Челябинск надо расшевелить. О русском рэпе, дирижёрах в политике и табу

Наградили нашего земляка с довольно впечатляющей формулировкой: «Вдохновитель, идеолог и организатор многочисленных масштабных проектов во благо уральской и русской поэзии: за 35-летний труд по созданию, документированию и продвижению Уральской поэтической школы, за сюжет-проект «Русская поэтическая речь - 2016». Русские рэперы - это клоны Корреспондент сайта chel.aif.ru Эльдар Гизатуллин: Как вы относитесь к рэпу, который тоже называют стихотворной формой? Может, это аналог тех экспериментов со словом, которые проводил тот же Андрей Белый и другие наши поэты в своё время? Виталий Кальпиди: Важно, не что и даже не как высказывается та или иная личность. Главное - зачем она это делает. Рэп - довольно архаичная форма, удачно обновлённая лет 30 назад. Как всякая молодёжная институция, она держится на гормональных мотиваторах, о которой писал, например, Есенин: Ах, люблю я поэтов! Забавный народ. В них всегда нахожу я историю, сердцу знакомую, - Как прыщавой курсистке длинноволосый урод Говорит о мирах, половой истекая истомою. Мы должны отдавать себе отчёт, что одной из главных проблем развития личности стал (вот-вот станет) способ утилизации свободного времени. Идеально это свободное время должно быть переформатировано сначала в «духовное время», а потом уже ментально утилизировано как можно более безопасно для окружающих. И в этом плане все гибридные формы творчества, к коим принадлежит и рэп, тут вполне даже подходят, а если это будет сделано с фантазией, то вообще здорово. Что касается русского рэпа, то вот вам моя лёгкая претензия: У меня зазвонил телефон. - Кто говорит? - Клон! Русские рэперы - клоны. Это не плохо и не хорошо. Это банально. А для того чтобы банальность поднять на уровень оригинальности, то есть до уровня создания новых смыслов, нужно очень постараться. Может, хватит уже нашим рэперам петь о том, «как это круто, что мы поём рэп». Лично меня задолбала «ниггеризация» русского высказывания. Творческое высказывание - это аристократическая форма бытия. Стоит попробовать этому соответствовать. А когда твой бэкграунд - гопник, ненавидящий Киркорова, это уже клиника. У одной ижевской рэп-группы я нашёл замечательный клип с отличной фразой-рифмой, которой не было в русской поэзии: «Эй, брачо, есть почитать чё?» - Одобряете ли вы проекты вроде поэтических видеоклипов? - Уральская поэтическая школа началась с поэтического видеоарта, а именно с видеопоэмы «В тени Кадриорга», которая была реализована в 1982 году в Перми. Мне нравится, когда в поэтических видеоклипах полноценно участвуют сами поэты. Очень важно, чтобы реализация была качественной, чтобы воинствующий дилетантизм не выдавался за стиль, а именно так большей частью и происходит. Меня как-то спросили: «Заниматься сексом на улице - это хорошо или плохо?» Так вот: если сексом на улице занимаются хорошие люди - это хорошо, а если плохие - плохо. Политика - это диагноз - Вы как-то сказали, что государство культурой не управляет. Но у нас оно вроде пытается это делать. Или это не так? И хорошо ли это, если государство не управляет культурой? Некоторые были бы только за. - Управляющие думают, что они управляют управляемыми. Управляемые думают, что ими никто не управляет. А на самом деле: в Воронеже идёт снег. Тут интересна другая проблема: непротиворечивость связки «власть и искусство», которая с виду кажется антагонистичной. «Искусство власти» и «власть искусства» - вот диапазон решения. Это означает, что власть начинает действовать как искусство, что в политику приходят «дирижёры», а не шпана, в то время как в искусстве реализуются художники с избыточным геномом личной ответственности. Что касается сегодняшнего момента, то у государства есть система табу, согласованная с обществом, и если какое-то деяние подпадает под их действие, государство вправе применять предусмотренные меры воздействия. А художник в этой ситуации имеет право быть предсказуемо непредсказуемым, отдавая себе отчёт, что за нарушение этих табу ему обязательно прилетит. - Вы заявили, что сидеть и творить - это XIX век, а сейчас надо активно выступать. Значит ли это, что поэты должны идти в политику? - Поэт, идущий в политику, перестаёт быть поэтом. Политика - это не деятельность, а диагноз. Художник должен быть свободным. А свободен не тот, кем не управляют, а тот, кто в принципе не желает управлять другими. Есть ещё высшая свобода у человека, занимающегося творчеством - это возможность быть свободным от творчества. - Почему, по вашим словам, глобальная культура - это катастрофа? - Потому что культура - это индексированное сообщество множества виртуальных реальностей. Это даже не сумма, а интеграл. Она абсолютно непредсказуема, и в этом её потенциал. Глобальная же культура ограничивает индивидуальное сумасшествие художника. Она предлагает комфортные сценарии существования устойчивого общественного строя на планете (понятно, что я говорю об идеальном сценарии). Если честно, я сам не совсем разобрался в этом вопросе, просто брякнул то, что мне показалось правильным на тот момент. Возможно, я ошибся. Скажем так: правильно «индексированная реальность» - это способность быстро и пластично менять точку зрения, а стало быть, и стратегии поведения для решения ключевых проблем человечества. Впрочем, надо отдавать себе отчёт, что исторически мы находимся в середине фразы, которой человечество пытается сформулировать смысл своего существования. Неизвестно, на правильном ли языке мы её произносим, поскольку от этого зависит, будет ли она вообще закончена. Стихи пишут не для стихов - В чём заключается идея челябинского поэтического кластера, которую вы выдвинули? Для чего он нужен? - Челябинск по своей природе - выморочное место. Было правильным попробовать его хоть как-то расшевелить - проделать, например, ему отверстия для слуха, потом выдрать часть пустоты и на месте зияющей ямы поселить голоса. Тут важно помнить, что идея внутри человека - это культура. А человек внутри идеи - это политика. Политики уже доказали, что они способны строить на земле только ад. Любое, даже очень плохонькое стихотворение по влиянию на космос правильнее всех политических посланий за всю историю нашей цивилизации. - Какими яркими характеристиками обладает Уральская поэтическая школа? По каким признакам вы сразу можете отнести то или иное стихотворение именно к этой школе? - Уральская поэтическая школа (УПШ) - это не характеристики, а характер. Это воля, которая принуждает разбухшее до колоссальных размеров «тело поэзии» хоть к какому-то действию. Стихи пишутся не для стихов, а для того, чтобы художник, создающий их, сам изменился. Теоретически энергии его изменений должно хватить и на окружающих. Что касается второй части вопроса, то отвечу так: если у стихов есть набор родовых, а стало быть, предсказуемых признаков, то перед нами не поэзия, а некая литературная традиция, которая полезна разве что специалистам. Повторюсь, УПШ - это не поэтическая школа. Просто она так была когда-то названа. Знаете, случается, что на клетке слона написано: «буйвол»... Продолжение вы, полагаю, знаете. Так вот, Уральская поэтическая школа - это школа поэтических действий и поэтической воли. Она осознала себя как компактную модель современной русской поэзии. Причём это имперская модель, а не просто самодостаточный пазл, стендовое испытание этой модели на прочность, на воображение, на интеллектуальную состоятельность, это предложение художнику перейти на уровень командных взаимодействий, когда творческие и межличностные противоречия участников процесса становятся энергией для движения вперёд, а не топливом для межгрупповых конфликтов, бессмысленных и безобразных. Досье Виталий КАЛЬПИДИ. Родился в 1957 году в Челябинске. Учился в Пермском госуниверситете. Публиковался в журнале «Юность», «Знамя», многих других. Составитель ряда антологий уральской поэзии. Стихи поэта переведены на 15 языков. Обладатель нескольких престижных литературных премий.