве на выбор такого карьерного пути. Как рано вы начали заниматься музыкой?

— Я начала заниматься в шесть лет, училась в музыкальной школе имени Захария Палиашвили, потом стала участницей легендарного ансамбля «Мзиури», лауреата премии Ленинского комсомола. Меня всегда вдохновлял Принц (поп-певец из США, годы жизни: 1958—2016. — «ВМ»). Его творчество — соединение театральности, пластики, невероятного вокала, мистерии, шоу и одновременно фантастического музыкального контента — меня всегда завораживало.

— Какова роль импровизации в вашем творчестве?

— Конечно, импровизация имеет большое значение. Любой живой концерт тем и прекрасен, что непонятно, куда он движется и какую эмоцию вызовет. Это организм, который рождается в данную секунду, в интерактиве, взаимодействии с публикой. А вообще, я не считаю себя джазовым музыкантом, поскольку джаз — это инструментальный и гармонический элемент в джаз-панк-кабаре Теоны Контридзе.

— Наверное, есть такой стереотип, что импровизирует хорошо непрофессиональный гений — музыкант. Как вы думаете, ограничивает ли, например, использование классических инструментов импровизацию?

— Классический подход к музицированию и академический подход никогда не могут помешать импровизации, а только обогатить и сделать убедительнее символический и музыкальный язык артиста. Как говорила великая Элла Фицджеральд, «хорошая импровизация — отрепетированная импровизация».

— Как вы относитесь к современной, модной сегодня музыке?

— Что-то мне нравится очень, а что-то — нет. Например, я большой любитель новшеств в электронной музыке: соулфул-хаус, джаз-хаус, фанки-хаус, госпел-хаус. Очень люблю эти жанры. В меньшей степени меня трогает техно: не «растанцовывает» меня. А в поп-индустрии, шоу-бизнесе, мне кажется, ритм однозначно победил мелодию. Меня это обстоятельство не очень завораживает. Это уже в большей степени саунд-дизайн, а не композиция. Вообще, я человек XX века в музыке. Последний ренессанс поп-музыка пережила в 90-х. Надо ли что-то менять? Нет. Музыка тоже живой организм, и искусственно ее не изменить. Она не живет отдельно от людей и сама трансформируется в зависимости от общества и социальных явлений. Если социум «опенопластился», перешел к коротким фразам, ленится обрабатывать сложную информацию — и музыка становится такой. Тем не менее мне нравится творчество Билли Айлиш, Леди Гага — талантливейших певиц.

— Насколько серьезным вы считаете проблему отмены русской культуры за границей?

— Театр не может отменить, например, Чехова. Мировая литература не может отменить русских авторов. Физически. Я не люблю сепарироваться от мира, когда говорят: «вот европейская культура, а вот — русская». Русская культура — это особый пласт, но это абсолютно неотъемлемая часть европейского культурного пространства. Понимаете, мировой музыки просто нет без Стравинского, Скрябина, Бородина, Чайковского, Рахманинова, Шостаковича, Прокофьева.

— Какие у вас планы на предстоящие новогодние праздники?

— У меня будет два потрясающих концерта. Это первый опыт в моей жизни, когда я сделаю выступления-двойники: 6 января мы выступаем в клубе Игоря Бутмана в Санкт-Петербурге. Будет два концерта в один день — дневной и вечерний. 12 января концерт в таком же формате состоится в столице. Всех любим и ждем. Единственная просьба: наденьте обувь на низком каблуке, потому что будет жарко и вам должно быть удобно!