"Происхождение". Новые тайны человечества в продолжении романов Дэна Брауна

Свыше 200 миллионов проданных во всем мире книг, романы, переведенные на 56 языков, − все это дело рук Дэна Брауна, написавшего продолжение романов "Ангелы и демоны", "Код да Винчи", "Утраченный символ" и "Инферно". В этот раз профессор Роберт Лэнгдон прибывает в Музей Гуггенхайма в Бильбао по приглашению друга и бывшего студента Эдмонда Кирша, который собирается "перевернуть все современные научные представления о мире", дав ответ на два главных вопроса, волнующих человечество, − откуда мы и что нас ждет? Но Кирш не успевает сделать заявление: роскошный прием превращается в хаос. Лэнгдону и директору музея Амбре Видаль чудом удается бежать. Теперь их путь лежит в Барселону, где Кирш оставил для своего учителя закодированный ключ к тайне. Портал Москва 24 публикует отрывок из новой книги Дэна Брауна, которая может потрясти сами основы представлений человечества о себе. Лэнгдон посмотрел в сторону лифтов. Там оживленно беседовала группа гостей. Два знаменитых владельца глобальных интернет-компаний, прославленный индийский актер и еще какие-то хорошо одетые и наверняка тоже известные всем, но не ему ВИП-персоны. Не испытывая большого желания обсуждать социальные медиа и Болливуд, Лэнгдон двинулся в другую сторону − туда, где у дальней стены располагался очередной образчик современного искусства. Инсталляция, помещенная в темной нише, состояла из девяти узких конвейерных ленточек, которые выходили из прорезей в полу и бежали вверх, исчезая в прорезях на потолке. Все это напоминало девять поставленных вертикально тренажеров "беговая дорожка". На каждой ленточке − светящиеся слова, которые узкой полоской двигались снизу вверх. Я молюсь вслух... Я чувствую твой запах на моей коже... Я произношу твое имя. Лэнгдон подошел ближе и понял: ленты на самом деле неподвижны, иллюзию движения создают слои светодиодов на них. Огоньки последовательно загорались, формируя слова, и получалась бегущая строка − от пола до потолка. Я громко плачу... Там была кровь... Никто не сказал мне. Лэнгдон обошел "бегущие строки" со всех сторон, внимательно изучая конструкцию. − Интересная вещь, − неожиданно ожил аудиогид. − Называется "Инсталляция для Бильбао", автор − художница-концептуалистка Дженни Хольцер. Девять светодиодных панелей, каждая высотой около 12 метров. По ним бегут слова на баскском, испанском и английском. Речь идет об ужасах СПИДа и страданиях людей, от которых все отвернулись. Ничего не скажешь, все это завораживало и даже волновало. − Возможно, вы уже знакомы с работами Дженни Хольцер? Лэнгдон, как завороженный, смотрел на бегущие вверх слова. Я хороню мою голову... Я хороню твою голову... Я хороню тебя. − Мистер Лэнгдон, − настойчиво повторял гид, − мистер Лэнгдон, вы слышите меня? Ваша гарнитура в порядке? Лэнгдон наконец отвлекся от своих мыслей: − Простите, что? Алло? Кто говорит? − Кто говорит? − удивленно спросил голос. − Я думал, мы уже познакомились. Просто хотел проверить, слышите ли вы меня. − Простите... извините, − пробормотал Лэнгдон, вышел из ниши в атриум и невольно стал оглядываться по сторонам. − Я думал, это просто запись. Я не знал, что все время со мной говорил живой человек. − Он представил огромное помещение, где сидят три с лишним сотни экскурсоводов в наушниках и с музейными каталогами в руках. − Ничего страшного, сэр. Я ваш персональный гид. В вашей гарнитуре есть микрофон. Программа предусматривает интерактивный режим. Мы можем беседовать об искусстве. Лэнгдон заметил, что другие гости тоже говорят как будто сами с собой. Даже пары ходили словно врозь и, обмениваясь смущенными взглядами, больше общались с персональными гидами, чем друг с другом. − И у каждого гостя персональный гид? − Да, сэр. Сегодня у нас 318 индивидуальных экскурсий. − Невероятно. − Эдмонд Кирш − большой поклонник искусства и технологий. Эту систему он создал специально для музеев, чтобы упразднить групповые экскурсии, которых терпеть не может. У каждого свой персональный гид, каждый может осматривать выставку в своем ритме, задавать вопросы, которые постеснялся бы задать прилюдно. Индивидуальный подход и эффект личного общения. − Не хочу показаться старомодным, но почему просто не приставить к каждому экскурсовода? − Это не очень рационально, − ответил гид. − С персональными экскурсоводами количество людей в залах удваивается – соответственно, вдвое уменьшается число потенциальных посетителей. И потом, представьте эту какофонию, когда все экскурсоводы заговорят разом. Согласитесь, не очень комфортно. Главная идея − создать обстановку, максимально благоприятную для дискуссии. Как любит повторять мистер Кирш, одно из предназначений искусства − поощрять диалог. − Полностью согласен, − сказал Лэнгдон. − Именно поэтому люди часто назначают свидания или встречаются с друзьями в музее. А ваши наушники способствуют разобщению. − Если вы пришли в музей с друзьями, можете заказать одного гида на всех и устроить обсуждение. Это очень продвинутое программное обеспечение. − Похоже, у вас на все есть ответ. − Ну это же моя работа, − гид смущенно рассмеялся и резко сменил тему: − А теперь, профессор, давайте пройдем через атриум к окну, посмотрим на самую большую картину в нашей коллекции. Проходя через атриум, Лэнгдон обратил внимание на симпатичную пару на вид около тридцати. На обоих − белые бейсболки со странной эмблемой, отчасти напоминающей корпоративный логотип. Лэнгдону был хорошо известен этот знак, но он никогда не видел его на бейсболках. В последние годы эта стилизованная буква "А" стала универсальным символом одного из самых быстро растущих сообществ в мире − атеистов, и они с каждым днем все более открыто и настойчиво говорили об "общественной опасности религиозных верований". У атеистов появились "корпоративные" бейсболки? Лэнгдон осмотрелся. Вокруг него компьютерные таланты, люди, отлично знакомые с новейшими технологиями. Все с аналитическим складом ума, и, скорее всего, они так же агрессивно антирелигиозны, как и Эдмонд. Ничего не скажешь, подходящая компания для специалиста по религиозной символике.