Что пытается донести до нас «Никому не известный»

Мир пребывает в страхе ядерной катастрофы, странами управляют неприятные политики, которые никак не могут договориться, но кроме перманентной тревоги есть в этом воздухе и надежда: кажется, еще немного, и времена поменяются. Причем на этот раз к лучшему. Мы знаем, что именно так было в начале 1960-х — Карибский кризис, убийство Кеннеди, студенческая революция в Париже, Пражская весна, но и освоение космоса, время великих строек, налаживание культурных связей, рождение определяющих художественных течений второй половины двадцатого века в музыке, кино, литературе.

Такое ощущение, что 60-е были лучшим временем за последние лет сто. Просто о том, что было раньше, судить трудно: маловато документальных кадров и тех, кто наблюдал то, что было раньше, вживую. А о 60-х мы знаем достаточно, чтобы проникнуться к этому времени теплыми чувствами, а к людям, сделавшим из того десятилетия одну сплошную легенду, — пониманием и даже некоторой светлой завистью.

Боб Дилан — это одно из олицетворений 60-х. Кудрявый еврейский мальчишка, народный поэт с гитарой, ставший рок-звездой и лауреатом Нобелевской премии по литературе.

Фильм Джеймса Мэнголда «Боб Дилан: Никому не известный» о том, как формировалась надежда послевоенного человечества на лучшее будущее и как она застыла красивой картинкой из того времени.

Молодой Боб Дилан приходит в больницу к умирающему Вуди Гатри, где уже сидит Пит Сигер, и поет свою первую песню. Гатри Дилана благословляет, Сигер разрешает пожить у себя в доме — так начинается история величайшего американского барда.

Для большинства российских зрителей не только имена персонажей этого фильма, но и само название ничего не скажут. В самом деле, что это за «Никому не известный», если он всем отлично известный, просто не очень интересный? «Никому не известный» — это не очень удачный перевод строчки из ключевой в творчестве Дилана песни Like a Rolling Stone о человеке, оторвавшемся от корней, потерявшем все и пребывающем в том измерении свободы, где романтика заменяется неизвестностью. «Когда ничего нет, то и терять нечего». Like a complete unknown — то есть скорее незаметный, ушедший под радар социального внимания. Это то, к чему стремился Дилан.

Он стал популярным очень рано на волне антивоенных художественных высказываний, которые роднили его и с советскими поэтами. В 1963 году обозреватель The New York Times Роберт Шелтон в своей заметке назвал Дилана американским Евтушенко. Евтушенко уже тогда собирал стадионы. Рок-н-ролл еще сформировался не вполне, его место занимала поэзия. Лет через пять уже всемирно знаменитый Боб Дилан даст пресс-конференцию, где объявит о том, что собирает антивоенный комитет вместе со своим другом Евгением Евтушенко. Можно найти это видео, фамилия советского поэта из уст американского рокера звучит трогательно и забавно.

Все это контекст, понимание которого важно для приятного просмотра фильма. В фильме Дилан, которого играет «американский Марк Эдельштейн» по имени Тимоти Шаламе, большую часть времени просто сидит с гитарой, что-то записывает и выглядит грустным в темных очках. Ему слегка за двадцать, он нравится девушкам и пользуется этим, его окружают серьезные люди, которые всей душой стремятся сделать фолк-музыку популярной. А герой постепенно вырастает из образа народного сладкоголосого певца, ему мало чистой акустики, ему скучно с собственными песнями, которые всем от него нужны.

Когда на фестивале фолк-музыки в Ньюпорте организаторы просят его петь то, что знает и ждет аудитория, он назло играет электрические блюзы, потому что так ему интересней. Только что перед ним выступали темнокожие правдорубы-лесорубы, и тут белый парнишка запевает о том, что не может больше работать на ферме. Публика возмущена, а солидный мужчина бежит к пульту звукорежиссера и кричит что-то вроде: «От лица организационного комитета я призываю вас остановить это безобразие!» Ну чем не карикатурное партсобрание?

Отдельного упоминания достоин Эдвард Нортон, которому досталась роль без лишних сложностей — без раздвоения личности и без тяжелого трансформирующего пути. Здесь он просто играет Пита Сигера, а значит, ему нужно постоянно выглядеть добрым. И кажется, Нортон дорос до такой артистической простоты.

Знатокам Дилана будет приятно два часа слушать его лучшие песни, но совершенно точно все зрители почувствуют настроение меняющегося мира, легкий и веселый конфликт внутри молодого гения, надежду на мир и на то что люди, вероятно, могут сделать этот мир немного лучше. Ведь The Times They Are a-Сhanging.