Возвращение в Марфуткин кабак: пьянство в Москве от Ивана Грозного до наших дней
С открытием первого официального кабака в Москве в начале 1550-х годов пьянство обрело официальную же летопись. Иван Грозный понял, что монополия на потребление алкоголя в закрытых местах значительно увеличит царские доходы. Тогда страна, одолев Казань и Астрахань, нацелилась на балтийские берега. Питейные заведения этому значительно помогали: «Некоторые оставляют в кабаке двадцать, тридцать, сорок рублей или более, пьянствуя до тех пор, пока всего не истратят. И это делают они (по словам их) в честь господаря, или царя. Вы нередко увидите людей, которые пропили с себя все и ходят голые (их называют нагими). Пока они сидят в кабаке, никто и ни под каким предлогом не смеет вызвать их оттуда, потому что этим можно помешать приращению царского дохода». Вот типичные названия московских заведений XVIII–XIX веков: «Истерия», «Карунин», «Хива», «Лупихин», «Варгуниха», «Крутой Яр», «Денисов», «Наливки», «Ленивка», «Девкины бани», «Агашка», «Заверняйка», «Красилка», «Облупа», «Шипунец», «Феколка», «Татьянка», «Плющиха». Каждый трактирщик вел строгую отчетность. Полевой сезон 2017 года принес московским археологам интересную находку — печать с надписью «Вытегорский кабак». Веселые дома стали обозначать на картах. Моя любимая относится к концу XIX века — дорога из села Крылатского медленно петляет среди полей, потом граница карты обрывается, но путь обозначен: «В Марфуткин кабак». Количество трактиров при Александре II не поддается исчислению. Их было не менее 600–700, в самых известных собираются участники подпольных кружков и криминальные авторитеты. Многие признавали, что либеральные реформы 1860-х годов увеличили количество питейных заведений, но прямой связи не выводили: «Правда, воля прибавила кабаков, но мужики не винили в том и кабатчиков, признавая открыто, что насильно никого в кабак не загоняют». Трактир был для москвича и домом, и шумной гаванью, и тихой пристанью. В воспоминаниях писателя-толстовца Михаила Новикова есть замечательный пассаж: «Не помню, по какому случаю я был на базаре в трактире. Здесь подвыпивший дьякон стал меня публично экзаменовать по Закону Божию, и я так ловко ему отвечал, что он назвал меня молодцом и дал 5 копеек на чай. С этого случая я окончательно уверился в своей учености». В Лондоне XVII века зарождается культура кофеен, а в Москве начала прошлого столетия даже либеральные партии не боялись проводить в кабаках предвыборные собрания. Столичные трактиры стали клубами для тех или иных профессиональных групп: антикваров, букинистов, голубятников, канареечников, артистов. Там с раннего утра можно было увидеться с кем-то из близких знакомых. Это универсальное место встречи старых и новых друзей. Москвичи часто звали туда друг друга «на чай» — птичий язык подразумевал высокоградусное продолжение. Во времена сухого закона 1914–1916 годов богатые клиенты действительно просили, чтобы в чайники им наливали запрещенную водку. Постепенно рестораны стали вытеснять трактиры, о чем многие горевали. Так, Платонов в своем «Путеводителе…» отмечает: «…трактиры составляют одну из замечательностей Москвы и заменяют собой кафе Западной Европы… Достойна подражания особенность костюма прислуги (половых), которые одеты непременно в белые рубахи и шаровары, обыкновенно безукоризненно чистые… Очень долго трактиры существовали в районе Китай-города — и прежде всего благодаря купцам старой закалки, которые начинали торговать с Европой, но сделки по-прежнему совершали в местах, «насиженных» годами, а то и десятилетиями. За пару десятилетий до революции стали множиться общества заботы о народной трезвости, в Москве появились вегетарианские столовые и кофейные, и кабаки будто спрятались, скукожились, ушли с поверхности. Но в тени все оставалось таким же: драки, порванные рубахи, скандалы, которые вели к разлуке, «пьяный» российский бюджет. В 1913 году каждый четвертый рубль в государственную казну приносила винная монополия. В небольшом обзоре всего не осветить — а тут и длительные загулы московского купечества, продолжавшиеся три-четыре дня, и студенческие посиделки в пивных и кухмистерских, и пьяные гулянья на Татьянин день, и столичные рестораны высшего ранга… История кабацкой Москвы еще толком не написана. Но если вы ненароком начитались Гоголя, Островского или, не приведи случай, Боборыкина — осталась парочка мест, где можно попытаться ощутить себя «старым» москвичом. Замечательная старообрядческая трапезная расположена рядом с Рогожским поселком. Пища в основном постная, да и наливают максимум белый квас, но соответствие практически идеальное. Если хочется аутентичности в архитектуре — прямой путь в «Чебуреки» на Маросейке, это один из немногих кабаков, расположенных в палатах XVII века со сводчатыми потолками. В Советском Союзе трактир, умирая, постепенно трансформировался в рюмочную с парой коронных блюд, но этот жанр в Москве представлен слабо. Хроники потерь среди столичных алкогольных заведений всегда можно встретить в поэзии и прозе Евгения Лесина. В 2013 году последние канапе со шпротами вынесли из легендарной рюмочной «Второе дыхание». По случаю закрытия образовался стихийный митинг в 200–300 человек, а Всеволод Емелин проклинал перемены, пришедшие на Новокузнецкую: Что сказать москвичам на прощанье Погружаясь на склизкое дно? Вот закрылось «Второе дыхание» Ну а третьего нам не дано. Увы, приходится констатировать, что дивный и многосложный феномен бражничанья XIX столетия, видимо, стал историей, и никакой преемственности в московской культуре XXI века мы уже не найдем. Самая древняя блинная в городе была основана в 1962 году (поздний Хрущев). Ресторан «Пушкин», открывшийся в 1999 году, уже считается замшелым старичком. Стала ли отрадой рюмочная в Зюзине? Посмотрим. Нам предстоит заново обрести и освоить огромный пласт сложных и уже непривычных явлений.
