Возвращение забытого оркестра

В День 80-летия Великой Победы на телеканале RTД состоялась премьера документального фильма «Ополченцы. Мелодия памяти», в основу которого легло многолетнее журналистское расследование в рамках спецпроекта газеты «Вечерняя Москва»: «Акция «ВМ»: Трубачи. Ищем пропавший оркестр», посвященное возвращению памяти о неизвестном подвиге Государственного духового оркестра Союза ССР — «ГосДуха». Мы решили напомнить эту историю.

История этого журналистского расследования началась 14 лет назад, и верные читатели нашей газеты вспомнят, возможно, некоторые главы из нее. Вспомнить их предстоит и нам самим, ведь за эти годы происходило множество событий. Но эта история уникальна и по большому счету выходит за рамки собственного сюжета. Он уникален, но уникальны также и вера всех причастных к этой истории людей в некую высшую справедливость, и исследовательское упрямство журналистки Екатерины Пятуниной, работавшей в «Вечерней Москве» и положившей годы жизни на восстановление исторической справедливости. А еще не покидает странное чувство… Кажется, будто сама Правда будоражила и лишала покоя потомков, требуя своего обнаружения… А еще наш рассказ свидетельство тому, что журналистика и сегодня может быть действенной.

Ну, приступим. И повод — на пороге. 22 июня 1941 года началась Великая Отечественная война, а уже 2 июля Военный совет Московского военного округа принял «Постановление о добровольной мобилизации жителей Москвы и области в народное ополчение». За пять дней в столице сформировали для отправки на фронт 12 стрелковых дивизий. А на призывные пункты стояли очереди добровольцев... Понеся страшные потери осенью 1941 года, ополченцы не дали врагу прорваться к Москве.

Но повод для возвращения этой истории на страницы газеты — радостный. В День 80-летия Великой Победы на телеканале RTД состоялась премьера документального фильма «Ополченцы. Мелодия памяти», в основу которого легло многолетнее журналистское расследование «Вечерней Москвы», а точнее — Екатерины Пятуниной. В начале войны оркестр практически всем составом, за исключением пожилых, больных и женщин, вступил в ряды 6-й дивизии народного ополчения и потом пропал в мясорубке Вяземского котла. Вместе с погибшими артистами каким-то фантастическим образом исчезла и память о самом оркестре, который был уникальным эстетическим и социально значимым явлением своего времени. Вышедший документальный фильм стал своеобразным обобщением, перезагрузкой и обновлением темы памяти о ГосДухе. В фильме подробно рассказано об участии музыкантов в Вяземской операции; оркестру наконец отведено достойное место в «батальном полотне» подвига народного ополчения, и через рассказ о подвиге музыкантов показано мужество творческой и научной интеллигенции, отказавшейся от брони в годы Великой Отечественной войны.

Кадры хроники сохранили для потомков образы уходившей на фронт интеллигенции. Многие не держали в руках ничего тяжелее перьевой ручки, не были готовы к боям физически, не умели стрелять. Но именно московское ополчение смогло задержать врага на те несколько дней, которые стали решающими, и за это время были собраны силы для отпора врагу, что стоял уже у столицы.

Екатерина Пятунина столкнулась с одной из позабытых страниц истории, по сути, случайно. Сейчас, когда в деле ГосДуха поставлена если не точка, то веское многоточие, мы поговорили с Катей о том, как развивались события.

— Катя, дело давнее, но вы же наверняка помните, с чего началось расследование?

— Тут необходим небольшой экскурс в истоки появления этой темы. В 2011 году спецпроект «Акция «ВМ»: Трубачи. Ищем пропавший оркестр» подхватил эстафету, начатую «вечерошниками» еще в 1990-е годы. Но это позволило теме выйти на новый уровень, сформулировать историю подвига и жизни ГосДуха для нашей памяти. Прозвучит жутковато, но это правда — к этому времени собралась достаточно мощная доказательная база, позволявшая доказать сам факт существования оркестра (!) и его участия в обороне Москвы! Главное, что надо знать о возвращении памяти о Государственном духовом оркестре Союза ССР, — это что вернули ее сын Дмитрия Григорьевича Ромашкова, музыканта-тубиста оркестра, Дмитрий Дмитриевич Ромашков, и газета «Вечерняя Москва». Это непреложный факт. Вообще это история о соединении семейной памяти и семейной газеты — «Вечерки», которую из поколения в поколение с 1923 года выписывали москвичи. Это история феномена дружбы газеты с читателем и это пример того, когда СМИ — «четвертая власть» в лучшем смысле слова…

А истоки расследования ведут нас в далекий июль 1941 года. Это было 16-го числа. Тогда десятилетний Дима Ромашков, распираемый от гордости за своего отца, отправившегося громить гитлеровцев, проводил его до прихожей — дальше отец идти не разрешил. Осенью Дима получил от папы письмо, в котором тот наказывал сыну заботиться о маме, а в декабре — извещение, что его отец пропал без вести. И Ромашков-младший не смог смириться с этим известием. Он всю жизнь пытался найти информацию об отце, его сослуживцах, оркестре. Но, к его удивлению, выяснилось, что ГосДуха после войны уже не существовало.

— Это как нужно понимать?

— Он оказался вычеркнут из культурной памяти. А если не было оркестра, то не было и подвига музыкантов… Дмитрий интересовался темой всю жизнь. Пик его расследования пришелся на 1990–2000-е годы, когда он вышел на пенсию. В 1990-е Алла Петровна Стойнова, тогда — редактор отдела писем «Вечерки», публиковала письма Дмитрия Дмитриевича в редакцию и пыталась помочь в поиске; на письма откликнулись дети десятка оркестрантов. Состоялось несколько встреч вдов и детей музыкантов, тогда и был заложен фундамент будущего расследования.

— Встретиться им помогла газета?

— Да, дети музыкантов нашли друг друга через «Вечернюю Москву». Так собрались некоторые сведения об именах участников оркестра, и потихоньку начала складываться их общая история. Все было как под копирку: в июле музыканты ушли в составе 6-й дивизии народного ополчения защищать Москву, а осенью пришли извещения о том, что они пропали без вести. Исключение составил только Исаак Нудлер: на фронт его не взяли по возрасту. Но фронтовиком оказался его сын, Григорий Исаакович Нудлер, 1922 года рождения, и он откликнулся на письмо Ромашкова-младшего. Дмитрий Дмитриевич даже крохи информации записывал. Его письмо в«Вечерку» было опубликовано 25 января 1996 года, в нем он делится успехами в расследовании: «Благодаря Вам (Стойновой — прим. «ВМ») и нашей любимой газете нашли друг друга и встретились дети музыкантов-ополченцев Государственного духового оркестра Союза ССР, пропавшего осенью 1941 года где-то в районе Смоленск–Вязьма–Дорогобуж–Ельня. Там держали оборону бойцы Московского народного ополчения, преграждая врагу путь к Москве! Что с ними тогда случилось и где — не известно ни родным, ни высоким Госорганизациям, которые обязаны были бы знать об этом! После публикации в «Вечерке» рассказа об оркестре телефон мой не смолкал недели три! Звонили родственники ополченцев, выражали сочувствие, рассказывали о своих семьях… и все выражали благодарность «Вечерке» за память о московских ополченцах! Это было трогательно...» Ромашков писал, что одними из первых откликнулись на статью близкие родственники музыкантов оркестра: жена гобоиста Сергея Ивановича Бурцева Анна Григорьевна, его дочери — Людмила и Лидия, жена тромбониста Ильи Петровича Моисеева Вера Николаевна и его дочь Валентина, дочка кларнетиста Константина Леонтьевича Хомицкого Лариса, позвонил и офицер-фронтовик Григорий Нудлер, сын гобоиста Исаака Нудлера. Летом 1995 года все, кто интересовался историей и судьбой оркестра и музыкантов, встретились в Музее истории Москвы, общими усилиями вспомнили несколько фамилий сослуживцев пропавших музыкантов. Наиболее яркие воспоминания сохранились, конечно же, у Григория Исааковича Нудлера, он ведь был постарше остальных. «Много слов благодарности было «Вечерке» за те добрые дела, что вы творите! — писал Дмитрий Ромашков. — Были и слезы… <…> С тех пор мы перезваниваемся — в надежде, что кто-то узнает или вспомнит что-нибудь новое об оркестре и наших отцах».

— Это здорово и трогательно, но неужели никто, кроме газеты, им не помогал?

— Дмитрий Дмитриевич рассказывал, что дети музыкантов направили письмо заместителю министра культуры господину Константину Александровичу Щербакову, в котором попросили посодействовать в увековечении памяти об оркестре. Просьбы были не очень сложными: отыскать в архивах Минкульта документы, относящиеся к оркестру, а в фондах российского радио — записи оркестра, сделать передачи, посвященные творчеству этого всеми забытого коллектива. Еще просили найти для оркестра-ополченца скромное место в экспозиции Музея Великой Отечественной войны — на стендах, где говорилось о народном ополчении. Просили установить памятную доску в честь оркестра в одном из помещений Концертного зала имени Чайковского, где он репетировал.

— Надо признать, ничего сверхэтакого никто и не просил…

— Конечно. Но ответ был получен потрясающий… Дмитрий Дмитриевич описывал в письме случившееся так: «14 декабря 1995 года мне позвонил главный эксперт Управления по делам музыкальных коллективов Министерства культуры Российской Федерации г-н Ахрамков Владимир Петрович и популярно объяснил мне, что Государственный духовой оркестр СССР существует и сейчас, но только теперь он, естественно, называется Государственный духовой оркестр РСФСР — все очень просто! Г-н Ахрамков, вероятно, не обратил внимание на то, что этот замечательный коллектив в декабре отметил свой 25-летний юбилей! Вот что значит — не читать «Вечерку», где в статье «И Бах, и Джаз» … было написано, что дебют Гос.дух.орк. РФ состоялся в ноябре 1970 года в Большом зале Московской консерватории, а за пультом стоял профессор Петров И. В., создатель и первый худрук. Если бы это был тот же самый оркестр, созданный в апреле 1937 г. проф. Блажевичем В. М., то весной 1995 года ему исполнилось бы 58 лет! <…> В конце нашего разговора г-н Ахрамков В. П. обнадежил меня, заверив, что передаст номер моего телефона в дирекцию оркестра и кто-нибудь обязательно мне позвонит....» Но их просто отфутболили. А еще Дмитрий Дмитриевич заметил, что на юбилее новоявленного оркестра Блажевича даже не упомянули. И из современного коллектива Дмитрию Дмитриевичу так никто и не позвонил. А вот родственники музыкантов постепенно находились. Например, с дочкой гобоиста Сергея Ивановича Бурцева, Людмилой Сергеевной Заренковой, нам удалось встретиться только в 2017 году. Ее семья тоже выписывала газету «Вечерняя Москва». «Мама прочитала заметку в «Вечерке», обрадовались...»

А на цикл публикаций в «Вечерке» 2015 го да откликнулась дочка музыканта оркестра — тромбониста Ивана Ануфриева Людмила Ивановна. Она тоже приняла участие в фильме «Ополченцы. Мелодия памяти».

— Все это — до слез, конечно. Но как сами считаете, почему сдвиг в этой истории произошел только на этапе вашего подключения к ней?

— Вы знаете, а просто в 2011 году, в год 70-летия Битвы за Москву, случился тот самый «подходящий исторический момент», когда появилась возможность вернуть память об оркестре. Я работала тогда корреспондентом отдела, освещавшего работу московского правительства, вела рубрику «Диалог с властью», где разбирала письма читателей, как правило, связанные с бытовыми и социальными ситуациями. Главным редактором тогда был Юрий Олегович Ряжский, и он расписал на наш отдел, в эту рубрику, необычное письмо от читателя — пенсионера 1931 года рождения, инвалида II группы Дмитрия Дмитриевича Ромашкова. Прочитав письмо, я, честно говоря, оцепенела: ну как можно было поверить, что могла исчезнуть память об огромном музыкальном коллективе — главном духовом оркестре Советского Союза! Я созвонилась с Дмитрием Дмитриевичем Ромашковым по указанному в письме номеру, выяснилось, что у него целая папка чиновничьих отписок, подчас откровенно оскорбительных, и других свидетельств, которые подтверждали факт полного забвения оркестра на уровне Минкульта. Доказательства существования оркестра и подвига отца были вложены и в конверт. Там была копия старого, конца 1930-х годов, концертного снимка оркестра во главе с его создателем, Владиславом Михайловичем Блажевичем за дирижерским пультом, копия фрагмента то ли афиши, то ли программки Сталинской областной филармонии (нынешнего Концертного зала имени П. И. Чайковского), сообщавшей о концерте оркестра под руководством Блажевича, справка НКО СССР о вступлении в 3-й стрелковый полк 6-й дивизии Дзержинского района Дмитрия Григорьевича Ромашкова, распечатанное стихотворение Окуджавы «Джазисты» и, собственно, свидетельские показания очевидца, сына музыканта — письмо, набранное на печатной машинке. Я была потрясена: как такое возможно?

— Ох, Катя… Помню, когда появились первые ваши публикации, и правда не очень верилось в такое...

— Да… Первую статью я написала в формате рубрики «Диалог с властью». Статья «Без вести, без памяти» вышла в ежедневном номере «Вечерки» от 18 марта 2011 года, начиналась она на первой полосе. В материале в общих чертах говорилось о проблеме увековечения памяти забытого ГосДуха, приводились выдержки из письма Дмитрия Дмитриевича Ромашкова, обращения которого игнорировались до того буквально всеми — от музыкального сообщества до чиновничьего. В конце статьи редакция обратилась к правительству Москвы, к Людмиле Швецовой, тогда — заместителю мэра по социальной политике. Как раз шла подготовка к 70-летию Битвы под Москвой... Не помню, чтобы приходил письменный ответ... Но могу предположить, что нас отшили под предлогом того, что «все памятные мероприятия были запланированы еще в прошлом году». А может, сказали то же, что говорили Дмитрию Дмитриевичу чиновники разных мастей, — о некорректности выделения подвига отдельно взятого коллектива из общего подвига творческой интеллигенции. Пожалуй, единственным резонансом первой статьи стал звонок в редакцию тогдашнего худрука Государственного духового оркестра России Владимира Чугреева, который пообещал осенью 2011 года в концертном зале музея на Поклонной горе дать благотворительный концерт-реквием памяти оркестра-предшественника. И он исполнил обещание. А в целом было ясно, что тема требует развития. Но в рамках прежней «Вечерки» это было невозможно. В общем, мы высказались, и на этом миссию свою исчерпали. А память об оркестре по-прежнему оставалась под спудом.

— Представляю, что у вас творилось в душе...

— Мне самой эта тема не давала покоя. А еще мы подружились с Дмитрием Дмитриевичем Ромашковым. Летом 2011 года он организовал встречу с другими детьми музыкантов, мы встретились вчетвером, в гостях у дочери кларнетиста Константина Хомицкого, Ларисы Константиновны, с ее старшей сестрой — Людмилой Константиновной и Дмитрием Дмитриевичем. Воспоминания Людмилы Константиновны, которой в 1941 году было 7 лет, буквально вывезли все расследование. Она многих знала в лицо, кого-то по имени, кого-то по фамилии, и просто показала: «Это дядя Илюша Моисеев, это дядя Андрей Деньга, это Берг, это Бейлензон» и т.д. Так мы смогли подписать снимки. У нее оказался и архив фотографий музыкантов оркестра. По снимкам можно было установить, что они много гастролировали, а летом ездили в Крым, захватив с собой жен и детей, и там играли джаз. А подробные письма с фронта Константина Хомицкого дали нам информацию о судьбе музыкантов на войне.

— Ну а вскоре в «Вечерке» начались реформы...

— Это правда. В 2011 году летом началось преобразование «Вечерки» в медиахолдинг, главным редактором был назначен Александр Иванович Куприянов. И я решила попытать счастья с этой темой у нового руководства. Помню, рассказала эту историю Александру Ивановичу и его первому заму тогда — Алексею Белянчеву. Александр Иванович быстро сориентировался и с ходу придумал спецпроект «Акция «ВМ»: «Трубачи. Ищем пропавший оркестр». Дал мне карт-бланш на эту тему, чтобы к ней можно было возвращаться столько, сколько нужно. Именно это стратегическое решение главного редактора дало возможность последовательно рассказывать об оркестре. Новый формат газеты, новая команда профессионалов, дизайнеров позволили эту тему красиво и ярко подать на полосах. Только цикл публикаций смог донести информацию, она не потерялась, не «затопталась». В 2011 году в итоге собрался целый цикл публикаций.

— Представляю, как радовались дети музыкантов…

— 10 ноября 2011 года вышла третья статья основного цикла, а 30 ноября, через три недели, не стало Дмитрия Дмитриевича Ромашкова. Ему было 80 лет, он болел, но держался из последних сил — ради оркестра, возвращения памяти. Когда эта история так громко прозвучала, был необыкновенно счастлив, не мог нарадоваться. Звонил мне, наверное, каждый день... Он «Вечерку» любил безмерно, всю жизнь ее выписывал. После его смерти я все его архивы вернула в семью. А в 2017 году его вдова, Лидия Ивановна, обнаружила дома папку, на которой было написано: «Екатерине Пятуниной на всякий случай», и передала мне. Там оказалась переписка Дмитрия Ромашкова с чиновниками и газетные вырезки 1990-х годов. Письма были рассортированы тематически, в два конверта — «Отфутболивание» и «Некорректно!». Весь этот компромат, подтверждающий абсолютное равнодушие и к оркестру, и к его подвигу, вновь оказался у меня. Похоронен Ромашков-младший на Введенском кладбище, как и отец-основатель оркестра Владислав Михайлович Блажевич. Я их там все эти годы навещаю.

— Вы сказали, что это были резонансные публикации. В чем это выражалось?

— Резонанс был мгновенный и мощный. История подвига Государственного духового оркестра Союза ССР стала новостью для Московской консерватории, которая известна своим трепетным отношением к памяти об ушедших на фронт преподавателях и студентах. Откликнулся ректорат, предложив помощь в расследовании. Я передала увеличенный концертный снимок оркестра в Музей консерватории. Позвонила в редакцию и внучка Владислава Блажевича, Ирина Сергеевна Глуховцева, ныне покойная. Она сказала, что статьи стали подарком к ее 74-му дню рождения, и с грустью констатировала, что с памятью о ее великом дедушке дела обстоят едва ли лучше, чем с памятью о его оркестре. Было немало звонков ветеранов. С самого начала моим экспертом по военной части был поисковик и тележурналист Дмитрий Барбаш. В 2012 году он снял для телеканала «Мир» сюжет об этом расследовании. Состоялось и знакомство с руководителем Международной ассоциации общественных поисковых объединений «Народная память о защитниках Отечества» Евгенией Андреевной Ивановой. Узнав, что она организует поездки в Вязьму для родственников — защитников Москвы, погибших в пересыльном лагере «Дулаг-184», я поехала туда с ними. И благодаря Евгении Андреевне началась история увековечения памяти ГосДуха на Вяземской земле.

— Но была и новая волна публикаций?

— Второй цикл публикаций вышел весной 2012 года и был посвящен музыковедческой части, в статьях были сделаны выводы о значении личности и деятельности Блажевича для нашей страны, а также особом символическом смысле оркестра накануне войны. Архивными документами по музыкальной части мне очень помог исследователь творчества Блажевича, тогда доцент Московской консерватории Михаил Васильевич Дерюгин. А проводником по Московской консерватории был председатель ее совета ветеранов войны Лев Гришкин. Он рассказал, что в 1970 году он вместе с генералом Иваном Петровым проводил кастинг в заново создаваемый Государственный духовой оркестр РСФСР. Он рассказал, что им и в голову не приходило, что мог быть оркестр-предшественник! Роль Блажевича для духового искусства нашей страны сложно переоценить: он с нуля создал русскую школу игры на духовых инструментах. Созданный им оркестр был мировой сенсацией, его обсуждала культурная элита. Кстати, за рубежом Блажевича не забывали, по его методичкам до сих пор учатся.

— Как появился памятный знак под Вязьмой?

— Это тоже резонанс нашего расследования. 29 апреля 2012 года по приглашению Евгении Ивановой я приехала в Вязьму, чтобы рассказать там историю неизвестного подвига забытого своей страной оркестра. Вместе с нами поехал, чтобы почтить память музыкантов-героев, Владимир Лебусов, тогда — директор Государственного училища духового искусства и Московской городской детской музыкальной школы имени Блажевича, профессор, заслуженный артист России. Он собрал оркестр из 26 молодых преподавателей и дал там концерт под открытым небом в центре города. Оказалось, что Владимир Григорьевич следил за материалами в «Вечерке». В 2015 году его заместитель Екатерина Лозбенева придумала проект «Чтобы помнили…», посвященный памяти ГосДуха и всех музыкантов-фронтовиков. Лебусов его поддержал, подтянув в проект «тяжелую артиллерию» — авторитетных старейшин духового сообщества. После моего рассказа на городском торжественном мероприятии в честь приближающегося Дня Победы тогда новоизбранный мэр города Александр Клименков сообщил, что хочет поставить на Поле Памяти памятный знак ГосДуху. Он в 1985 году был главой совхоза «Днепропетровский». Во время пахоты на поле обнаружили огромное число останков, их решили перезахоронить, и он вместе с жителями окрестных деревень создал народный мемориальный комплекс — Поле Памяти в деревне Красный Холм. Я передала ему список из известных на тот момент десяти человек. И 2 июня 2012 года, в день церковного поминовения усопших, Троицкую родительскую субботу, под Вязьмой был открыт памятный знак. Так началось почитание памяти музыкантов на Вяземской земле. И 3 июня, на Троицу, в Вязьму приехал Государственный духовой оркестр России и дал концерт в городе. Я тоже была с ними.

— Что удалось выяснить о судьбах музыкантов?

— Кто-то попал в музвзвод — например Фома Воеводин. В 2012 году на публикации откликнулась его племянница, а потом и внук, Игорь Воеводин. Оказавшиеся в музвзводе попали в плен. Их артистические судьбы оказались потом сломаны. Фома Воеводин не смог устроиться на работу даже в музыкальную школу. Родственники говорили, что он никогда не улыбался. Но он создал свой маленький оркестрик, игравший в Парке Горького, на свадьбах и похоронах. Для артиста его уровня, он же был отобран в оркестр лично Блажевичем, это была трагедия. Сломалась и музыкальная судьба Григория Гусева, который вернулся из плена... В 2012 году через поисковика, координатора поиска по Рославльскому лагерю военнопленных Олега Миронова я познакомилась с Валерием Богдановым, журналистом и писателем. Встреча с ним была везением: мы объединили усилия — я взяла на себя журналистскую часть работы, связанную с общением с людьми, а Валерий Викторович — архивы. Публикации продолжали выходить, теперь мы понимали, что не 100 человек вступило в ополчение, а около 60. Были определены 23 имени музыкантов. Это имена артистов-воинов. Музыканты-ополченцы, благодаря потомкам которых удалось начать и продолжить расследование — Ромашков, Хомицкий, Бурцев, Ануфриев, Воеводин, — были в оркестре с самого начала, то есть их лично отобрал Владислав Блажевич. Они были верны ГосДуху и не ушли даже после ухода Блажевича, когда все рухнуло. Ануфриеву предлагали стать солистом Сталинской филармонии, а за Хомицким прислал вестового Федор Николаевский, музыкальный деятель, умолявший Константина перейти в его оркестр... Но они сохранили верность своему оркестру и отправились защищать Москву, как и их коллеги.

— Давайте вспомним тяжелую тему пересыльного лагеря «Дулаг-184»...

— Я в нее погрузилась достаточно глубоко. Вообще темы вяземского немецкого пересыльного лагеря «Дулаг-184» и без вести пропавшего ГосДуха являются двумя сторонами одной медали, имя которой — участь защитников Москвы, попавших в окружение в октябре 1941 года. Бывшая территория «Дулаг-184» — место концентрированного захоронения без вести пропавших, где, по оценкам Минобороны, могут лежать более 80 тысяч человек. Речь идет о находящихся там 45 погребальных рвах по 100 метров в длину и 4 в ширину каждый (согласно «Акту о зверствах фашистов на территории Вяземского района от 20 марта 1943 года»). По свидетельству читательницы «Вечерней Москвы», москвички Раисы Васильевны Корягиной, бывшей малолетней узницы «Дулаг-184», на стороне мирных рассказывали о пленных трубачах, и это одно из ярких воспоминаний ее детства. Были это музыканты ГосДуха или какие-то другие артисты — значения не имеет. Все защитники Москвы — одинаковые герои.

— Катя, а почему прекратились публикации?

— В 2017 году, к сожалению, тему пришлось заморозить, так как вокруг нее возник нездоровый ажиотаж и появились псевдоисследователи, которые на основе истории, раскопанной «Вечеркой», начали добывать себе славу и деньги. Вся эта бесовщина, иначе не скажешь, вышла и на международный уровень, ну а прекратилась только с началом пандемии и СВО. Негодяи внесли в тему много кривды и фальсификаций, я уже не могла не заикаясь говорить об оркестре, но вышедший фильм вернул эту историю в мои руки — из которых она и вышла. Государственный духовой оркестр России в 2019 году был передан Минкультом в ведение Управделами президента и теперь называется Государственный Кремлевский оркестр. Для меня символично, что созданный без памяти о подвиге предшественников оркестр спустя годы сошел на нет, а теперь заново возродился в новом, кремлевском статусе, со священной памятью о великом оркестре Блажевича. Новый оркестр базируется на Малой Никитской, 24, — в Доме звукозаписи, построенном в 1930-е годы на месте бывшего храма Георгия Победоносца, снесенного большевиками. Там, где был порушенный храм, возродился оркестр-мученик: музыканты ГосДуха добровольно принесли себя в жертву Победе. Прекрасный зал может вместить 90 артистов — примерно такое число музыкантов было и в оркестре Блажевича. Именно из Дома звукозаписи Юрий Левитан объявил 9 мая 1945 года о Победе! А Блажевич со своими домочадцами жил неподалеку — на Зоологической... История все расставила по местам. Справедливость восторжествовала. Еще раз — низкий поклон создателям фильма...

В ТЕМУ

Фильм о легендарном ГосДухе был создан Московским домом ветеранов при поддержке гранта мэра Москвы для поддержки социально ориентированных НКО Комитета общественных связей и молодежной политики города Москвы в содружестве с редакцией документальных фильмов телеканала RTД. Автор сценария — Алексей Стариков, помощник председателя совета Московского дома ветеранов, пресс-секретарь Московского дома ветеранов, полковник; генеральный продюсер — Юрий Камышанов, ответственный секретарь совета Московского дома ветеранов и Всероссийского центра социально-правовой помощи ветеранам, генерал-майор; режиссер — Лидия Василевская, сотрудница редакции документальных фильмов телеканала RT. Предпремьерные закрытые показы фильма прошли в апреле в киноконцертном зале Московского дома ветеранов и 28 апреля — в студии Государственного Кремлевского оркестра, который теперь является правопреемником Государственного духового оркестра Союза ССР.

КСТАТИ

Главный духовой оркестр Советского Союза был создан в 1937 году крупным музыкальным и общественным деятелем, отцом русской духовой школы, профессором Московской консерватории, композитором Владиславом Блажевичем. Владислав Блажевич как музыкальный деятель вошел в учебники для духовых музыкантов, но все же не оценен по достоинству.