Главный продюсер «Голоса» Юрий Аксюта рассказал о новом сезоне на Первом

1 сентября Первый канал запускает 6-й сезон популярного вокального шоу «Голос». В преддверии старта проекта главный продюсер программы и всей дирекции музыкального и развлекательного вещания канала Юрий Аксюта в интервью RT рассказал о кастинге, выборе наставников и ведущих, русском рэпе и переходе Андрея Малахова на «Россию 1». — Юрий Викторович, что нас ждёт в новом сезоне проекта «Голос»? Чем вы нас будете удивлять, чем новый сезон будет отличаться от предыдущих? — Ну, во-первых, тем, что проект «Голос» выйдет в эфир. Мне кажется, что за пять предыдущих сезонов зритель уже успел привыкнуть, полюбить как сам формат, так и людей, которые, собственно говоря, в нём живут, в нём существуют. Я имею в виду, в первую очередь, конечно же, участников. Потому что каждый год, каждый сезон один проект «Голос» отличается от другого проекта «Голос» в первую очередь участниками. Существует масса каких-то драматургических или продюсерских приёмов, которые мы используем, чтобы как-то внутри существующей драматургии привносить что-то новое, при этом, не меняя ни в коем случае правила игры. Потому что зритель привыкает к тому, как протекают события в проекте, и, конечно, он не готов будет, если мы вдруг скажем: «А вот здесь мы этих поменяем на этих». Мы, таким образом, просто запутаем любого телезрителя, и ему станет некомфортно жить в среде, которую мы ему предлагаем. Поэтому каких-то принципиальных драматургических изменений в проекте не предвидится. Это первое. Юрий Аксюта globallookpress.com © Nadezhda Lebedeva/Russian Look Конечно, самое яркое и самое интересное — это его новые участники. Это второе. Потому что методом простой математики можно представить себе количество людей. Если каждый год мы получаем приблизительно более десяти тысяч заявок на участие в нашей программе, то это уже порядка шестидесяти тысяч человек. Можете представить себе интересных, ярких, новых, никому не известных музыкантов, которых пока зритель не видел? Нам приходится по крупицам всё это собирать. Этих ярких, интересных участников. Потому что только они делают программу интересной. Потому что телезритель внимательно следит за тем, кто вышел на сцену, что он делает, что за ним стоит, как он выглядит, сколько ему лет, какой у него характер, какая у него жизнь. Вот это — главная и основная особенность одного сезона от другого. Ну и, конечно же, члены нашего тренерского совета. В этом году мы решили собрать так называемый «золотой» состав тренеров. Программа «Голос» с Леонидом Агутиным, Александром Градским, Пелагеей и Димой Биланом. globallookpress.com © Pravda Komsomolskaya/Russian Look Это Александр Борисович Градский, Леонид Агутин, Дмитрий Билан и замечательная, горячо мною любимая Пелагея. Они соберутся после достаточно долгого перерыва, за это время многое произошло: подрос сын у Александра Борисовича, уже сам ходит, приходит на съёмки, родила Пелагея. Какие-то новые события произошли в жизни у Димы Билана и у Лёни Агутина. И они не виделись достаточно давно. Их первая встреча в качестве тренеров, и их работа, и борьба за интересных, ярких участников — это всё нас ожидает в новом сезоне. Особенно на первом этапе, который называется «Слепые прослушивания». — А почему вы решили вернуться именно к этому составу? Он был самым популярным? — Вы знаете, скажем так: мне не кажется правильным применять здесь слово «популярный». Мне кажется, он был самый неожиданный, самый интересный и самый яркий. Вот так, наверное, будет правильно. И, мне кажется, это не только моё мнение. Это даже совсем не моё мнение. Мне кажется, что это мнение телезрителей. И оно основано не на пустом месте, понимаете. На определённого рода исследованиях, ощущениях, той самой обратной связи, которую мы постоянно держим с нашими зрителями и понимая, что им нравится, а что не нравится. Я думаю, что все соскучились по этим тренерам, по их взаимоотношениям внутри. Вы знаете, для меня состав тренеров — это ассоциация с хорошим таким часовым швейцарским механизмом. Вот когда тренер говорит, что точность, какая-то эксклюзивность, надёжность... Это вот когда каждая деталь этого механизма швейцарских часов работает, когда она может представлять из себя разные шестерёнки, разных размеров, как невежественный человек представляет, как устроены механические часы, вот для меня это такой образ. Когда каждая деталь очень чётко взаимодействует с другой деталью. И в итоге получается вот такой механизм. Они уже как единый образ. Единый даже какой-то человек, я бы сказал. Со всеми его характерами, плюсами-минусами и так далее. — Порой кажется, что вам лично достаточно нескольких секунд, нескольких нот, чтобы исключить человека. И гораздо дольше — чтобы принять человека. Можете ли вспомнить такие примеры, когда вы, наоборот, тратили на человека больше положенного времени, давали ему какой-то шанс и оказались правы в этом? — Самый яркий пример на памяти у всех и у нас, как у организаторов проекта, в том числе, — это девушка, которую зовут Варвара Визбор. Она, на мой взгляд, — один из наиболее ярких людей, которые приходили на наш кастинг. И дело в том, что, когда проходит кастинг, волей-неволей устанавливается такой стандарт, такая планка. Всё что ниже — нас не интересует. Мы берём не тех людей, которые думают, что они поют, мы берём в проект людей, которые действительно умеют петь. И среди тех людей, которые действительно умеют петь, мы ещё стараемся искать ярких, интересных личностей. Чтобы не на пустом месте, чтобы была какая-то перспектива у человека, который умеет петь. Как известно, лучше всего поют бэк-вокалисты. Но а почему они существуют, бэк-вокалисты, прожили лет десять в профессии, и всё продолжают быть бэк-вокалистами? Наверное, проблема заключается в том, что это недостаток харизмы и недостаток личности в характере. Вот здесь чего-то не хватает, артистизма какого-то, и так далее. Поэтому дать человеку возможность, шанс выйти из тени линейки бэк-вокалистов и заявить о себе — вот это задача. Варвара Визбор РИА Новости © Ульяна Соловьева Вот Варвара, например, не подходила ни по каким канонам к этому стандарту. Она этот стандарт как-то разрушала. Я действительно потратил на неё больше времени, чем на остальных, и потом мы еще долго с редакторами обсуждали, как правильней её подать. Я считаю, что подали мы её совершенно блестяще. Но то, что на неё не отреагировали тренеры — это проблема не наша. Проблема в том, что тренеры почему то не услышали то, что услышал я или мои коллеги. Но, правда, мы ещё и видели то, что слушали. Может быть, здесь какая-то нестыковка произошла. Такие случаи были, и очень много. — Все победители шоу «Голос» имеют музыкальное образование, у большинства — высшее. Говорит ли это о том, что просто таланта, врождённого дара недостаточно, чтобы попасть на проект и победить, и что в этой сфере нужно ещё и учиться? — Нет. Абсолютно не говорит. Все мы сталкивались с формулировкой «что такое успех»: сколько процентов таланта, сколько процентов работы и так далее. Но, безусловно, талант, данный человеку богом, родителями, в данном случае — на первом месте. А дальше мы можем эти скобки раскрывать, и уже каждый из нас может добавить в эту характеристику слова «талант» свою чёрточку, свой пунктик. Но талант, на мой взгляд, это всё-таки основное. Мы прекрасно знаем историю всемирного искусства, живописи. Это как раз подтверждает, что талант является основой всего и основой успеха в том числе. — Когда вы только представляли проект «Голос», вы говорили, что его популярность в других странах говорит о том, что в музыку возвращается голос. — Да говорил, это очень важно: голос, живой звук, живое пение, безусловно. — А почему так мало участников по завершению проекта мы видим на экранах телевизоров? — Я не могу отвечать за все проекты, которые выходят на нашем телевидении. Их огромное количество, и они по разному называются, но смысл один и тот же — это предоставление возможности творческому человеку, артисту, певцу заявить о себе. Показать голос, талант, артистизм и показать то, что отличает тебя от всех подобных артистов. Потом получается так, что да, проходит шоу, оно имеет высокую степень популярности, высокий рейтинг, а потом эти артисты пропадают, их не видно на эстраде, в шоу-бизнесе. Кто-то начинает жить немного по другим законам, законам пиара, распускать о себе слухи, сплетни и так далее, участвует в каких-то разговорных ток-шоу на разных телеканалах, женится, разводится, судится, с ребёнком, без ребёнка и так далее. А когда речь идёт о том, что участник проекта, артист выпустил свой сольный альбом, записал какую-то песню, участвовал в каком-то конкурсе, или его пригласили на какой-то фестиваль, этой информации нет, и создаётся впечатление, что они куда-то пропадают их не видно. Что касается наших участников: первое, что мы делаем, — мы обязательно следим за их дальнейшей жизнью. Мы не ставим себе задачи на дальнейшее продвижение, популяризацию, продюсирование артистов. Это в наших задачах не стоит. Но у нас огромное количество концертов, которые мы делаем, снимаем, — мы везде приглашаем наших участников проекта «Голос». Когда проекту исполнилось пять лет, мы сделали огромный, большой и очень популярный у зрителей проект, который назывался «Голос в Кремле. Пять лет». Мы собрали, по возможности, огромное количество людей, которые были в проекте, и дали возможность ещё раз спеть — свои ли песни или песни, которые они пели в проекте. Дальше мы обязательно наших артистов приглашаем во всевозможные проекты, которые у нас проходят для того, чтобы как-то поддерживать их на плаву. Но, самое главное, дело не в нас, дело не в телевидении, а дело в том, как артист себя ощущает. Если Дина Гарипова начала активно гастролировать, Серёжа Волчков также активно гастролирует. Неважно, на каком репертуаре построена их концертная деятельность, но в основном она сейчас построена на кавер-версиях. Чего не хватает для наших артистов, как я считаю, — это их собственных хитов, которые были бы популярными и яркими, стали бы их визитной карточкой. Потому что проект построен на том, что артисты показывают все свои вокальные, артистические данные, но на материале, который хорошо известен публике. А теперь хочется знать: а твой репертуар, а ты что можешь исполнять, ты чем будешь завораживать огромную аудиторию, которую ты получил за счёт участия в большом проекте? Это шаг, который зависит от них, и их дальнейшая судьба зависит исключительно от них самих. — Какой из двух проектов «Голос» и «Голос. Дети» занял у вас больше времени, эмоций и труда? — Могу сразу сказать — «Голос. Дети». Для меня эта тема очень серьёзная, сложная, потому что работать с детьми безумно приятно, но очень сложно, со взрослыми проще. Ты как-то на одной волне находишься с ними. С детьми надо очень аккуратно, даже за лексикой своей следить. Поэтому конечно — «Голос. Дети». — Исходя из чего вы обращались и приглашали наставников и ведущих на шоу? — Это, наверное, самый сложный вопрос, а особенно для людей, которые работают на телевидении. Как только ты начинаешь работать над каким-то новым проектом, неважно, купили ли мы лицензию или сами его придумали, первый вопрос, который возникает: кто этот проект будет вести? Потому что от ведущего зависит, не хочу сейчас преувеличивать или преуменьшать, но колоссальный процент успеха проекта. Найти такого человека очень сложно. Я считаю, что с Димой Нагиевым нам просто повезло, потому что Дима, безусловно, популярный, известнейший шоумен, замечательный артист, прекрасный радиоведущий, перечислять все его заслуги невозможно. Что и как произошло, что наши колебания совпали. Я даже не помню сейчас, кому принадлежит сама генеральная идея, кто сказал первый о Дмитрии Нагиеве. Но мне кажется, спустя 6 лет существования этого проекта, что это было таким органичным естественным образом, и я очень рад, что так сложилось. Я не сомневался ни секунды, что проект «Голос. Дети» тоже должен вести Дима. И то, что он делает, — это так элегантно, это очень здорово. Дети его любят, обожают, несмотря на всю брутальность, неоднозначность этого персонажа, в определённой степени, может быть, грубость. Но это такая лёгкая, воздушная игра во всё это, которая не переходит грани, которые могут уйти в безумно неприятные мне понятия «пошлость», «фальшь», как только начинается неправильное заигрывание, сюсюканье с ребёнком в разговоре или иной форме общения. Что касается тренеров, это совсем страшная история. Это тоже попытка уйти от обыденности: Киркоров, Басков, Галкин, и всё знаменитое, что есть на сегодняшний день. Я просто собрал фамилии моих замечательных друзей, артистов и музыкантов. Это попытка посмотреть на вещи с другой стороны. — Кто-то из приглашённых отказался или испугался работы? — Да-да, были случаи. Я не буду называть фамилии (это нехорошо) замечательных, больших, великих музыкантов, артистов, которые отказались от участия, когда я делал им предложение, и впоследствии очень сильно об этом сожалели. Певец Дима Билан и финалист программы "Голос. Дети" Даниил Плужников РИА Новости © Нина Зотина — Из ваших многочисленных популярных шоу, которые были на нашем телевидении, какое вам ближе всего? — Конечно же «Голос». На самом деле это успех, и мы за это шоу получили несколько ТЭФИ — и за «Голос» взрослый, и за «Голос. Дети». Я получал ТЭФИ как лучший телевизионный продюсер два сезона. Конечно, «Голос». Хотя все остальные многочисленные проекты, я их даже, наверное, сам не помню, к каждому относишься как к своему ребёнку, пусть это звучит банально. Правда. Сейчас у меня идёт проект «Три аккорда». Я его люблю, потому что он сделан, и неважно сейчас, мы не будем спорить о его эстетических достоинствах, о глубине музыки, но как телевизионная программа, которая адресована к конкретному телезрителю и должна вызывать у него желание смотреть. Я его безумно люблю и этих людей очень люблю, членов жюри, которые там участвуют, тех участников, которые там работают, музыкантов, режиссёров, которые ставят им номера. Но «Голос» во всей этой иерархии занимает место номер один. — А как вы относитесь к такому явлению как русский рэп? Сможем ли мы его увидеть когда-нибудь на «Голосе»? — Мы его видели, у нас выдающийся рэпер нашей страны «Баста» Василий Вакуленко сидит у нас в жюри, он был тренером. Я просто не могу некоторые вещи говорить, это вы увидите в новом сезоне. У нас даже рэперы есть. Проблема в том, чтобы найти этих ярких людей. Они могут сами не приходить. Если они чувствуют, что вокальная среда, назовем её классической. У рэперов несколько иная форма выражения чувств мыслей и вкусов. Они читают. Это читка отделяется. Они относятся к этому как к другому виду искусства. Мы так не делаем. Мы смотрим и слушаем любых, но если приходящий к нам рэпер читает ниже принятых нами стандартов, а ощущение, как это должно быть, уровень же существует определенный в русском рэпе. Вот Oxxymiron, Вакуленко или Тимати — это разные совершенно направления, но, тем не менее, есть определённый уровень. Если желающий попасть к нам не соответствует, мы просто его не берем. Мы прекрасно понимаем, что он дальше не пройдёт при прослушивании. А отношение у меня хорошее к русскому рэпу. Я не скажу, что я поклонник. Может, в силу возрастных критериев. Я на другой музыке вырос. Но я понимаю, что это реальный тренд, и поэтому это сегодня очень популярно. Я отношусь к этому с уважением. Когда наш генеральный директор, продюсировавший фильм о Высоцком, пригласил для исполнения песни на стихи Высоцкого именно рэпера (Васю Вакуленко, «Басту») он делал «Яблоки» в стилистике рэпа, это была читка. Потому что это определённый знак сегодняшнего поколения, как в своё время в нашем поколении был Владимир Высоцкий. — Вы с Первым каналом 14 лет. Первый канал развивается, развиваетесь и вы. Ваше развитие происходит гармонично, вам достаточно пространства? — Мне — да. По крайней мере, я работаю с человеком, с которым меня связывают ещё и дружеские отношения. Мы были знакомы ещё до того, как я пришёл работать на канал под его руководство. Но я имею возможность предлагать и экспериментировать, и делать всё. Самая главная формула, по которой живёт Первый канал, она очень важна для меня, — не стоять на месте и очень чётко чувствовать время. Понимаете, это уже что-то личное. Когда твой возраст переходит определённый этап, то ты очень понимаешь, если ты хочешь оставаться и быть современным, то естественно должен меняться и молоко это взбивать, как та лягушка. Вот и всё. Как только ты перестаёшь это делать, значит, всё, наступил пенсионный период. Очень тяжело об этом говорить, очень не хочется, уходишь в такую область. Наверное, не правильно разговаривать об этом с вами, молодой красивой девушкой. — А то, что происходит с Первым каналом, те перестановки, которые идут, это тоже естественно? — Это абсолютно естественный процесс. На мой взгляд, он носит исключительно личностный характер. По сути, мы говорим об одном событии, но оно раздуто до каких-то космических масштабов. Это уход Андрея Малахова, человека, с которым у нас прекрасные дружеские отношения. Андрея я знаю вообще с момента, когда он был совсем юным корреспондентом программы «Доброе утро». Мы с ним 2000-м году — он в качестве корреспондента программы «Утро», а я просто в качестве приглашённого гостя — в Швеции, в Стокгольме были свидетелями успеха Алсу на Евровидении, нашем первом ярком успехе... Алсу на конкурсе «Евровидение» в Стокгольме, 2000 год Reuters © Peter Mueller Это событие раздуто до невероятного масштаба. Ещё пара недель, и всё уляжется. К началу нового сезона всё произошло. Совершенно не хочу это комментировать, потому что оно единичное, и то, что оно органично абсолютно, люди так созданы. Что-то происходит, они как-то хотят менять место пребывания, среду. У всех это по-разному. Объяснять это я не хочу, потому что каждый сам выбирает свою дорогу, по которой он идёт. — Откуда вы черпаете вдохновение для новых проектов? Как вы отдыхаете от работы? — На самом деле, как ни странно это может показаться, я очень люблю, обожаю отдыхать. Когда я был моложе, когда началась вся история с перестройкой, когда все судьбы ломались, профессии менялись в 90-х годах, у меня, как и у любого нормального человека в тот период, и как у человека, который хочет чего-то достичь, с планами, идеями, у меня были периоды без отпуска вообще — годы. Когда я об этом не то, что не думал: у меня было и сил побольше, и настроение, и характер жизни был тогда иной. И где-то на каком-то периоде происходит слом, и человек получает безумное удовольствие от отдыха. Я люблю это, я всегда уезжаю из Москвы на короткие отрезки времени, потому что по-другому никак не получается. Получаю удовольствие от того, что я, имея, естественно, связь с работой и с сотрудниками, могу поменять свой привычный образ жизни — офис — съёмочная площадка — дом. Мозгами или душой я всё равно в Москве, а физически — на берегу роскошного моря. Могу себе позволить полежать под солнцем, например, в любое время, а не сидеть в офисе и бегать. Отдыхать я очень люблю. — Мы знаем вашу сильную сторону, в чём вы профессионал. В чём вы дилетант? — Я очень во многом дилетант. Более того, у любого человека наступает период, знаете, когда ты думаешь, я ещё не прочитал столько-то книг, но я прочитаю, или я не видел такие-то фильмы, но их я тоже посмотрю, я не был ещё вот в таких-то городах и странах, но у меня ещё всё впереди. С годами (вы попозже это поймёте) всё приобретает такой характер цейтнота. Понимаете, я во многих вещах дилетант, но перечислять их бессмысленно и глупо. Я, например, до сих пор не могу понять, как пишется компьютерная программа. Я пользователь, но я не знаю, как это делается. Для меня это загадка и сродни какому-то таинству. Потому что так вся эта компьютеризация происходила несколько по-другому. Есть люди, которые выросли на этом, например, поколение наших детей, а есть наше поколение, которые видело ещё компьютеры размером с огромный зал, такая вычислительная техника, ЭВМ. В общем, дилетант я во многом, лучше об этом не говорить. — Вы затронули тему книг, скоро 1 сентября, дети возвращаются в школу со списком книг, которые они должны были прочитать летом. А что вы прочитали за лето? — Вы знаете, я читаю совершенно бессистемно, и когда есть время. В основном, зарубежную прозу. Я не знаю, откуда это пошло. Я открыл для себя забавного детективного писателя, не знаю, знает ли её кто-нибудь кроме меня, Кейт Аткинсон. Совершенно замечательная современная проза. Это если говорить, что было в этом году, этим летом. А лето, как и у всех, у меня было достаточно коротким. Три недели мне удалось отдохнуть, три недели отпуска, а остальное — работа.