Вероника Скворцова на правительственном часе в Госдумы сказала ряд важных вещей, которые понятное дело остались незамеченными. Она же не Трамп. И не посольство США в Израиле, чтобы СМИ ею интересовались. Итак. — Фонды плохие. Собирают деньги на то, что у нас и так лечат бесплатно. Тут, правда можно про «квоты» и про «нормы финансирования, скажем, трансплантации костного мозга писать, в которые не входит поиск и подготовка донорского материала, но я не буду. Тем не менее. — В Минздраве есть совет по координации деятельности этих самых фондов. Крупнейшие Фонды это дело тут же опровергли. — Доступ к высокотехнологичной медпомощи у нас свободный, возможны только конъюнктурные очереди в «модных» федеральных центрах. — За границу у нас отправляют пациентов только если они дети и нуждаются в пересадке сердца или комплекса сердце-легкие, все остальное делается у нас на высочайшем профессиональном уровне. Что тут скажешь? В эти же дни выносят приговор даме, убившей двух своих детей варфарином (которым врачи-убийцы злоумышляли против Сталина) и чуть было не убившей третьего. Дети были больны атипичным гемолитико-уремическим синдромом (АГУС) и надлежащего лечения не получали. Обычно за возможность того самого лечения АГУС пациенты судятся с государством. Но некоторые — кто менее образован, как видно, выбирают и более простой путь получения высокотехнологичной медицинской помощи (ВМП). Кстати, любопытно, что произойдет с тем самым «недотравленным» ребенком, которого забрали естественно из семьи. Мой прогноз — умрет в детдоме от своего заболевания. Кому за него там судиться, а усыновление международное у нас, как мы знаем, запрещено. Про то как отправляют только детей и только на «сердце-легкие» вспоминается случай с губернатором Удмуртии Соловьевым, который просил о домашнем аресте в связи с тем, что ему незадолго до ареста удалили в Германии почку и вообще он сильно больной человек. Подарком эта операция не могла быть, собственные средства наши чиновники светить не любят, да еще в условиях ограничений на счета, так что думаю был госконтракт. Я к чему все это говорю? Не к тому, чтобы что-то там обличить или возмутиться. А к тому, что любое лечение начинается с честного диагноза. И осознанного признания больным реальности этого диагноза. Это азы профессии. Никакие, ни большие, ни малые изменения в здравоохранении не произойдут без того, чтобы его администраторы хотя бы в сильно смягченной форме не начали говорить правду обществу и признавать ее для себя.
