Книжная полка Брехта Эванса

Оливье Шраувен. Человек, который отрастил себе бороду Seattle: Fantagraphics Books, 2011 Брехт Эванс: «Я уже был фанатом Шраувена до того, как вышел этот сборник коротких историй, но все же это стало большим сюрпризом. Я любил комиксы в детстве, а после обучения в художественной школе стал очень разборчив в произведениях искусства и не принимал большую часть комиксов, хотя много работал над своими собственными. Это мешало мне наслаждаться другими комиксами в эмоциональном плане: я отбирал некоторые из-за рисунков, однако использовал их в качестве художественных книг, а не для чтения. Но эта книга Шраувена возвратила меня назад, заставила плакать и смеяться и продемонстрировала мне находки, о воплощении которых в этом формате я мог лишь догадываться, но никак не ожидал увидеть их напечатанными на бумаге. Показывать внутренний мир персонажа очень колоритно, но в то же время делать выжимку — ничего лишнего. Создавать и разрушать системы не ради абстрактного упражнения, а для того, чтобы рассказать смешную, страшную, восторженную, грустную историю. С тех пор Шраувен стал еще лучше, но “Человек, который отрастил себе бороду” — именно тогда он влепил мне самый чудесный поцелуй. Когда я закончил читать эту книгу, мне пришлось позвонить другу, который был занят тем же, чтобы мы могли обсудить, “что только что произошло”». {gallery#296} Американским дебютом бельгийского мультипликатора Оливье Шраувена стал сборник из семи ироничных рассказов, посвященных скитаниям бородатого человека и его попыткам осмыслить свои взаимоотношения с внешним миром. Каждая новая история уникальна тем, что стилистически отличается от предыдущей: автор как вдохновляется опытом карикатуристов и аниматоров начала XX века, например, яркой манерой рисунка Уинзора Маккея и комиксами бельгийского художника Эрже, автора «Приключений Тинтина», так и заимствует черты более поздних направлений, таких как аутсайдерское искусство и андеграундный комикс. Шраувен умело сочетает различные графические приемы и игру с цветом, а панели комикса предпочитает разделять тонкими черными линиями или вовсе заходить за них, будто добиваясь непрерывности изображения, свойственной анимации. * * * Чарльз Берчфилд. Пятьдесят лет как художник New York: DC Moore Gallery, 2010 Брехт Эванс: «За живые акварели со светом, звуком, вибрацией и движением. Я равнодушен к реалистическим работам Берчфилда. Мне нравятся его ранние произведения, а также поздний период, когда ему было уже за 50. Спустя много лет он вернулся к некоторым своим подростковым акварелям и развил их, добавив кусочки бумаги. Во всех его поздних акварелях — и в некоторых ранних — есть что-то психотическое. Слух, осязание и все другие чувства вступают в игру, усиливаются, воплощаются в изобретательных мазках. Он заставляет москитов и электрические провода жужжать, птиц лететь слишком быстро, чтобы быть пойманными взглядом; солнечный свет вызывает миражи, а само солнце становится черной точкой, как если бы вы слишком долго смотрели на него. Это психотическое видение, или, если хотите, просто ясное и более полное видение, связывают с последствиями от лекарств, которые он принимал из-за заболевания сердца. Я не знаю, как это может объяснить подростковые акварели… Возможно, подростки бывают склонны к маниакально-психотическим симптомам. Теперь я думаю о Ньютоне… В любом случае образ этого деревенского, обрюзгшего и молчаливого типа, который стоит в болоте в резиновых сапогах и создает прекрасные, фантастические акварели из-за своих сердечных таблеток, делает меня счастливым». {gallery#297} Художник Чарльз Берчфилд (1893–1967) питал особую страсть к изображению природы и индустриальных ландшафтов американской глубинки. Его необычные и загадочные пейзажи смогли привлечь внимание публики еще при жизни автора. Прославившись как мастер американского модернизма, в поздние годы Берчфилд признавался, что хотел бы вернуться к своей экспрессионистской юности. В каталоге, выпущенном к выставке в DC Moore Gallery, представлено обширное собрание его акварелей и рисунков, многие из которых находятся в частных коллекциях и ранее не экспонировались. * * * Федерико Феллини. Книга сновидений New York: Rizzoli, 2008 Брехт Эванс: «Еще одна книга рисунков. Я пропускаю романы, потому что от выбора среди них у меня начинает болеть голова, и оставляю в стороне книги об искусстве, которые повлияли на меня гораздо больше (Георг Гросс, Дэвид Хокни), чтобы упомянуть книгу, влияние которой я хотел бы ощутить, но мне не удается переварить ее никаким вразумительным способом. Так что это все еще свежо, восхитительно и досадно. Феллини привык фиксировать свои сны на бумаге, небрежно смешивая рисунок и текст, — столь спонтанно, дико, естественно, быстро… Я хотел бы сделать книгу, вызывающую похожие ощущения, но как я могу сознательно сотворить такой естественный сор, декаду быстрых заметок с использованием любых подручных материалов? Как по-настоящему прекрасный город, книга Феллини прекрасна потому, что в ней нет расчета, она состоит в основном из случайных, спонтанных и неспешно накопленных маленьких прикосновений». {gallery#298} Итальянский кинорежиссер Федерико Феллини в качестве практик освобождения психики, которые были частью его юнгианской психотерапии, обращался к составлению карт своих подсознательных мыслей. На протяжении почти двадцати лет он старался после пробуждения запечатлеть на бумаге детали своих сновидений, которые не только стали своеобразной копилкой идей для фильмов, но и составили сборник фантасмагорических рисунков и шаржей. На одном из поздних эскизов режиссер, лежащий на траве под звездным небом в перерыве между съемками фильма, произносит фразу: «Мы можем только признать, что мы — часть непостижимой тайны, которая является творением. Мы подчиняемся ее непознаваемым законам, ее ритмам, ее изменениям. Мы тайны среди тайн».