21 января в российский прокат выходит «Игра на понижение» Адама Маккея — основанная на реальных событиях история о том, как несколько дельцов с Уолл-стрит почти независимо друг от друга предсказали обвал рынка, приведший к кризису 2008 года. Первую скрипку в блистательном актерском составе, объединившем Брэда Питта, Стива Каррелла и Райана Гослинга, играет Кристиан Бейл. Склонный к кардинальным перевоплощениям артист исполнил роль Майкла Бьюрри — чуть аутичного металлиста и гениального аналитика, который первым, еще в 2005-м, просчитал обвал рынка и понял, как на нем заработать, не выходя из офиса. В преддверии выхода «Игры на понижение» в прокат Бейл побеседовал с корреспондентом «Газеты.Ru». — Скажите, что прежде всего привлекло вас в этой роли? — В первую очередь — одержимость Адама. Когда он позвонил предложить сыграть Майкла, его голос буквально звенел от напряжения, в нем были все эмоции сразу – восторг, отвращение, ярость и ирония. При этом он не отпугивал, а наоборот – заражал своей энергией, сопротивляться было бесполезно. Кроме того, Бьюрри это по-настоящему потрясающий человек и сыграть его – большая удача. — Он невероятно интересный человек. Во-первых, это первый, кто во всеуслышание заявил о грядущем обрушении рынка недвижимости, которое привело к финансовому кризису 2008 года. Но мало того – он еще и точно предсказал, когда все это случится. Майкл очень хорошо знает себя, свои сильные и слабые стороны. При этом буквально живет и дышит цифрами, для меня это его свойство и вообще то, как устроен его мозг, так и осталось непостижимым. Он может провести несколько дней, непрерывно анализируя биржевые сводки и вообще все, что связано с цифрами. Для меня важно, что это именно страсть, настоящая и искренняя, зарабатывание денег его интересует далеко не в первую очередь – в отличие от прочих дельцов с Уолл-стрит. — Да, я ездил к Майку в Северную Калифорнию. Предварительно нам составили распорядок дня – завтрак, ланч, то, сё… В итоге мы сели друг напротив друга примерно в 8.30 утра и встали только через девять часов. Это была одна из самых поразительных и захватывающих бесед в моей жизни. — Что вам нового удалось узнать о кризисе, пока вы готовились к съемкам? — Я прочел абcолютно все, что на этот счет писали газеты – помимо всех этих историй про Хэнка Полсона, Бена Бернанке, AIG… Но я научился у Майка одной важной штуке: пока мы снимали фильм, я много думал про все эти расклады, но как только закончили съемки – моментально выкинул с головы (смеется). Сейчас уже сложно что-то вспомнить. — Что в изучении истории кризиса было для вас самым неожиданным? — Самое удивительное, что все это не так сложно, как кажется, а я не такой тупой, как всегда думал. Ну то есть как. Я не разбираюсь во всех этих сокращениях, но покажите мне картину целиком, и я разберусь в том, что происходит. Для того, чтобы смотреть наш фильм, не надо быть профессиональным финансистом. Мне кажется важным, чтобы люди это поняли. — В чем был главный вызов в работе над «Игрой на понижение»? — Это сложно объяснить. Понимаете, мне очень нравится Майк, но важно было не дать себе поверить в то, что он был героем. Настоящей правдивой истории не получилось бы, если бы я убедил себя в том, что в нем и других персонажах не было никаких отрицательных черт. Майк это, кстати, отлично понимал и сам и первым сказал, что никаким героем он не был. Фильм получился интересным именно благодаря тому, что в какой-то момент зритель почти верит в то, что он и остальные персонажи – отличные парни. Но в финале ты понимаешь, что ничего героического в них нет – нет ничего сверхъестественного в том, чтобы говорить правду. Но Уолл-стрит такое место, где быть честным уже что-то из ряда вон выходящее. — Как вам кажется, мы учимся на своих ошибках или обречены вновь повторить их? — Мы, конечно, должны учиться и каждый знает, что надо делать. Большие банки должны перестать существовать. Нужно быть уверенным, что корпорации, способные обрушить всё, больше не появятся. Но в реальности ничего не изменилось, так что все может повториться. — Давайте вернемся к подготовке к роли. В чем она заключалась? — Ну, знаете, у меня была удивительная возможность очень подробно изучать своего героя, не опасаясь, что он вызовет полицию и обвинит меня в домогательствах (смеется). Больше всего, конечно, я благодарен времени, проведенному с Майком. Кстати, важным моментом была его физическая форма. Он вообще довольно здоровый парень, а в те годы еще и постоянно качался, так что мне надо было набрать мышечную массу – и сделать эту дурацкую стрижку из дешевой парикмахерской типа «Supercutrs». Ну и наконец, мне пришлось выучить партию барабанов из песни Pantera «By Demons Be Driven». Было очень круто! — Есть ли какие-то принципиальные различия в подготовке к ролям Бьюрри и, например, Дики Эклунда из «Бойца»? — Да нет, кардинальных различий нет. Конечно, разнятся цели и задачи, но принцип один и тот же. Смысл в том, чтобы максимально расположить к себе героя, сделать так, чтобы он пустил тебя в свою жизнь, позволил наблюдать за собой, научиться быть незаметным, как муха на стене. И в то же время ты должен и сам максимально раскрыться – потому что какого черта кто-то должен делиться с тобой сокровенным, если ты не отвечаешь взаимностью?.. Способы достижения такой близости всегда разные, но идея одна и та же. — Давайте вернемся к разговору о режиссере. Вы очень тепло о нем говорите, но для большинства актеров и зрителей Маккей – комедиограф и, соответственно, последний человек, которому можно довериться в случае с серьезной историей о кризисе. — Ну да, я придерживался того же мнения, пока мы впервые не поговорили. Я уже упоминал одержимость, страсть, с которой он относился к этой истории – так вот, для меня такое отношение это необходимое свойство и одна из гарантий успеха. Постепенно я понял, что Адам это идеальная кандидатура. Сами подумайте, такой человек способен снять по-настоящему неклишированный фильм про Уолл-стрит. Он умеет делать кино увлекательным, выдерживать баланс между трюками, юмором и действительно жутковатыми эпизодами. По «Игре на понижение» очевидно, что лучшего режиссера нам было не найти, он блестяще со всем справился. — Ваш герой не встречается ни с кем из остальных действующих лиц. Как вы это снимали? — А вот ровно так, как вы видите на экране. Я сидел в своей комнате в офисе, ко мне периодически заходил кто-то из немногочисленных партнеров, а все остальное время я был наедине с голосом Адама в динамиках. Он непрерывно объяснял мне, что делать – например, ржать на протяжении нескольких дублей (смеется). — Вашими коллегами по «Игре на понижение» стали прекрасные актеры… — Ни одного из которых я ни разу за время съемок не видел! (Хохочет) — Даже на репетициях? Или во время подготовительного периода… — Нет! Вообще. Ни разу. Никого. Не видел. И даже не разговаривал! Кроме того, меня снимали первым – в первую неделю съемок, а остальных позднее. Я даже попросил гримеров, чтобы они как бы случайно в присутствии остальных актеров обсудили, как хорошо было работать в первую неделю. Ну, знаете: «Было так круто, почему так не может быть всегда?» (Смеется) Короче, я никого не видел до самой премьеры, да. — Я был в восторге. В полном. Сразу сказал: «Включите сначала, хочу еще прямо сейчас». Он оказался еще более затягивающим и прикольным, чем я мог себе представить! — Фильм стал фаворитом сезона наград. Что для вас значит такое внимание к картинам с вашим участием? — Ну, это вроде как классный комплимент, но какая к черту разница?.. Я имею в виду, что для меня имеет значение талантливое кино или нет. Можно ли оценить это наградами? Когда-то можно, когда-то нет. Мне просто дико нравится сниматься и я стараюсь хорошо сделать свою работу, раскрыть характер на экране. Если эта работа удостаиваться номинации или награды – отлично. Но если бы это было моей единственной мотивацией, то я был бы в собственных глазах полным идиотом.
