Почему новый альбом «Ленинграда» – это символ конца истории России? Объясняют филологи

Впервые за четыре года группировка «Ленинград» выпустила новый альбом «Всякое» — он был опубликован в день 45-летия Сергея Шнурова. Авторы образовательного паблика «Глазарий языка» написали для нас колонку о том, почему главная музыкальная группа страны променяла мат на просторечия и что это говорит о современной России. Объясняя название нового альбома, Сергей Шнуров не без тонкости заметил, что дает критикам заготовку для каламбура: любит, мол, наш народ «Всякое» говно. Но после прослушивания на ум приходит другое, не менее расхожее и глубокомысленное: было «Всякое» или «Всякое» бывало. Время — главная тема альбома. Оно — биографическое, историческое, относительное — рассыпано в текстах горстями: «улыбаюсь хитро я не по годам», «столько лет одно и то же», «хотя бы раз в неделю», «раньше там я была Мельпоменой», «закрыли его года назад», «я сижу непохмеленный еще с этой, той недели», «щас чего-то не особо … раньше было заебуль» и так далее. Неслучайна поэтому и скандализирующая просвещенный вкус песня про Путина, победившего время ценой отказа от всего человеческого. А ключевым в этом отношении оказывается текст про Цоя, выстроенный в логике Мандельштамовского «Поедем в Царское Село…» Цой, Мадонна, ламбада — пласты, или лучше сказать, пластинки времени, сменяют друг друга, беспрестанно повторяясь и заигрываясь до мерзкого скрежета. (function(d, s, id) { var js, fjs = d.getElementsByTagName(s)[0]; if (d.getElementById(id)) return; js = d.createElement(s); js.id = id; js.src = "//vk.com/js/api/openapi.js?153"; fjs.parentNode.insertBefore(js, fjs); }(document, 'script', 'vk_openapi_js')); (function() { if (!window.VK || !VK.Widgets || !VK.Widgets.Post || !VK.Widgets.Post("vk_post_-21354_125768", -21354, 125768, '9VY_CRvvmOpxgLACRie5aExBcCE')) setTimeout(arguments.callee, 50); }()); Мы не знаем, читал ли Сергей Шнуров наш предыдущий текст о нем и был ли пристыжен нелестным сравнением с Владимиром Высоцким, но факт остается фактом: «Всякое» – это шаг именно в указанном нами направлении. Дело даже не в прямых перекличках, вроде «У себя в многоэтажке / Выпить не с кем — слышишь, Вась?» — хотя эта реплика вполне могла бы принадлежать герою «Диалога у телевизора». Лидер «Ленинграда» пытается создать систему речевых масок посредством, во-первых, уменьшения доли обсценной лексики и, во-вторых, широкого использования лексики сниженной, просторечной. Мат, если вдуматься, есть речь универсальная, его употребляют все – от школьника до президента. В этом смысле он не создает пластического образа: мы слышим просто некие экспрессивные звуки, которые носятся в воздухе и не имеют ни пола, ни социального статуса. Разговорно-сниженные слова — совсем другое. У них есть история, которую вы можете знать или не знать; характер, который может быть вам близок или нет. Например, вам всем без сомнения знакомо слово «******» (очень плохо – прим. ред). А «колдырь»? Вряд ли. Кто такой «поцык»? Где находится «Гребанал»? А «бабца» — это одна женщина или несколько? Каково значение слова «алко»? Ну и так далее. «Рестик», «палево», «пипец», «мадама», «выпитос» — каждое из этих выражений сказово по своей природе: оно изображает не только объект реальной действительности, но и субъекта, который его произносит. Той же цели служит широкое использование в текстах альбома имен собственных. Только вдумайтесь: их в количественном отношении во «Всяком» больше, чем матов. И репертуар самый разнообразный: представлены политические деятели (Путин, Ленин, Шойгу, Сечин); артисты (Цой, Мадонна); планеты (Марс, Сатурн); художественные произведения («Гамлет» с неправильным ударением); музы (Мельпомена); музеи (Эрмитаж, Кремль — хоть и не как музей, но лучше бы так); города (Анапа); улицы, площади и каналы (Садовая, Сенная, канал Грибоедова в искаженной форме); фабрики («Большевичка»); министерства (МИД); магазины («Дикси»); имена лирических героев (Вась, Алена, Татьяна, Наташка). Все это дает реальный контекст, фон, на котором разворачиваются истории героев. Наличие таких историй — новшество для творчества Сергея Шнурова. Чего стоит, например, следующее: «Щас чего-то не особо я / Вот жива была бабуль / Пили на ее пособие…» — натурализм, будто у Глеба Успенского. Свою предыдущую заметку о «Ленинграде» мы завершили словами: «Из наших главных песен ушел живой, пусть и косноязычный человек». Сейчас, кажется, можно сказать, что он вернулся. Однако именно в этот момент стало понятно самое страшное: возвращаться некуда. Время закончилось. Оно рухнуло в анахронистический ад, где бригады рабочих фабрики «Большевичка» ставят лайки в комментах к постам с фотками загорелого Ленина, прилетевшего лоукостером из Анапы, а потом, заскочив в «Дикси» залить в бидоны пивко, идут по хрущевкам к Наташкам и Аленкам, воспетым Мадонной и Пугачевой. И над всем этим возвышается Кремль, часы на башне которого пробили конец истории.