Равнодушие - страшный порок. Шемякин о санкциях, молитвах и судьбе дочери
Отражаются ли на людях искусства санкции, которые Запад постоянно усиливает? На днях, например, американцы не дали визы балету Большого театра. Чувствуют ли ограничения в работе актёры, художники? - Ограничения чувствуются, - подтвердил мастер. - Начинаем, например, во Франции какой-то проект с Россией. Приходим в банк, а там могут сказать: «Не хотим с вами работать, потому что для оплаты пойдут русские деньги, а они под подозрением». И таких моментов, отягощающих жизнь, сегодня немало. Но дело не в этих досадных мелочах. Для меня больнее всего, что с нашим изобразительным искусством за границей плохо знакомы. Знают иконы, «Мальевича», «Каньдиньского», на этом всё и заканчивается. Самобытные Александр Тышлер, Александр Лабас, многие другие представители авангарда для них «terra incognita». Даже XVIII век, великолепные Рокотов, Аргунов - неизвестны. Что делаем не так? - Но вы говорили, что в этом виноваты мы сами. Что сделано не так? - Не выставляем наших мастеров, не ценим, не умеем достойно подать. А Запад умеет. Недавно в Риме организовали выставку Александра Дейнеки. Успех был головокружительным, несмотря на критику школы соцреализма, к которой он принадлежал. И сегодня у нас много молодых талантов, которым негде себя показать. - В одной из своих книг вы писали, что человечество не только «гробит» таланты, не даёт людям возможности раскрыться, но разрушает и всю Землю. Выходит, уничтожаем собственный дом? - Я постоянно размышляю, что из себя представляет современный человек. И прихожу к неутешительному выводу: вместе с разумом, прогрессом в нём сочетается немало глупого, низкого. Иначе как объяснить, что мы так варварски обращаемся с планетой, где живём? Взрываем бомбами, добиваем рискованными экспериментами, химической угрозой, непомерной алчностью. Удивительный мир, данный нам свыше, превращаем в чистилище, и если не остановимся, можем получить ад. Мне кажется, церкви сегодня уже пора создать новые молитвословы, где мы должны просить прощения у Бога, что плюём на его подарок, пинаем грязным башмаком чрево матери-природы. Кто держит свечку, как стопку? - Вы не раз, несмотря на чины и звания оппонентов, вступали в дискуссию с теми, кто ради выгоды не щадил историю. Как думаете, почему и сегодня в городе уничтожаются старинные здания? - Даниил Гранин, с которым я имел честь дружить, писал, что Ленинград столько не пострадал в блокаду, как от необдуманных действий властей, новых русских. Сейчас это не в такой степени, но продолжается. С горечью наблюдаю, как недалеко от «Авроры» поднимаются многоэтажные монстры, которые калечат панораму города. Люди с деньгами не видят ничего страшного, если в центре появится несколько новоделов. Они проповедуют только культ зелёных бумажек и жёлтых монет. А грехи замаливают, строя свои кукольные соборики. В одной связке с ними и чиновники. Не перестаю удивляться, как такие госслужащие, чтобы быть поближе к народу, на Пасху идут в храм, свечку держат, как стопку, и смотрят друг на друга, не зная с какого плеча крест накладывать. Всё зашло так далеко, что впору молиться за сохранение лика наших городов, исторических мест. Конечно, есть бизнесмены, которые заработали миллионы и хотят их вложить в реставрацию, здравоохранение, просвещение. В моём фонде, например, 16 образовательных программ, реализовать которые помогает один из банков. Но таких примеров немного. - Михаил, позвольте спросить о личном. В этом году ушла из жизни ваша единственная дочь Доротея, талантливая художница. Какой она была в жизни и творчестве? - Прекрасным, но больным и несчастным человеком. Страдала тяжёлой формой алкоголизма, с которой женщины бороться почти не в состоянии. Мы потеряли большого мастера со своим неповторимым внутренним миром, говорю это не только как отец. У неё было пять персональных выставок. Первая состоялась в Нью-Йорке, когда Доротее не исполнилось и 16. Пятьдесят работ раскупили за первые пять дней. Ей многое удавалось. Она иллюстрировала книги, разрабатывала дизайн ювелирных украшений, а затем освоила ремесло каменщика и стала строить дома... Сейчас готовим книгу её рисунков к романам Камю, рассказам Мамлеева. Это неестественно, когда родители хоронят своих детей, и я понимаю трагедию тех, кого это коснулось. К сожалению, сегодня подобное не редкость. Слишком много войн, «горячих точек», где гибнут молодые. Так быть не должно. Отчего забыли связь поколений? - У вас есть памятник, посвящённый порокам взрослых, где один из самых страшных - равнодушие. Почему так? - Потому что из него рождаются все остальные. Следы равнодушия видны повсюду. Скоро 9 мая, День Победы, и экран будет полон передачами о защитниках родины. А мне врезался сюжет из глубинки, где рассказывалось о 90-летнем ветеране. Он прошёл войну, весь в орденах и медалях, но живёт в избушке, похожей на барак. «Так нельзя», - с дрожью в голосе говорит пожилой человек. Чиновники же в ответ сообщают, что по нормам площади хватает, закон не нарушен, а значит, новая квартира не положена. Это я и называю равнодушием. Судя по всему, избавимся от него не скоро. - 4 мая вам исполняется 75 лет. Вы уже сказали, что этот день проведёте в Петербурге и, скорее всего, в трудах. - К юбилею не готовился, просто совпало, что пять лет мы вели переговоры с Музеем современного искусства и, наконец, договорились об экспозиции. Также в Петербурге в эти дни открылась выставка «Доизгнанье. Ленинград. Шестидесятые». Её судьба драматична. Когда меня высылали из страны, не разрешили взять с собой ни одной картины. Сейчас стали собирать утраченное. В итоге в частных коллекциях удалось найти 50 полотен, но уверен - в качестве семейных реликвий хранится ещё немало работ этого периода. В мае-июне запланирована и выставка «Забинтованная фигура в искусстве», где будет представлено около 600 изображений - от мумий до икон. Конечно, я в эти дни буду в России. И хотя иногда чувствую себя здесь чужаком, очень люблю пусть неласковую, но родную страну, её народ. Надеюсь, эти чувства взаимны.
