“Тюрьма для мам”. Что творилось в самых жутких лагерях ГУЛАГа

Хоть прошло уже много лет, но до сих пор аббревиатура ГУЛАГ вызывает какой-то неприятный страшный холод по телу, а судьбы их узников продолжают интересовать историков и биографов. “Умный журнал” изучил воспоминания очевидцев о том, какие ужасы творились на закрытой территории крупнейших исправительных учреждений СССР. Карагандинский лагерь. Тюрьма народов Один из самых больших лагерей системы ГУЛАГ, просуществовавший целых 28 лет, был создан в 1931 году на базе совхоза “Гигант”. В 1931 году из этих мест было выселено все гражданское население и заменено заключенными — в основном раскулаченными крестьянами русского черноземья с целью освоения здешних территорий и масштабного строительства. Основной деятельностью заключенных было строительство автодорог. Работы производились вручную, а люди погибали от холода, голода и истощения. “Везли в Казахстан людей в вагонах, перевозивших скот, набитых до того, что нельзя было сесть, вероятно, в расчете на то, что многие умрут по дороге из-за антисанитарных условий. Расчет был точен: тиф, дизентерия косили людей, умершие длительное время были рядом с живыми, и невозможно описать ужас, объявший людей при этом”, — вспоминает Таисия Полякова, вынужденная приехать в Карлаг вместе с родителями, будучи ребенком. Национальный состав узников, отбывающих срок в Карагандинском лагере, был впечатляюще разнообразен: Казахи, немцы, русские, румыны, венгры, поляки, белорусы, евреи, чеченцы, ингуши, французы, грузины, итальянцы, киргизы, украинцы, японцы, финны, литовцы, латыши, эстонцы и другие. Охрана лагеря набиралась из беспринципных людей, готовых выслуживаться и проявлять порой бессмысленную жестокость. Инсталляция пыточной камеры в мемориальном музее За упрямство заключенного могли на несколько дней посадить в яму без еды и воды. О смертности и издевательствах комендантов вспоминает бывшая узница Полина Остапчук: “Помирали много. С нашего отделения в Спасске по пять гробов в сутки вывозили. Гробы были легкие - настолько люди были истощены. И беспредел был. Женщин насиловали, пытали людей. Но, слава Богу, все это уже давно прошло”. “Мамочкино кладбище” — место захоронения детей репрессированных женщинВ 1959 году Карагандинский исправительно-трудовой лагерь был закрыт. Сегодня в тех местах располагается музей жертв политических репрессий. Акмолинский лагерь жен изменников Родины. “Тюрьма для мам” Акмолинский лагерь, созданный в Казахстане как отделение Карагандинского лагеря на основе приказа “по репрессированию жен и детей изменников Родины”. Аббревиатура АЛЖИР (А.Л.Ж.И.Р.) в официальных документах не фигурировала, так как это название дали лагерю сами его обитательницы. Женщины, содержащиеся в Акмолинском спецотделении, проходили как “особо опасные”, потому условия их содержания были крайне строгими. В свободное от работы время узницы находились в закрытых помещениях, огороженных колючей проволокой. Им были запрещены не только свидания с родственниками, но даже письма с воли. Анна Носова — одна из заключенных АЛЖИРаГрудные дети заключенных содержались в особых яслях, куда матерей под конвоем приводили для кормления. Когда дети достигали трехлетнего возраста, их отправляли в Караганду в Осакаровский детдом. На территории лагеря располагалось озеро, поросшее камышом, который использовался для отопления ледяных бараков. “По всей степи раздался лязг лопат об лед, который сковал камыш В первые минуты отчаяние охватило нас. Но каждая из нас, чувствуя присутствие локтя товарища, постепенно отгоняла от себя страх, и податливый камыш превращался в тяжелые большие снопы”, — вспоминала узница Мария Анцис. Согласно приказу, узницам должны были выдавать теплые вещи, вазелин для рук и лица, а при морозе ниже 30 градусов выпускать лишь на экстренные работы. Однако этот приказ никто не собирался выполнять. Во время проверки 1938 года только официально было выявлено 89 случаев обморожения. Социальное происхождение женщин, отбывающих заключение в лагере, было довольно разнообразным. Встречались как простые рабочие, так и дамы “с биографией”: сестра расстрелянного маршала Тухачевского Елизавета, Рахиль Плисецкая — мать будущей балерины Майи Плисецкой, Наталья Сац и многие-многие другие. В 1939 году вышел приказ о “переводе на общелагерный режим”. Фактически это означало, что изолированные от внешнего мира женщины наконец смогли получать посылки, письма и даже свидания. Мемориал женщинам-жертвам лагерейИз воспоминаний Галины Степановой-Ключниковой: “Прошел год строгого режима — без писем, без посылок, без каких-либо известий о воле. И вдруг весь лагерь взволновало необычное событие. Одна из «алжирок» получила письмо. На конверте детским почерком было написано «Город Акмолинск. Тюрьма для мам». Восьмилетняя девочка писала, что после ареста папы и мамы ее тоже арестовали и посадили в детский дом. Она спрашивала, когда вернется мама и когда возьмет ее к себе. Жаловалась, что в детдоме ей плохо, она очень скучает и часто плачет”. Акмолинский лагерь просуществовал до 1953 года. В 2007 году на его месте был открыт мемориальный комплекс, посвященный памяти женщин, переживших политические репрессии. Соловки. Смертельный монастырь Крупнейшим в СССР исправительно-трудовым лагерем был Соловецкий лагерь особого назначения (С.Л.О.Н.), действовавший в 1920-1930-х годах и основанный на месте ликвидированного мужского монастыря. Соловки стали одним из главных лагерей системы ГУЛАГа, постепенно разрастаясь за счет новых заключенных — уголовных и политических. Тяжелая работа, суровый климат и невыносимые условия приводили к регулярным смертям и самоубийствам. Вот что рассказывает в своей книге “С.Л.О.Н. Соловецкий лес особого назначения“ Николай Киселев-Громов, служивший в лагере охранником. “Каторжная работа доводит заключенных до того, что он кладет на пень левую руку, а правой отрубает топором пальцы, а то и всю кисть. Таких саморубов надзиратели «банят» что есть сил прикладами винтовок, потом отправляют к лекпому на командировку. На командировке дежурный чекист снова «банит» его, потом пошлет к лекпому; тот помажет йодом порубленное место, перевяжет бинтом из плохо выстиранных рваных рубашек, полных гнид, и направит в распоряжение дежурного по командировке; этот наряжает дневального, который ведет саморуба обратно в лес на работу. «Ты думаешь, шакал, мы тебе не найдем работы? Не можешь рубить, так будешь пилить»”. Александр Клингер, отсидевший в Соловецком лагере три года, в книге воспоминаний “Записки бежавшего. Соловецкая каторга” описывает случай: “Один из заключенных, больной старик незадолго до окончания работ совершенно выбился из сил, упал в снег и со слезами на глазах заявил, что он не в состоянии больше работать. Один из конвоиров тут же взвел курок и выстрелил в него. Труп старика долго не убирался «для устрашения других лентяев»”. Иногда, желая поглумиться, надзиратели заставляли заключенных заниматься бессмысленным бесполезным трудом. По словам исследователя советских лагерей Юрия Бродского, арестантов принуждали, например, считать чаек, перетаскивать камни с места на место или кричать Интернационал по много часов подряд на морозе. Если кто-то прекращал петь, то двух-трех человек показательно убивали. Нетрудно догадаться, что условия, в которых заключенным приходилось жить и спать были далеки не только от сколько-нибудь комфортных, но даже мало напоминали человеческие: Александр Клингер: “Сплошь заставленные «топчанами» (деревянными койками) соборы для жилья в них абсолютно не пригодны. Bсе крыши дырявые, всегда сырость, чад и холод. Для отопления нет дров, да и печи испорчены. Ремонтировать соборы «Управление» не хочет, полагая — не без основания — что именно такие невыносимые условия жизни скорее сведут в могилу беззащитных обитателей соборов.” Как и в любых тяжелых условиях, в лагере находились люди, способные подлизаться к начальству, оказать услугу, тем самым облегчив себе арестантскую жизнь. Александр Клингер: “Если заключенный встречает некоторое послабление в смысле облегчения режима, улучшения питания, чаще пишет домой письма, даже просто здоровее и веселее других заключенных, весь лагерь знает, что этот человек, путем ли взятки, путем ли особых услуг чекистам, но на некоторое время отвел от себя тяжелую руку Ногтева, "командира роты" или надзирателя”. Особенно тяжело жилось в лагерной системе женщинам, многим из которых приходилось становиться любовницами надзирателей, чтобы не умереть от голода и тяжелой работы. Николай Киселев-Громов: “Надзиратели (и не одни надзиратели) вынуждают их к сожительству с собою. Некоторые, конечно, сначала «фасонят», как выражаются чекисты, но потом, когда за «фасон» отправят их на самые тяжелые физические работы – в лес или на болота добывать торф, — они, чтобы не умереть от непосильной работы и голодного пайка, смиряются и идут на уступки. За это они получают посильную работу. Я не знал в СЛОНе ни одной женщины, если она не старуха, которая в конечном счете не стала бы отдавать свою «любовь» чекистам. Иначе она неизбежно и скоро гибнет. Часто случается, что от сожительства у женщин родятся дети. Ни один чекист за мое более чем за трехлетнее пребывание в СЛОНе ни одного родившегося от него ребенка своим не признал. В отчаянии многие женщины своих детей умерщвляют и выбрасывают в лес или в уборные, вслед кончая и сами жизнь самоубийством”. В декабре 1933 года “Соловки” были расформированы. По некоторым свидетельствам, за время существования лагеря, в нем умерло около 7,5 тысяч человек. Воркутинский лагерь. Северная каторга Еще один крупный лагерь, находившийся на Воркуте и содержащий до 73000 заключенных. Просуществовал лагерь с 1938 по 1960 годы. На Воркуте были организованы каторжные отделения для “изменников Родины и предателей”. Попавшие в эту категорию заключенные, были полностью изолированы от остального контингента, выполняли особо тяжелую работу и не имели права носить “вольную” одежду. На тяжелых работах гибло огромное количество народа: “Каждое утро в маленькой комнатке складывали друг на друга голые, худые, как скелеты, трупы. Когда их как следует, прихватывал мороз, трупы вывозили на санях. Я однажды спросила возчика, где же трупы хоронят. «Бросают в тундре»,— ответил он. Вот и все похороны! На радость волкам. Снова бессчетное количество рабочих и снова та же трагедия — гибель многих тысяч заключенных, как и на сталинском канале. Условия в воркутинской глуши были еще хуже, к тому же там суровый арктический климат. Но человеческие резервы воркутинского лагеря были неисчерпаемы и тратили их нещадно”, — из воспоминаний заключенной Айно Куусинен. Среди осужденных на лагерный срок встречались также и подростки 12-15 лет. Бывший лагерный заключенный Иван Сулимов вспоминает: “Примерно в середине августа наш лагерный контингент на Воркуте пополнился новым этапом заключенных, представленных исключительно подростками в возрасте от 12 до 15 лет. Прибывший этап измученных пересылками и отвратительным питанием пацанов оставлял тяжелые впечатления. Малолетки смотрели на встречавших их в лагпункте зэков плачущими и одичавшими глазами, в которых выражалась надежда — скорее бы получить пайку лагерного хлеба”. В 1956 году сохранение лагерей было признано нецелесообразным, а содержание — убыточным. Убыточность лагерей заключалась в низкой эффективности труда заключенных из-за плохого питания и проблем со здоровьем. К тому моменту количество политических заключенных сократилось в три раза. Ликвидация системы ГУЛАГа совпала с передачей ее другому ведомству — МВД СССР. В лагерях появились специальные комиссии, занимающиеся пересмотром дел политических заключенных, число которых к 1956 году сократилось в три раза. В 1960 году система была окончательно расформирована.