Секс в осаде: украинская драма рассказывает о том, что происходит с личной жизнью на войне
В пьесе «Плохие дороги» драматург Наталья Ворожбит исследует жестокое воздействие войны на личные отношения. Саша Дагдейл признается, насколько мучительно ей дается работа над переводом душераздирающих сцен для новой постановки театра Royal Court. Что происходит с личными отношениями людей — и, если конкретнее, с их сексуальной жизнью — во время войны? В Донбассе на востоке Украины военный конфликт разгорелся в 2014 году и тлеет до сих пор. Во всех городах временно размещены военнослужащие — молодые мужчины и женщины, живущие в непосредственной близости к смерти, вдали от повседневной рутины и своих семей. У этих «героев» есть свои подписчики на Facebook. Женщины хотят вернуться к своим детям. Девушки-подростки гуляют с гарнизонными солдатами, хотя в этом районе привязанности вовсе не однозначны и тех, кто заводит дружбу с украинскими солдатами, могут ждать серьезные неприятности. Об этих темах мало кто писал, особенно с женской точки зрения. В новой пьесе Натальи Ворожбит «Плохие дороги» подростки спят с гарнизонными солдатами, потому что это придает больше блеска их бесцветным, истерзанным войной будням. Медсестра везет тело своего любовника солдата по бездорожью к его жене. Самым мучительным из всех оказывается изображение отношений между военным и его заложницей, отношений, которые пугающе колеблются на грани между садизмом, жестокостью и чем-то, напоминающим стремление к человеческому теплу. Одна из знакомых драматурга была взята донбасскими сепаратистами в заложники. В первые годы войны это случалось довольно часто: среди тех, кого сажали в тюрьму, подвергали пыткам и после нескольких месяцев страданий отпускали на свободу, попадались журналисты и даже театральные режиссеры. Используя документальные свидетельства о похищениях, Наталья создает в пьесе сцену, полную таких ужасов и надругательств, что ее страшно было переводить, но еще страшнее было представить, что она смогла ее написать. Вся сцена пронизана напряжением, создаваемым угрозой насилия, но в итоге шокирует именно сила отношений молодой женщины и сепаратиста: инстинктивные попытки заложницы пойти навстречу, с большей гуманностью и пониманием обратиться к человеку, доведенному войной до звероподобного состояния, и при этом самой не ожесточиться. Диалог написан с такой силой и тонкостью, что мы можем мгновенно представить в этой ситуации самих себя. Стокгольмский синдром потенциально распространяется на каждого из нас. «Плохие дороги» состоят как раз из таких документальных историй о войне, аккуратно вплетенных в вымышленный, событийный и импрессионистский очерк. Пьеса рассказывает истории жителей региона и участников сражений с обеих сторон. Начинается она монологом молодой женщины, которая влюбилась в солдата и отправляется с ним на передовую. Это пронзительное и полное уязвимости признание: на протяжении долгого времени испытывая к солдату острое влечение, она обнаруживает, что ПТСР сделал его импотентом и секс невозможен, но женщина иронизирует, что она заработала свою медаль, патриотическую украинскую подвеску, которую он застегивает у нее на шее, занимаясь с ним оральным сексом: «Знаешь, уверенность заразительна: ее можно подхватить во время орального секса?» Война началась в Донбассе вскоре после антиправительственного Евромайдана — восстания, прошедшего в столице Украины в 2013 году. Все эти дни Наталья вместе с другими киевлянами провела на главной площади города, обеспечивая протестующих едой, одеждой и оружием. Вместе с другими театральными специалистами она записала свидетельства протестующих и сделала на основе этих материалов театральную пьесу в документальном жанре, которую Royal Court представил в 2014 году в форме публичного чтения. Уже эта ранняя работа отчетливо свидетельствовала о приверженности автора реальным историям, рассказанным реальными героями, и с самого начала этот документалистский подход имел политическое значение: по мере ухудшения отношений между Украиной и Россией такие инструменты формирования общественного мнения, как пропаганда и ложные новости, стали использоваться Россией повсеместно и с завидной частотой. Стремление Натальи представить устную историю как драму в результате стало политическим актом, имеющим жизненно важное значение в информационной войне. В последние годы Наталья участвует в различных культурных проектах в зоне АТО («зоне антитеррористических операций»), которая во время войны была вновь захвачена украинской армией. К ним относятся проект для местных школьников-подростков, а также сценарий для фильма об осаде Донецкого аэропорта. Именно из этих документальных проектов были взяты материалы для пьесы, включая шокирующие свидетельства украинских солдат, находившихся в осаде в аэропорту Донецка. Один из героев рассказывает, как группа украинских солдат пережидала ночь, зная, что на рассвете сепаратисты начнут свой последний обстрел. Ходили слухи, что они собираются использовать мощную советскую огнеметную систему «Буратино», и осажденные украинцы понимали, что в этом случае им не выжить: «Буратино» — оружие массового уничтожения, которое сравняет аэропорт с землей. Поэтому они сидели и ждали, обтираясь влажными салфетками и созваниваясь со своими женами и семьями. Один солдат по телефону помогал с домашним заданием дочери, которая находилась на другом конце Украины. Когда наступил рассвет, сепаратисты начали танковую атаку, без «Буратино», и люди пришли в восторг: они были спасены. Наталья ездила по городам этого района с театральными проектами для школ. Она просила подростков написать для нее короткие монологи о своей жизни, и многие из этих голосов впоследствии вошли в «Плохие дороги», в том числе трогательный рассказ о ребенке, который во время бомбардировки одного города в Донбасской области отсиживался в подвале: во время воздушных налетов семье приходилось проводить много времени в подвале, и чтобы успокоить маленькую девочку, они говорили ей, что взрывы были на самом деле фейерверками. Каждый новый взрыв девочка встречала криком «ура». Донбасс — это современная война: украинцы организовали народный сбор средств на покупку униформы и кевларовых шлемов для своих сыновей и родственников, герои войны пользуются Facebook, чтобы держать в курсе происходящего своих многочисленных поклонников, солдаты в своих временных казармах смотрят плазменные телевизоры. Но вместе с тем это и древняя война: кровавая и жестокая, затрагивающая в первую очередь жителей востока страны, которые перенесли бомбежки, ракетные удары и недели отсидки в подвалах, основное желание которых — выжить и снова обрести какое-то подобие человеческой жизни: детей, огороды, общину. У них политика ассоциируется с погибелью, а все без исключения правительства вызывают ненависть. Подчеркивая сексуальную и женскую стороны в своем исследовании войны, Наталья все время приводит нас к мысли о том, насколько война способна извратить современное общество. Война, как она объясняла в репетиционном зале, возвращает нас к самым сильным чувствам: ненависти и любви. Любовь на войне происходит на фоне падающих бомб, смертей и увечий, и любовная страсть кажется неуместной там, где первым желанием должно быть сожаление о самом факте войны. Секс на войне совершенно безразличен к вкусам и тонкостям цивилизации, телесные жидкости, пролитые во время секса в такой непосредственной близости к телесным жидкостям, пролитым в момент смерти, не могут не вызывать тошноту. Так центральный персонаж в пьесе говорит о своей любви к солдату: «Ревнуешь направо и налево и одновременно пресмыкаешься». Он груб и безнадежен, как горе женщины, потерявшей любимого, женщины, которая пьет и предлагает себя другому так же, «как это мог сделать мужчина». Все это отменяет сексуальные роли и обретает странное выражение в ожесточенном разуме, который находит для себя выход в сексуальной силе и одновременно жаждет утешения. Крайности желания на войне могут сравниться разве что с крайностями жажды крови и разврата. Уникально в этой пьесе то, что она написана женщиной с точки зрения сексуального «объекта» и решительно описывает положение женщин во время войны. Пьеса осторожно очерчивает такие понятия, как жертвенность и соучастие. Едва ли вы найдете хоть одного драматурга, кто решается писать с этих позиций. Своим сочетанием документальности и художественности и особой точкой зрения эта пьеса напоминает мне работу лауреата Нобелевской премии Светланы Алексиевич. Следует внимательно прислушаться к тому, что пишут женщины из этого региона, потому что они тщательно документируют страшную реальность в противовес все более изощренному лицемерию. Перевод этой пьесы убеждает в том, как мало отделяет нас от этих людей на войне, насколько хрупкой является наша цивилизация. Я уже более года работаю с Натальей и Royal Court, и за это время в Великобритании мы успели пережить референдум и рост числа преступлений на почве ненависти и насилия. Переводя отредактированный вариант сцены с заложницей, я обнаружила, что голос похитителя с каждым разом дается мне все легче, я чувствовала его на английском языке, как никогда раньше: «Демократия —коварное божество, его выдумали эти чертовы снежинки».
