«Собрать те вещи, которые напоминали бы о детстве»

Поход в Музей индустриальной культуры в Кузьминках невозможно ни забыть, ни осмыслить. Гоголевский Плюшкин умер бы от зависти, зайдя в этот гигантский ангар, где собраны, наверное, все забытые вещи из советского прошлого. Ощущение времени улетучивается минуте на третьей. Ходишь-бродишь среди 40 тысяч экспонатов с блаженной улыбкой узнавания: ага, на такой же машинке мама шила, такое радио у бабушки на даче стояло, а это я знаю что – компостеры для билетов из 90-х.... Этот «народный музей», собранный энтузиастами из даров и подношений друзей и приятелей, трудно найти на задворках Кузьминского парка, но квест того стоит: незабываемые ощущения гарантированы. МОСЛЕНТА познакомилась с хозяином этого невероятного заведения Львом Железняковым, и выяснила историю его коллекции, уходящей корнями в брежневские 1970-е. Артефакты Вот посмотрите, ряд театральных кресел от фирмы «Тонет», в конце XIX века они были законодателями мод в гнутой деревянной мебели. В 1915 году они каким-то образом попали в Россию, а потом стояли в каком-то театре или концертном зале. Нашли мы их случайно и, когда рассмотрели, поразились цифрам, выгравированным на спинках. Гравировка старинная: рядов тогда не обозначали, нумерация шла сквозная. И у нас есть кресла с номерами больше 2000. Мы пытались выяснить, так и не нашли, что это был за огромный зал такой? Где они могли стоять? Или вот, счеты, вы их видели много раз. Узнаете откуда? Это из фильма-сказки «Королевство кривых зеркал» Александра Роу. Те самые счеты. Забрали мы их со студии Горького, когда их уже должны были сжечь. А это после войны на заводе «Серп и молот» уничтожалось оружие – его туда привозили на переплавку. И того, что вы здесь видите, вообще в природе быть не должно было, потому что приемку акта об уничтожении комиссия подписывала, только когда расплавленный металл из печи выливался. Но, по нашей русской традиции, не доделали, отложили. Эту груду наганов недоплавили – может, с печью что-то стало, может, комиссия на обед ушла. Один из старейших сталеваров «Серпа и молота» сохранил эту штуковину и подарил ее нашему музею. А вот еще интересный экспонат – оригинальный план Москвы 1933 года. После 1933 года все планы и карты у нас стали секретить, давали их с искажениями, а это – последний точный довоенный план города. А вот велосипед старинный. Оттого что наш музей существует на птичьих правах, мы на городских мероприятиях каждый раз стараемся о себе заявить. Рядом, в Люблино, открывалась велосипедная дорожка, на мероприятие приезжал Собянин. Нам сказали: если хотите с мэром пообщаться, нужно показать ему что-то уникальное. Мы нашли этот велосипед, привезли, выставили на открытии дорожки. А мэр даже не подошел. Старый дом в Перово Мы с родителями сначала жили в частном доме на две семьи, в поселке Перово, который потом стал частью Москвы. У нас там был свой огород, сад, собака во дворе, как положено – привязанная. Печка топилась углем, туалет был на улице. В саду висел гамак, и я помню, как, ребенком, качаясь на этом гамаке, срывал яблоки с ветки. Качался, ел яблоки и облаками через листву любовался. Но в 1968 году дом наш сломали, снесли экскаватором на моих глазах. А нас переселили в Новогиреево, в маленькую московскую квартирку с пятиметровой кухней, зато со всеми удобствами, как и хотели родители. Но для меня это была большая трагедия: всего того, что было связано со старым домом, мы забрать не смогли, слишком он был большой. Очень жалко было потерять все, с чем связано мое детство. И с тех пор у меня появилось такое желание – собрать. Собрать те вещи, которые напоминали бы о детстве. Начало оно реализовываться, когда я окончил школу, автомеханический институт, и по распределению попал на АЗЛК. Музей «Москвича» Четыре года я там проработал в конструкторском отделе. А потом мы объединились с ребятами, которые тоже болели темой технической истории, пошли к главному инженеру и предложили ему создать музей «Москвича». Он тогда только приехал из командировки, с завода Tatra в Чехословакии, где ему очень понравился музей при производстве. С его одобрения идею музея на АЗЛК приняли, и с тех пор я – в этой теме. К 1980 году, к юбилею завода мы построили на территории здание в форме летающей тарелки по проекту нашего заводского архитектора Юрия Регентова и сделали в нем музей. В нем должен был кто-то работать, и тогда мы организовали группу сотрудников музея. Все основное время мы занимались восстановлением техники и комплектовали экспозицию. Так мы просуществовали до этих самых стремных 1990-х годов, когда все заводы и предприятия в стране закрывались, а промышленность останавливалась. АЗЛК просуществовал до 2000-х годов, но многое переменилось. Отдельный технический центр, который мы построили для работ по реставрации, в 1993-м у нас забрали под предпродажную подготовку автомобилей. Завод решил сам, без посредников, торговать своей продукцией. Нас поставили перед выбором: либо мы занимаемся теперь предпродажной подготовкой, либо уходим. Мы с ребятами уволились и стали искать новое помещение для музея. Фишка для журнала Я стал обходить-объезжать известные технические журналы, в поисках главного редактора, которому эта тема была бы близка. Нашел главного редактора «Авторевю», Михаила Подорожанского. На тот момент свой музей был только у одного автомобильного издания – автомобильного Quattroruote в Италии. Я убедил Михаила, что стоит пойти по такому же пути, и для журнала это будет хорошей фишкой. И я получил карт-бланш на поиски здания. К тому времени из Новогиреево я переехал в Люблино, и вот, нашел здесь старый конный двор при усадьбе Голицыных. Принадлежал он в начале 1990-х институту экспериментальной ветеринарии. Я договорился с директором института, и часть этого конного двора он сдал нам в аренду. Подорожанский это дело поддержал, и в 1994 году мы с ребятами, как музейная группа, переехали на конный двор. Экспозиция завода осталась на АЗЛК, а забрали мы те вещи, которые не имели к автомобилям отношения. Потому что, когда мы коллекцию начинали комплектовать, то считали так: автомобили автомобилями, но рассматривать их в отрыве от эпохи сложно, многим это не понятно. Поэтому параллельным ходом мы стали собирать те вещи, часть из которых можно видеть сегодня в Музее индустриальной культуры: швейные машинки, радиоприемники, велосипеды. С ними-то мы и приехали на конный двор. Главный редактор считал, что раз издание автомобильное, то и экспозиция должна быть автомобильной. Но мы его убедили, что интересно было бы собрать еще и сопутствующие вещи. И вот, в 1994 году издание «Авторевю» учредило Московский музей экипажей и автомобилей, и мы стали работать под патронажем редакции. Пока мы были на конном дворе, строили планы, что эту площадку нам отдадут под музей окончательно. Но мэрией было принято решение отдать ту территорию Музею истории Москвы, сделав ее частью Музея усадебной культуры. А нам предложили переехать в другую часть парка Кузьминки. Здесь тогда была овощная база площадью почти 2,5 гектара. Московское земельное законодательство на тот момент позволяло получить участок земли размером до гектара в пользование или в собственность решением земельной комиссии округа – префектурой. С ними у нас с первого момента были отличные отношения, потому что мы обеспечивали им все праздники и выставки. Так что они нас поддержали. А главного редактора «Авторевю» уговорили подписать инвестиционный контракт на строительство здесь нового здания музея. Заложники парка И вот, мы здесь с 2000 года, когда вышло подписанное Лужковым постановление правительства Москвы о том, что эта площадка передается изданию «Авторевю» на условиях льготной аренды в период проектирования и строительства здания музея с последующим оформлением в собственность. Счастье было близко. Сделали за немалые деньги проект, который утвердили, на Генплане Москвы мы уже были. Получили исходную разрешительную документацию на начало строительства. Но шеф отказался от проекта, так как не получил эту землю в долгосрочную аренду на 49 лет, как изначально рассчитывал. Сказал: «В Москве как дадут, так и отберут». Понять я его, в принципе, могу. После этого решением правительства Москвы «Авторевю» отсюда вывели. Мне было жалко стольких лет, затраченных на коллекцию и пространство под нее. Из издания я уволился и организовал с друзьями Музей индустриальной культуры, который вы сейчас видите. В 2012 году мы оформились, как автономная некоммерческая организация. Проект интересный, всем нравится. Так как уже много лет мы здесь находимся, и в округе нас хорошо знают, то департамент культуры и департамент земельных ресурсов и имущества города Москвы дали нам возможность найти нового инвестора. Восемь лет я уже занимаюсь поисками, но так никого и не нашел. К сожалению, инвесторы хотят получить прибыль сразу, как можно быстрее, а музей прибыли не дает. Поэтому найти бы нам мецената, хотя сейчас уже и забыли этот термин, наверное. Наше теперешнее положение следующее: наш участок передали парку культуры и отдыха «Кузьминки». И вот уже на протяжении года территория парковая, а экспонаты – наши, музейные. Так что мы у них как бы в заложниках. Что с нами будут делать, мы не знаем, хотя, со слов руководства парка, они заинтересованы в таком музее. Проблема только в том, что за этот год у них сменилось четыре директора. И зачастую приходили люди, которые не имеют никакого отношения ни к парку, ни к культуре. Отдавать коллекцию людям, которые вообще не представляют, с чем будут иметь дело, мне не хочется. И вот ситуация: из раза в раз меняется руководство парка, и все начинается по новой – представляемся, объясняем, рассказываем про коллекцию. Я музею посвятил 25 лет, всю сознательную жизнь практически, так что жалко все это отдавать в никуда. И вот, непонятно, что будет с нами дальше. История такая, что мы можем в любой момент отсюда съехать.