Автору "Холодного лета 53-го" Александру Прошкину исполняется 85 лет

Фильмы "Холодное лето 53-го", "Живи и помни", "Русский бунт", сериал "Доктор Живаго" - создания авторские. Конечно, у режиссера Александра Прошкина хорошие соавторы: Александр Пушкин, Борис Пастернак, Валентин Распутин. Но кино - не литература, у него свой способ думать и изъясняться. В картинах Прошкина - его акценты, его энергетика, его боль. Его выбор именно этого литературного материала как основы для собственных размышлений - соразмышлений с классиками.

Это человек только внешне спокойный, а в подкорке его фильмов бушует раскаленная магма. Не забуду его "Искупление" - фильм, рассчитанный на зрителя, способного сочувствовать, размышлять и делать выводы. Но у нас так почти никто и не увидел эту историю, это напоминание о том, как героическая Отечественная война, едва закончившись, переросла в войну с собственным народом. Как враг вдруг обнаружился на соседней улице, в соседней коммуналке - повсюду. Очень разные фильмы этого автора складываются в единую, волнующую мастера тему, сформулированную Шукшиным в его исторической статье "Что с нами происходит?!". Его внимательное к быту искусство поднимается до драматических, иногда даже трагических обобщений.

Как-то, потрясенный после бессонной ночи просмотра его "Доктора Живаго", мне позвонил Михаил Козаков - замечательный актер и режиссер, тоже умница и тоже человек без кожи: "Не мог уснуть - все думал о картине. Она о проклятье, что висит над страной. Перед нами народ и страдающий, и необъяснимо жестокий. Дворник, с которым герои вели себя на равных, уважая его человеческое достоинство, предает их, не раздумывая и не мучаясь чувством предательства. Давно опубликованы документы сталинских ГУЛАГов - но мы и помнить ни о чем не хотим и всегда готовы вернуться в эпоху доносов и охранки. Снова рвать на груди рубаху и кричать, что мы - самые великие, самые праведные, самые правые. И ради этой правоты "убью кого хошь" - хоть брата, хоть друга..."

Лучше не обозначишь масштаб чувств и мыслей, которыми рождены картины Александра Прошкина. "Мы не врачи, мы боль" - писал Герцен о художниках такого типа: они в действенных образах выражают боль, обуревающую многих, только она и заставляет искать способ излечиться самим и вылечить страну. Боль, которая дает надежду на решение наболевших проблем.

По картинам Прошкина можно восстановить историю общественных мироощущений, понимания своего места и роли в ходе времен, которую, о том не думая, играет каждый из нас. Его чуткость к переменам самой атмосферы времени особенно видна в "Райских кущах", где режиссер вместе с драматургом Александром Родионовым отважился спроецировать в наши дни моральные коллизии "Утиной охоты" Вампилова. И то, что было неясным порывом к внутренней свободе, переплавилось, сообразно новой эпохе, в расцветающий цинизм, мотором жизни и гарантом процветания стала ложь: кто лучше соврет - у того и дивиденды. Ложь липкая и топкая, как та болотная жижа, что сгубила героя Вампилова, - она губит Зилова и теперь, только уже с иной мерой беспощадности.

Прошкин был первым режиссером из новой России, который в постсоветскую пору участвовал в конкурсе Берлинале - с драмой "Русский бунт" по мотивам "Капитанской дочки" и "Истории Пугачева". Вслед за Пушкиным автора фильма волновала природа самозванства, и он предлагал иной, нехрестоматийный взгляд на фигуру Пугачева: как и в пушкинской "Истории Пугачева", этот "народный герой" трактовался как бандит, мистификатор и жулик. "Самозванство - сугубо наше национальное явление в политике, ему нет аналогов в европейских хрониках, - говорил он мне в интервью. - Это желание нацепить на себя чужую судьбу и так сыграть роль в истории - подобно фантомной эпидемии, которая сопутствовала всей истории России".

Еще один общественный катаклизм, сметающий все и ничего не строящий взамен, предстает в фильме-портрете 90-х "Трио": действие происходило вдали от больших городов, в человеческой пустыне, где кочуют банды, и довериться нельзя уже никому. Но и там надежда не покидала автора - вера в лучшее в людях. В финале картины герои слушают Собинова, его отлетевший в вечность голос - как отзвук не умирающего в людях, но все более миражного идеала.

Моральный императив - ключевой критерий авторской оценки любого материала. Даже в полном экзотики фильме "Назад в степь к сарматам", как рассказывал его автор, "идет безумная гонка непонятно за чем, но всего надо добиться прямо сейчас - ибо будущее призрачно, никто его не знает. А раз не знаем, что будет завтра, то сегодня у нас руки развязаны. И никакого морального стержня!".

Удивительным образом все это, по сути трагическое, не было рефлексией, безысходной чернухой. Прошкин не устрашает - он предлагает думать. Не только генерирует идею - умеет за нее биться. Настаивая на действенном патриотизме нашего кино, стал одним из инициаторов экранной ЖЗЛ - снял хорошие ленты о Ломоносове и Вавилове. Когда экраны затопила иностранная продукция, первым бил тревогу: наше кино рискует исчезнуть с глаз людских. "Большая часть страны от кино отлучена. Мы потеряли контакт со зрителем, наше кино стало семейной радостью, фестивальным развлечением, народ привыкает обходиться без него. А ведь через кино воспитывается чувство родины. Это есть в любой стране, но уже не в нашей". И упорно пытался пробить идею "народного экрана " - доставку фильмов с помощью спутников в любое далекое село, стан, аул. Но в годы, когда ценность творчества измеряется только рублем, поддержки не нашел.

Он много лет готовился к несостоявшемуся фильму о бароне Унгере. Хотел снять картину о гражданской войне, показать, что "это самое страшное, что может быть в жизни нации: она убивает нацию изнутри, бьет по генофонду. Пока мы не перестанем делить друг друга на "красных" и "белых", ничего в нашей жизни к лучшему не изменится". Любой факт истории для него - проекция в наши дни, урок и предупреждение. Поэтому каждый его фильм, о прошлом или о современности, в полном смысле слова историчен.

В годы, когда героями нашего кино стали персонажи или "светской жизни", или "бандитского Петербурга", он ратовал за возвращение внимания к рядовому человеку. "Для русской культуры главной темой всегда был "маленький человек", - говорил он в интервью "РГ". - Теперь мы его забыли вообще. У нас в кино больше нет провинции. В наших фильмах по асфальту шуршат "вольво", гремят пистолеты и фланируют стильные дамы, поданные непременно в эстетике клипа".

В 2017 году онлайн-фестиваль "Российской газеты" "Дубль дв@" увенчал мастера почетным призом "За выдающийся вклад в киноискусство" еще и как собрата по идее: вернуть думающее кино зрителю. Идея с каждым годом становится только актуальнее.

Досье "РГ"

Александр Анатольевич Прошкин учился у легендарного педагога Бориса Зона в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии. Был актером знаменитого Театра комедии, которым руководил Николай Акимов и на спектакли которого съезжались со всей страны. Ушел на ТВ, где стал одним из первопроходцев жанра телетеатра, внедрив в процесс работы над телеспектаклем кинематографические методы.

Созданные им телеспектакли "Пиквикский клуб" и "Доктор философии" вошли в классику жанра. Но отказался вступать в КПСС, и ряд спектаклей так и не дошел до зрителя. Автор одного из первых советских сериалов - "Ольга Сергеевна", вызвавшего бурные споры. Инициатор серии фильмов "ЖЗЛ", открытой его фильмом "Михайло Ломоносов". Автор проекта "Народный экран", где предлагал использовать электронные спутниковые технологии для создания общедоступной сети кинотеатров, которая доносила бы фильмы до самых отдаленных уголков страны. Проект признан перспективным, но так и не осуществлен.

В кино создал такие принципиальные для общества картины, как "Холодное лето пятьдесят третьего", "Николай Вавилов", "Увидеть Париж и умереть", "Русский бунт", "Трио", "Живи и помни", "Доктор Живаго", "Искупление". Многократный лауреат Национальной премии "Ника" и национальных кинофестивалей, лауреат Государственной премии, лауреат премии "За выдающийся вклад в киноискусство" фестиваля "Дубль дв@", народный артист России.