«Клоуны, считающие себя суперпатриотами». Пермские казаки — о поведении московских на митинге Навального

Майские протестные акции «Он нам не царь» запомнились кадрами событий в Москве, когда участники «Центрального казачьего войска» и других похожих организаций избивали молодых людей кулаками и нагайками. Мы встретились с пермскими представителями движения, которые считают, что так вести себя могут только «ряженые» и «клоуны». Им гораздо важнее изучать традиции, чем помогать ОМОНу разгонять толпу. Быть казаком — значит, прежде всего, знать обычаи движения, казачью культуру, считает 44-летний пермяк Роман Хозеев — бородатый мужчина в тёмно-зелёной рубашке, застёгнутой до верха, и широких синих штанах. «Песен не поют — назвать казаками сложно», — считает он. Роман три года возглавляет некоммерческую организацию «Пермская застава», возрождающую традиционную культуру — в том числе, казачью В столичных событиях, «тех, кто имеет отношение к культуре», Роман не увидел. Да и вообще, говорит, с царских времён не было такого, чтобы казаки помогали общественный порядок поддерживать: «Выступать в роли жандарма — в принципе позор». Хотя бывают исключения. Например, революция 1905 года в Перми, когда казаки бились против рабочих Мотовилихинских заводов. Тогда, настаивает Хозеев, регулярных войск в городе попросту не было, и подавить бунт было больше некому. «Пермская застава» под вывеской «Адвокат» Роман — участник прикамского казачьего общества «Хутор Малиновка», входящего в государственный реестр казачьих обществ. Ещё он три года возглавляет некоммерческую организацию «Пермская застава», которая возрождает традиционную культуру — в том числе, казачью. В «Заставе» не принято не только участвовать в каких-либо оппозиционных или провластных акциях, но даже обсуждать политику. То же касается религии. Участники дают детям и взрослым уроки игры на народных инструментах, выступают по приглашению — например, на масленичных мероприятиях. Вместе с единомышленниками из других регионов проводят детские военно-патриотические лагеря. В описании одного из них говорится, что в одном из них молодёжь занимается «рукопашным боем, народными играми и ремёслами, тактическими играми (страйкболом)» и так далее. С Романом и несколькими его сподвижниками мы встречаемся на втором этаже старого, местами покосившегося здания на Екатерининской. Комната, где собрались исторические реконструкторы, с улицы видна через окна — маленькие, по сравнению с окнами первого этажа. Офис — примерно четыре на восемь метров. На белой двери — буквы из красной плёнки: «Адвокат». Сюда по вечерам пускает знакомый юрист, который к «Пермской заставе» отношения даже не имеет. На открытом перед мужчиной ноутбуке — звуковая дорожка песенной былины про Ермака, записанной в 1970-х годах в Волгоградской области. Роману её дали на кафедре традиционной культуры Волгоградского государственного института искусств и культуры, где он заочно учится. Компания из четырёх мужчин и одной женщины — они называет себя костяком «Пермской заставы» — «разбирает» композицию: пока просто слушает, потом нужно будет её повторить. Хозеев разворачивает перед собой несколько склеенных листов А4, на которых написаны ноты песни. Замечает, что нужно помнить о произношении слов: например, вместо «гэ» — говорить характерное «хэ», как это было принято в южных диалектах. Казаки встали на распевку Такой, научный, подход исповедуют только казаки, которые сейчас собрались в этой комнате, считает Роман и его друзья. Вообще же их в Перми около тысячи. По закону «О государственной службе российского казачества», общества, входящие в госреестр, могут получать финансирование из бюджетов всех уровней. Но у «Пермской заставы» его пока нет. «По-настоящему зацепило» В декабре 2012 года, ещё когда не был казаком, Роман отвозил на железнодорожный вокзал Андрея Каримова — психолога и автора системы мужского воспитания «Сибирский казак». Тот проводил в разных городах России трёхдневные семинары по казачьей культуре. В Пермь приезжал по приглашению Романа. Хозеев тогда работал замдиректора в ай-ти компании, в свободное время участвовал в движении «Стоп-алкоголь» (его активисты проверяют, не продают ли детям алкоголь). Захотел объединиться с казаками, а потом задумал развивать это движение в Перми. Так и вышел на Каримова. Тогда, в машине, он запустил на магнитоле флешку с казачьими песнями, о которых только-только узнал. — Еду, слушаю. Понимаю, что по-другому мне уже жить неинтересно. Ё-моё, живём мы как-то не так, — вспоминает Роман. И продолжает уже про Каримова. — Мы думали, что будет семинар по рукопашке. А тут мастер [Андрей Каримов] говорит: «Ребята, вы ходите, как Буратино — не можете двигаться. А двигаться легко научиться через танцы, давайте будете плясать — вот вам музыка». Потом раз — ставят боевую ситуацию, когда надо против ножа [увернуться], а у тебя уже ноги ходят как надо. Роман и его подруга Ольга Так и начался путь Хозеева в казачестве, но тогда пермских казаков такой подход не впечатлил, вспоминает Роман. — Семинар был посвящён даже не казачьей культуре. А педагогике, психологии, воспитанию. Чтобы быть уверенным [в себе], надо голос подавать, надо петь, — объясняет Хозеев, почему «всё взаимосвязано». После тренинга он, рассказывает, перестал работать в ай-ти компании: «не хватало смысла какого-то». Сейчас живёт заработками от собственных обучающих занятий и выступлений. Первое мероприятие, тоже посвящённое казачьей культуре, организовал уже в 2013 году, вместе с новосибирцем Каримовым. С тех пор нашёл новую семью, потому что в старой, как тогда понял, «жил не очень-то счастливо, были разные взгляды на жизнь». Ольга познакомилась с Романом, когда пришла к нему на тренинг. Она тогда искала для сына-первоклассника «мужское влияние» 40-летняя Ольга Малкова, с которой он живёт сейчас, сидит здесь же. Когда Роман начинал проводить свои тренинги, она искала для сына-первоклассника «мужское влияние». В социальных сетях обращала внимание на объявления о наборе групп на речные сплавы, и как-то увидела пост о казачьем семинаре Романа. — [По казачьей традиции] к женщине прислушиваются, женщину уважают, но при этом она знает, что главная роль — у мужчины, и спокойно это воспринимает, — рассказывает собеседница. Ольга тоже оставила прежнюю работу, риелтора, и теперь «живёт спокойно» — шьёт на заказ традиционную одежду. На один из семинаров Хозеева попал и 30-летний Вячеслав Соков, который тоже сейчас разучивает песенную былину о Ермаке. Тогда Соков, старший инженер одного из предприятий, занимался рукопашным боем. Но со временем и само казачество его «по-настоящему зацепило». Вячеслав Соков занимался рукопашным боем, со временем его зацепило и само казачество — Люди ищут, как жить, у них психологические проблемы, — Слава говорит медленно, грудным голосом, касаясь пальцами бороды. — Ездят на Гоа или ищут ответы в религиях. А раньше люди [казаки] об этом не задумывались, потому что у них всё было. Традиционно [всё] сложилось в определённую систему. Её-то, по мнению Вячеслава, и нужно возрождать. «Обязаны помогать братским народам» Иногда отвлекаясь от нашего разговора, компания хором поёт былины. Делает это и 38-летний Валерий Поздеев, сложив перед собой руки в замок. В августе 2014-го он пришёл в одну из организаций ветеранов Афганистана, чтобы записаться в добровольцы и уехать на Донбасс, воевать на стороне непризнанной республики. Прямо там, в помещении организации, стоял гроб с телом Александра Стефановского, больше известного по позывному «Мангуст». Он погиб на Юго-Востоке Украины. — Я понимал, что там творится такое, что не должно происходить: местами это напоминало 40-е годы прошлого века, — считает Поздеев. — Расстреливали гуманитарные колонны. Валерий ездил в Луганскую область, занимался разминированием. Вернулся обратно по состоянию здоровья Ради командировки мужчина оставил должность оператора станков на Мотовилихинских заводах. Вид гроба его не остановил: «Всяко в жизни бывает». На следующий же месяц поехал в Луганскую область. — Сейчас [появилось] много того, что в традициях у казаков не было, — мужчина объясняет, в чём ещё был его интерес. — Допустим, минирование. На Юго-Востоке Украины он выезжал на разминирование и только тогда смог с ним познакомиться. Той же осенью пришлось вернуться на Урал из-за проблем со здоровьем. — Мы обязаны помогать братским народам, — поддерживает товарища главный в «Прикамской заставе» Хозеев. — Наши друзья, знакомые находились на стороне Донбасса, и мы получали и до сих пор получаем информацию о том, что там творится. Но правоохранительные органы внутри страны настоящие казаки подменять собой не должны, уверены наши собеседники. — Нарисовываются какие-то клоуны, которые считают себя суперпатриотами, — характеризует таких Хозеев. — Это суперидентичность — когда человек себя идентифицирует выше других. — Казаков называют ряжеными, — подсказываем. — Верно называют, — отвечает Роман. Он считает: большинство казаков, выходящих на публичные мероприятия в роли людей, поддерживающих порядок, просто «носят форму». А когда всё ограничивается ношением формы, «это фетишизм». Хозеев напоминает, что в 2013-м события, похожие на московские, случились и в Перми: — Приезжали там эти... — ...группа специфическая, с названием «Казаки» как раз, — подхватывает коллега Вячеслав. — Знаете таких, в туфлях? К клубу, где выступала поп-группа «Kazaky», тогда пришли полсотни протестующих с плакатами, пели песни под гармонь. Один из организаторов акции Антон Марамыгин заявил СМИ, что артисты «оскверняют гордое имя казаков» и приучают «нашу молодёжь к мальчикам на каблуках». Хозеев и Соков говорят — среди тех, кто «повёлся на это всё», были и их друзья. Сами же они считают, что выступление «Казаков» надо было просто проигнорировать. На распевке «За 40 рублей в час гонять хулиганов» казак не будет Слушая казачье пение, смотрим вокруг. Старый, объёмный монитор. Рядом стопка бумаг, на верхнем листе написано «Кассационное определение». Вспоминаем, что это кабинет юриста. На стенах бумажные грамоты, небольшая картина в духе Айвазовского, икона. Всё повесил владелец офиса. Хозеев надеется, что рано или поздно у его организации появится другое помещение. Рассчитывает, что в ближайшем будущем в России откроются центры казачьей культуры — «Пермская застава» сможет с ними сотрудничать, а значит, будет больше работы. Пока же предложения от разных государственных ведомств ему не нравятся. Полиции нужны члены добровольных народных дружин — «за 40 рублей в час гонять хулиганов», спасателям — помощники пожарных, краевому военкомату — призывники из казачьей молодёжи... — Есть такой анекдот среди фольклористов, — говорит он. — Садится казак на коня, отправляясь в путь, и начинает петь про гвоздь: «Вот да ты мой гво-о-а-е-а-а-е...», — мужчина перебирает гласные. — Едет, едет. Доезжает до другой станицы, спрыгивает с коня: «...здь»». Шутка отражает суть казачьего пения — неторопливого и этим подходящего для долгих путешествий по степи. В лесах и горах, рассуждают участники «Пермской заставы», сложились другие песни, но те, так уж вышло, их не «зацепили». Во время общего пения Хозеев делает другим знаки руками. Иногда поправляет: «Чуть-чуть не так», «Внимательно слушайте друг друга». Или замечает, что друзья торопятся: «Вы хоните», — говорит Роман, заменяя звук «гэ» на «хэ». Он считает, что важна каждая мелочь.