В конце номинированного на "Оскар" короткого дока "Я готов, надзиратель" Аарон Кастро, сын убитого сотрудника магазина Пабло Кастро, блюет и рыдает после того, как убийцу его отца, бывшего морпеха Джона Генри Рамиреса, казнят. "Джон Генри Рамирес мертв. Знаете, как странно это звучит?" — растерянно произносит Кастро, не способный сдерживать слезы. "Но сегодня была потеряна жизнь. Сегодня была забрана жизнь, — его трясет. — Прямо как когда мне было 14. И я не праздную. Это не повод праздновать". Смерть человека, который сломал ему жизнь, не принесла никакого удовлетворения, хотя он ждал ее больше 14 лет. Она ничего не исправила. Но изменила. В мире появился еще один мальчик с убитым отцом: у Рамиреса остался 16-летний сын. Когда Сергей Кальварский и Наталья Капустина придумывали, как закончить свой детективный триллер "Фишер", они какое-то время крутились вокруг смертной казни: маньяк Сергей Головкин, расстрелянный в 1996 году, считается последним серийным убийцей в России, в отношении которого высшая мера наказания была приведена в исполнение. Однако в конечном счете шоураннеры пришли к тому, что не хотят оправдывать санкционированное государством убийство. В итоге "Фишер" завершается многозначительным взглядом Ивана Янковского, направленным прямо в камеру. Его следователь Боков закуривает, у него дрожат руки. Зло побеждено, но никуда не исчезло. Спустя почти два года после выхода "Фишера" Янковский вновь наденет костюм силовика, будет курить и буравить взглядом камеру (это занятие уже какое-то время оформляется в отдельный жанр российского кинематографа), а дело опять станет вращаться вокруг смертной казни. Только в этот раз ее покажут во всех подробностях — и не раз. В промежутке между "Фишером" и "Аутсорсом" вышел еще один сериал с Янковским — экранизация "Преступления и наказания", выполненная постановщиком "Топей" Сергеем Мирзоевым. И есть какая-то высшая справедливость в том, что "Аутсорс" удался ровно настолько, насколько не удался эпатажный сериал по хрестоматийному роману. Причем при выступлении на том же самом поле: шоу, в общем-то, не скрывает своих корней, вплетенных в текст Достоевского, — и в каком-то смысле тоже выстраивает ту "вечную Россию", о которой рассуждал Мирзоев в интервью. Камера оператора Батыра Моргачева то и дело поднимается к исполинской сопке, что нависает над городом, где находят пристанище (в том числе последнее) герои "Аутсорса". Из-за этого домики в кадре кажутся особенно крохотными, а город — почти макетом, своего рода Россией в миниатюре. Очень страшной и холодной Россией, описанной в фильмах Алексея Балабанова и песнях Егора Летова. В таком масштабе хорошо виден процесс реализации некрополитики. Дело происходит в 1996 году — накануне введения моратория на смертную казнь. Персонаж Янковского, надзиратель Костя, переводится в тюрьму особого назначения. В результате некоторой цепочки событий у него с коллегами по тюрьме и нищете (другими вертухаями, врачом и местным прокурором) рождается идея для целого бизнеса. Позволять собственноручно казнить приговоренных к смерти — тем, кто в этом заинтересован, то есть родным и близким их жертв. За деньги, конечно, — хотя кто-то из них считает, что таким образом творится и справедливость тоже. Естественно ли для человека насилие — вопрос открытый. Социолог Рэндалл Коллинз утверждает, что оно дается большинству из нас нелегко и всегда имеет исключительный характер. В своем труде "Насилие. Микросоциологическая теория" он отмечает, что для многих насилие разливается на два несообщающихся сосуда: "плохие" социальные условия приводят к "плохому" насилию, в то время как "хорошее" насилие, которое даже не считается насилием, раз практикуется агентами государства, не анализируется, поскольку служит элементом привычного хода вещей. Похожая мысль встречается у Стивена Пинкера в книге "Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше". Среди факторов, которые привели к предположительному снижению уровня насилия в мире, там упоминается "Левиафан" — не фильм Андрея Звягинцева (простите), а современное государство с монополией на применение силы. Эта монополия, как считается, способна ослабить человеческое искушение к агрессии и мести, а также обойти людские корыстные склонности. Персонажи "Аутсорса", вышедшие из-под пера сценаристки и шоураннерки Анны Козловой (до этого она работала над сериалами "Медиатор" и "Самка богомола", которые, казалось бы, не предвещали), методично опровергают все перечисленное. В их мире государство, не предоставляя адекватных условий для существования и одновременно отказываясь считать человеческую жизнь высшей — и неприкосновенной — ценностью, напротив, генерирует бескрайнее пространство для полета фантазии; их корыстная склонность требует потакать искушению к мести. В результате люди, которым решением свыше отведена роль бутылочного горлышка для успокоения трафика насилия, внезапно обнаруживают себя в позиции власти, разворачиваются на 180 градусов и начинают разбрызгивать насилие вокруг себя - так, что даже воздух в этих баснословно красивых краях пропитывается злом. Схожим образом дела обстояли в предыдущем проекте режиссера Душана Глигорова "Трасса" — лучшем отечественном сериале прошлого года и самой успешной из множественных российских попыток подобраться к "Настоящему детективу". "Трасса", снятая в живописных окрестностях Минвод и, что примечательно, написанная мужчиной Олегом Маловичко, сосредотачивалась на системном насилии над женщинами. И обрушивала на зрителя свинцовый финал похлеще "фишеровского": частное зло, может, и оставалось побеждено, но глобальное не просто никуда не исчезало, а вполне успешно давало новые ростки. "Аутсорс" (его, кажется, уже сейчас тянет назвать сильнейшей телевизионной работой 2025-го, пускай это и предполагает инъекцию звездной болезни бедному Глигорову) расширяет гендерный пул объектов и субъектов насилия — но как будто бы еще жирнее подчеркивает его (насилия) неразрывную связь с патриархатом. Мир "Аутсорса" принадлежит мужчинам; женщины в нем вроде и пытаются обрастать агентностью, но в конечном счете сдаются под натиском безысходности и, по сути, присоединяются к воспроизведению того же зла. Связующим звеном в глигоровской киновселенной выступает артистка Карина Разумовская, которая в "Трассе" изображает женщину, искалеченную родителями, а в "Аутсорсе" примерно по той же схеме травмирует уже свою экранную дочь (пронзительная роль Милы Ершовой из "Трудных подростков"). Разграничение между надзирателями и надзираемыми сводится к банальной физической преграде: кто за решеткой, тот и преступник, а так — все убийцы. Впрочем, как водится, формально гуляющие на свободе герои, люди сложные и явно способные на добро тоже, оказываются не способны расправить толком плечи. И так стиснутые суженными сторонами кадра, они то и дело помещаются в еще большую спрессованность дверных проемов, сдавленных комнат — призрак гробообразной каморки Раскольникова будто преследует их по пятам. Все это делает "Аутсорс" вещью куда более визуально совершенной, чем "Трасса". Здесь вообще заметно больше внимания уделено форме: на открывающей заставке возникают античные образы, в недиегетическом измерении саундтрека звучит барочная (и стилизованная под барочную) музыка. Коктейль работает сразу на двух уровнях: во-первых, так "Аутсорс" помещается в парадигму барочного разочарования в идеях Ренессанса, провозглашавшего человека центром мироздания, во-вторых, это впрыскивает в сериал живительную дозу иронии. Что, в свою очередь, добавляет к здешней достоевщине толику гоголевщины; дойдут, разумеется, и до мертвых душ. "Февраль. Достать чернил и плакать!" — писал Пастернак, не подозревая, каким значением этот месяц обзаведется веком позднее. В том, что показ "Аутсорса" — сериала о людях, которых убивают в тюрьме в маленьком заснеженном городе на краю земли, — стартует именно в середине февраля, просматривается некая зловещая неслучайность. Тем более что этот проект принадлежит к числу тех новинок, о которых сегодня инстинктивно начинаешь говорить шепотом. Впрочем, здесь стоит себя одергивать. Парадокс: это очень специальная история, которая могла случиться только на очень специальном отрезке времени, но "Аутсорс" не ощущается очередным сериалом про 90-е и попыткой проанализировать эпоху. Вероятно, дело в той самой "вечной России", которая, кажется, по-прежнему с нами. Многое в ней вывернуто наизнанку: регулярные рассуждения об отмене моратория на смертную казнь соседствуют с дискуссиями о недопустимости абортов. Жизнь заключенных подвергается еще большей девальвации. По тем же улицам, что и мы, ходят люди, которые могут сказать: "Наш бизнес — смерть, и бизнес идет хорошо". Дата премьеры: 10 сентября 2024 года (фестиваль "Новый сезон") Дата выхода: 13 февраля 2025 года Продолжительность: 8 серий по 50 минут Шоураннер: Анна Козлова Режиссер: Душан Глигоров В ролях: Иван Янковский, Эльдар Калимулин, Данил Стеклов, Дмитрий Сумин, Леонид Тележинский, Виталий Коваленко, Сергей Дьяков, Мила Ершова, Карина Александрова, Даша Котрелева, Дарья Савельева, Карина Разумовская
