Собрание злоключений
Игорь Гулин об архиве Харджиева В фонде In Artibus открылась выставка "Архив Харджиева", представляющая материалы, вероятно, главного в истории частного собрания русского авангарда. Публичный показ редчайших книг, рукописей, рисунков, фотографий футуристов, супрематистов и конструктивистов -- вряд ли финал, но важный этап в долгих приключениях харджиевской коллекции. Одновременно фонд совместно с РГАЛИ начал публикацию текстов из харджиевского архива. В первом томе помещены главным образом документы, относящиеся к деятельности круга Малевича самого утопического витебского периода начала 20-х Филолог, искусствовед, писатель Николай Иванович Харджиев -- важнейшая фигура в истории русской культуры прошлого века. Важен он в первую очередь не собственными текстами, не идеями и открытиями, а определенным местом. Харджиев -- комментатор, публикатор, хранитель, но прежде всего всеобщий спутник, завязывающий в узел все важнейшие линии русского модернизма. В том числе и вроде бы несовместимые друг с другом. Есть известная байка о том, как он скрывал от ненавидевших друг друга Малевича и Татлина, что дружит с обоими. Но из сегодняшнего дня гораздо страннее выглядит роль одного из главных комментаторов Маяковского и Мандельштама, многолетнее близкое общение с Ахматовой и Крученых, определившая многое в жизни дружба с Багрицким и Хармсом. Харджиевским талантом было быть рядом. Он рано понял, что это не удовольствие, а миссия, требующая большой внимательности. Харджиев начинал свой литературный путь в Одессе, оказался в Ленинграде в конце 20-х. Но методичные занятия "историей русского футуризма" он начал уже в 30-х в Москве. Тогда же стал формироваться архив, постепенно превратившийся в самое большое собрание русского и советского авангарда. Единственную сравнимую коллекцию уже в послевоенные годы собрал Георгий Костаки. Однако греческого дипломата интересовала прежде всего живопись. Харджиев же собирал все: книги, самодельные журналы, эскизы, черновики, наброски манифестов, письма, дневники. Заставлял художников писать воспоминания, и их автографы тоже становились частью его коллекции. Интереснее всего в этой деятельности -- своего рода рассогласование со временем. Начав свою научную карьеру в лефовской среде, Харджиев не был типичным левым интеллектуалом 20-х. Его больше интересовало не героическое настоящее, а былая слава, прежде всего период до 17-го года. В том, что было дальше, художественные прозрения оказались важнее социальных утопий. Харджиев иногда писал собственные вполне авангардистские тексты (полу-в-шутку подражая то Хармсу, то Крученых), но сам он абсолютно не был человеком авангарда. Для устремленного вперед авангардистского сознания, его деятельность историографа, собирателя клочков и бумажек, была более чем странной. Настоящее для него с самого начала было частью не будущего, а прошлого. Возможно, именно это и сформировало в нем стойкость, сопротивляемость катастрофам, позволило стать одним из главных мостов между великой эпохой своих друзей, из которых мало кто пережил 30-е и 40-е, и новым временем. В оттепель, проявляя громадное хитроумие, Харджиев устраивал выставки Малевича, Филонова и прочих в музее Маяковского. Без них, вероятно, не было бы всего послесталинского модернизма (которым, впрочем, Харджиев -- в отличие от Костаки -- практически не интересовался). К тому времени, как русский авангард стал общепризнанной в мире ценностью, его коллекция превратилась в сокровище уже в финансовом смысле. Тогда и начались приключения. Пролог триллера происходит в конце 70-х, когда шведский исследователь футуризма Бенгт Янгфельдт, обещая Харджиеву помощь в эмиграции и эвакуации за границу всего архива, крадет у него четыре картины Малевича. Основное действие разворачивается уже в начале 90-х: девяностолетний ученый решает все же вывезти свою коллекцию в Голландию и становится жертвой грандиозной аферы. В ней фигурируют десятки персонажей от славистов до министров, люди пропадают с миллионами, жена Харджиева погибает при невыясненных обстоятельствах, а сам он умирает через полгода в полном недоумении относительно судьбы своей коллекции. Огромное количество вещей в итоге исчезает, часть оседает в Стеделейк-Мюсеум, еще одна часть, арестованная на таможне, оказывается в РГАЛИ. Потом долгие годы ведутся переговоры об объединении, в итоге которых архивная (но не живописная) часть коллекции возвращается из Голландии в Москву. Часть этого объединенного архива и представлена на выставке в In Artibus. Это -- остатки былого великолепия, но и эти остатки все равно грандиозны. «Архив Харджиева». Фонд In Artibus, до 30 января Избранные места из архива Харджиева Казимир Малевич «Мы», 1920 Илья Чашник «Мы, мировая революция творческой жизни человечества...», 1920 Нина Коган Письмо Петру Митуричу, 1920 Алексей Кручёных Письмо Уновису, 1920 Эль Лисицкий « Супрематизм строительства мира», 1920 Михаил Матюшин Дневник, 1923
