«Люди ведь жили на родной земле»
Харбин и Шанхай: два полустанка«Вся прежняя Россия, найдя себе отсрочку на три года, микроскопически съёжилась в этом каменном котле, чтобы снова расползтись оттуда по всем побережьям Тихого океана» — так описывал Владивосток смутных послереволюционных лет писатель Михаил Щербаков. Вихри истории заносили на край пылающей империи поэтов, артистов, музыкантов… Когда Народно-революционная армия Дальневосточной республики под командованием Иеронима Уборевича осенью 1922 года вступала во Владивосток, белогвардейцы последними пароходами и даже пешком уходили за рубеж. Восточной столицей русской эмиграции естественным образом стал Харбин — «столица» Китайско-Восточной железной дороги (ныне главный город провинции Хэйлунцзян). Чтобы перебраться туда, не требовалось ни оформлять документы, ни располагать большими деньгами. Город был русским ничуть не в меньшей степени, чем китайским. Переезд в Харбин не воспринимался как эмиграция, его сложно было назвать заграницей. Здесь действовали русские театры, рестораны, кафешантаны, офисы торговых фирм, институты, православные храмы, банки, отели… Улицы имели русские названия — Амурская, Владивостокская, Фуражная. Вплоть до оккупации Маньчжурии японцами, создания ими в 1932 году марионеточного государства Маньчжоу-го и вынужденной продажи Советским Союзом линии КВЖД Харбин был не только русским и китайским, но отчасти даже советским городом. Здесь ходили рубли, на КВЖД служили советские граждане, из СССР поступала новая литература. В Харбине гастролировали Козловский и Лемешев. Поэт Арсений Несмелов, нелегально ушедший в Харбин из Владивостока в 1924 году, публиковался в СССР и даже получал из-за границы гонорары в рублях.Возникали русские литературные объединения. Поэт Алымов и философ-евразиец, идеолог национал-большевизма Николай Устрялов в 1920-м редактировали ежемесячник «Окно». Алексей Ачаир в 1926-м организовал поэтическое объединение «Молодая Чураевка». Выходили русские книги, газеты, журналы: с 1926-го — «Рубеж», позже — «Вестник Маньчжурии», «Луч Азии»… В Харбине жили и писали поэты Марианна Колосова («дальневосточная Цветаева»), Ларисса Андерсен (прожила больше столетия и умерла во Франции последней в своём поколении — в 2012-м, успев в 2006-м выпустить в России сборник «Одна на мосту»), Арсений Несмелов, Валерий Перелешин, Леонид Ещин… Когда японцы заняли северо-восток Китая, русским харбинцам пришлось тяжело. Русские издания закрывались, рушилась система образования. Эмигранты теряли работу, уезжали в Тяньцзин, Пекин, многоязычный Шанхай, в Европу. Концом русского Харбина стал 1945 год, когда сюда вошла уже советская армия. Эмигрантам пришлось ехать либо в СССР, где многих из них репрессировали за сотрудничество с японцами, либо куда-то ещё. Многие перебирались в интернациональный Шанхай — «восточный Париж», где жили Александр Вертинский и Олег Лундстрем; открытый порт, где иностранцы свободно селились в особых кварталах — сеттльментах. Здесь имелись русская газета «Шанхайская заря», литературные журналы «Прожектор» и «Парус». Появились русские школы, радиостанция, театры. С середины 1930-х здесь служил епископом выдающийся миссионер Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский. Возникли содружества «Понедельник» и «Шанхайская Чураевка», названная в честь харбинской, объединение «ХЛАМ» («художники, литераторы, артисты, музыканты»). Большая часть эмигрантов покинула Шанхай в 1949 году, после прихода к власти Мао Цзэдуна. Кто-то вернулся в СССР, как те же Лундстрем и Вертинский, кто-то отправился на Филиппины, в Австралию, США, Европу… Восточная эмиграция распылилась по планете. Казалось, эта Атлантида или, вернее, Пацифида погибла. Однако после первых экспедиций к затонувшей terra incognita этот архипелаг стал открываться заново — благодаря таким подвижникам, как литературовед Евгений Витковский, издатель Александр Колесов, критик Александр Лобычев… Рассеянные рассказы, стихи, мемуары собирали по архивам Гонолулу, Праги, Сан-Франциско, Сиднея. Забытые, а на родине и вовсе неизвестные имена пришли к российскому читателю. Авторы и герои: жизнь и судьбаВ литературе русского Китая мелькают авантюристы, партизаны, дезертиры, контрабандисты, золотоискатели… Время было таким, что просто не найти недраматичной судьбы, в силу чего биографии авторов зачастую не менее удивительны, чем приключения их героев. Борис Юльский родился в 1912 году в Иркутске, в 1919-м семья перебралась в Маньчжурию. С 1921 года жил в Харбине. Кокаинист, член Всероссийской фашистской партии Константина Родзаевского, которую курировали и использовали в своих целях японцы. Сотрудничал с японской администрацией, в составе русской горно-лесной полиции Маньчжурии боролся с хунхузами. Печатался в «Рубеже», «Луче Азии», «Заре» и т. д. В 1945 году арестован СМЕРШем, в 1950 году бежал из колымского лагеря и сгинул. Его рассказы отсылают к Арсеньеву и Джеку Лондону: тайга, тигры, перестрелки, хунхузы… И в то же время — «купринские» офицеры, романы, дуэли.Первой войной лётчика и фотографа Михаила Щербакова (1890−1956) была «империалистическая». Потом воевал у белых, в 1922 году ушёл из Владивостока с флотилией адмирала Старка. Жил в Шанхае, перебрался во Вьетнам, а умер, выбросившись из окна, во Франции, где лечился от душевного расстройства. В рассказах Щербакова — колорит Владивостока начала ХХ века. Среди его героев — старый капитан Дек, в котором узнаётся легендарный дальневосточный китобой «вольный шкипер» Фридольф Гек, кадет Сева, навсегда покидающий родину, и целая галерея других «Одиссеев без Итаки». Альфред Хейдок родился в 1892 году в Латвии, служил у Колчака, в 1920-м ушёл в Маньчжурию. В 1934 году на собрании «Чураевки» познакомился с художником и философом Николаем Рерихом и стал его учеником. В 1947 году вернулся в СССР, где позже был арестован и провёл несколько лет в лагерях. После освобождения жил в Казахстане, на Алтае. Переводил труды Блаватской. Прожив без малого век, скончался в 1990 году. В его рассказах — рериховские краски, русские маньчжурцы, мистика азиатских пространств и призрак барона Унгерна.Возможно, самый значительный представитель литературы восточной эмиграции — Арсений Несмелов (Митропольский). Он родился в 1889 году в Москве, окончил кадетский корпус. На «германскую» попал в 1914-м в чине прапорщика, был награждён, ранен. На Гражданской воевал у Колчака. В 1920—1924 годах, сняв погоны поручика, жил во Владивостоке, выпустил здесь три книги стихов. Потеряв работу (последнюю зиму жил подлёдным ловом наваги), ушёл пешком в Китай по карте, данной ему Владимиром Арсеньевым, и более 20 лет прожил в Харбине. Сотрудничал с японцами, состоял в партии Родзаевского… Неудивительно, что в августе 1945 года Несмелова арестовал в Харбине СМЕРШ. В декабре того же года он умер от инсульта в пересыльной тюрьме пограничной станции Гродеково в Приморье. Несмелов оставил суровые и крепкие, как военное обмундирование, рассказы о Первой мировой (их отзвуки звучат в «лейтенантской прозе» следующей войны), о Гражданской, о жизни «окитаеваемых» русских в Харбине, блестящие стихи. Его литературные родственники — и Денис Давыдов, и Лермонтов, и Куприн, и современники из разных окопов (прежде всего Гумилёв, но и Тихонов с Луговским тоже). Поэт Валерий Перелешин (1913−1992), живший в Харбине и Шанхае, в 1970-х написал мемуары «Два полустанка». В них он, надеясь на возвращение «восточной ветви» к русскому читателю, говорил: это случится, когда нашу литературу перестанут делить на советскую и зарубежную. Прикидывал, что произойдёт это к 2040 году. Вышло раньше: с 1992 года владивостокское издательство «Рубеж» и одноимённый альманах, названные в память харбинского журнала, стали публиковать произведения названных и не названных выше авторов. Среди них оказалось немало ярких мемуаристов и помимо Перелешина. Прежде всего назовём знаменитую дальневосточную семью Янковских, основанную ссыльным поляком, участником восстания 1863 года Михаилом Янковским (1842−1912). Его сын Юрий Янковский (1879−1956) в 1944 году издал в Харбине книгу «Полвека охоты на тигров», впоследствии был арестован СМЕРШем и умер в заключении. Сын последнего Валерий, также прошедший лагеря, написал несколько книг о своей семье — «Нэнуни», «От гроба Господня до гроба ГУЛАГа» — и не только. Скончался в 2010 году во Владимире на 99-м году жизни.Очень интересное двухтомное воспоминание-исследование о русской эмиграции «Финал в Китае» написал литератор Пётр Балакшин (1898−1990), родившийся во Владивостоке и скончавшийся в США. Николай Байков (1872−1958) писал «натуралистские» очерки и прозу (наиболее известен его роман о тигре «Великий Ван»). Можно вспомнить и ряд других имён.Русская диаспора в Китае не была однородно белой. Так, писатель Всеволод Иванов (1888−1971), в Харбине писавший о Рерихе и увлекавшийся евразийством, в начале 1945 года вернулся в СССР, жил в Хабаровске, работал в ТАССе; ещё в Маньчжурии он начал работать на советскую разведку. Другой «харбинец», историк и писатель Георгий Пермяков (1917−2005), также сотрудничал со спецслужбами СССР, в 1945-м был арестован и едва не казнён японцами. Неудивительно, что в Харбине и Шанхае в 1920-е годы, согласно романам Юлиана Семёнова, работал разведчик Владимиров-Исаев — будущий Штирлиц. Тот самый случай, когда художественный вымысел соответствует исторической правде. *** Словесность русского Китая — не самый мощный, но интересный и, главное, не вторичный побег отечественной литературы. Связанный с классической традицией, он рос на азиатском материале, испытывая влияние восточных культур. «В литературе русского Китая проявились черты самостоятельного, отличного как от классической, так и от эмигрантской литературы явления. Плодотворной почвой стала не столько эмиграция как таковая, перенёсшая русскую культуру за границу, сколько материк русского Востока, возникший в Маньчжурии задолго до революции и Гражданской войны, — считает Александр Лобычев. — А если вспомнить, что многие литераторы не только выросли и воспитались, но и родились в Харбине и на линии КВЖД, то едва ли можно называть эту литературу в прямом смысле эмигрантской. Люди ведь жили, по сути, на родной земле. Китай для русских харбинцев не был чужой страной — в отличие от европейских эмигрантов, которые уезжали именно на чужбину. Это литература русского Востока, синтез русского языка и культуры с восточным миром».Бунина, Набокова и Газданова здесь не было — но были другие. Если не великие, то значительные и интересные, заслуживающие нашего внимания. Лучшие тексты русских харбинцев и шанхайцев живут и читаются до сих пор.
