Войти в почту

«Романы со стюардессами придумало телевидение»

Денис Мовчан, 41 год, командир воздушного судна (Airbus A319, A320, A321): Когда я был ребёнком, наверное, как все дети, мечтал быть космонавтом. Мой дед пролетал 25 лет в военно-транспортной авиации, мой дядя тоже был лётчиком. Я пронёс мечту через всё своё детство и поступил в Балашовское высшее военное авиационное училище. Получилась преемственность. В космосе я себя в итоге не видел — влюбился в авиацию, и желания расставаться с ней у меня не было. Главным было пройти медкомиссию. В советские времена вообще нужно было иметь «талант к здоровью», чтобы пройти в отряд космонавтов. На старших курсах, когда ты начинаешь полёты, можно было быть отчисленным не только из-за неуспеваемости или из-за здоровья, но ещё и из-за отсутствия способности к лётному обучению. Сейчас для здоровья делаю зарядку, хожу в спортзал иногда. Не могу сказать, что с завидной регулярностью, — когда есть возможность. Ещё бросил курить — раньше никак не мог расстаться с этой привычкой. Люблю горные лыжи — катаемся всей семьёй. Летом — велосипеды. У меня два сына-близнеца, мы с ними катаемся, а сзади дочь сидит. Перед полётом мы должны поздороваться с пассажирами, рассказать, куда мы летим, какие страны будем пролетать. И соответственно перед снижением обязательно проинформировать, где приземляемся, какая погода, который час: страна у нас большая, часовых поясов много. Попрощаться, поблагодарить. Никому не возбраняется во время полёта рассказать что-нибудь интересное. Пассажиры всегда спрашивают у бортпроводников, что мы пролетаем, когда видят в иллюминаторы, например, какое-то большое озеро. Я давно работаю в авиации, и у всех есть какие-то свои приметы. У кого-то есть талисманчики, которые они всегда берут с собой в полёт. Считаю, что лётчики всё-таки суеверны. Мы занимаемся на специальном тренажёре, там настоящая кабина, визуализация как в суперкомпьютерной игре, — отрабатываем все внештатные ситуации, всё, что возможно. Мы к ним готовы. Ничего не должно стать неожиданностью. Было такое, что по состоянию здоровья пассажира нужно было срочно садиться на посадку, садились в Забайкалье. Приехала скорая, забрала человека, и мы полетели дальше. Несколько раз приходилось ещё до посадки снимать с рейса пьяных пассажиров, чтобы не доставлять неудобства остальным 160 пассажирам. Лучше один полетит чуть позже. Когда я познакомился со своей женой, я уже был военным лётчиком. В армии я вообще мог улететь на неделю, это было нормальное явление. Поэтому, когда я пришёл в S7 Airlines, для семьи ничего не изменилось: я утром улетел — вечером прилетел, или ночью улетел — утром прилетел. Они только проснулись, а я уже дома. Конечно, когда длинные эстафеты на 3–4 дня, они беспокоятся, как это, папы не будет столько времени дома. Когда большая интенсивность полетов, домой приходишь только поспать. Проснулся, надел чистую рубашку — и ушёл опять. Но семья уже привыкла. Романы с бортпроводницами? Это, скорее, придумано телевидением. Какая романтика, если вы 12 часов проведете в кабине? А девочки 12 часов бегают по салону с большой тележкой с напитками и едой. Да, если есть длинные эстафеты в авиакомпании — где-то на побережье, да, может, и будет элемент романтики. А обычно …тяжёлые будни. Несмотря на красоту этой профессии и хороший уровень зарплаты, это тяжёлая работа. Я считаю, человек должен болеть авиацией, чтобы работать здесь. Михаил Янчиков, 32 года, командир воздушного судна (Airbus A319, A320, A321): У меня отец тоже летал — на самолёте Ту-154, и я, как все мальчишки, в детстве смотрел на него, хотел подражать. Никто не отговаривал, как и с кадетским корпусом, это было мое желание, а не родителей. При поступлении был очень серьёзный отбор (в Ульяновское училище. Сейчас —Ульяновский институт гражданской авиации. — М.М.). Когда поступаешь в училище, у тебя должно быть стопроцентное здоровье, там никаких поблажек не дают вообще. Даже если прикус зубов неправильный — не поступишь. Требования по здоровью всегда остаются на первом плане. Тренажёр — это, можно сказать, 95% реального полёта. В нём могут и грозу поставить, и турбулентность — всё это ощущается. После обучения и тренировки, прежде чем летать с пассажирами, ты летаешь на пустом самолёте с инструктором. Волнение присутствует первые рейсы, но рядом всегда опытный человек — он подскажет. Медкомиссии проходят каждые полгода. И годовая комиссия — ВЛЭК (врачебно-лётная экспертная комиссия. — М.М.), там по полной: ЭКГ, все анализы, углубленные осмотры, если есть замечания. Есть люди, которые говорят: «Работаем от комиссии до комиссии». Перед каждым полётом проходим врача. Он смотрит твоё самочувствие, проверяет пульс, давление, иногда даёт тесты на наркотические вещества. В любой момент может прийти контролёр и проверить. Пилоты не инопланетяне, мы как обычные люди живём, просто стараемся питанию уделять больше внимания. Спорт, конечно, немаловажен. Многие пилоты у нас горными лыжами увлекаются, катаются в отпуске. А я с детства играю в футбол. У нас есть санитарная норма — 80 часов полёта в месяц. Либо с твоего письменного согласия — 90 часов. В среднем это 15 рейсов. Всё зависит от того, куда рейсы и насколько они длительные. Бывают такие, что утром улетел — вечером прилетел обратно, в принципе так же, как люди на работу в офис ходят. Перед тем как планируется расписание, можно заказать выходные. Можно и какой-то рейс заказать, если хочешь посмотреть аэропорт или просто рейс интересный. Есть специальное бортовое питание для экипажа — на выбор, как и у всех пассажиров. В нём больше овощей, но ничего сверхъестественного нет. Когда выполняешь все процедуры и не отвлекаешься, вообще не слышно, что происходит в салоне. Если сразу после посадки хлопают — нам, откровенно говоря, не до этого, сосредоточены на выполнении процедур. Если на рулении, стоянке — можно услышать аплодисменты. Конечно, приятно — значит, людям понравилось, раз хлопают. Если есть время между рейсами, можно прогуляться по городу, посмотреть достопримечательности. Если это Арабские Эмираты, Таиланд — на пляж пойти, искупаться. Я бы не сказал, что романы на работе бывают часто. Но есть, конечно, пары. Моя жена сразу знала о моём графике работы, ещё до свадьбы. Дети — два парня у меня — скучают, когда отец на работе… У маленького есть, кстати, любовь к самолётам. Не знаю, в крови это или нет, но игрушки все с самолётами, фуражку берёт — ходит по дому. (М.М.: Будете ли рады, если дети захотят стать пилотами?) Главное, чтобы было желание. Без желания в авиации делать нечего, это же ответственность за людей, за пассажиров. Против точно не буду, но и настаивать тоже В наше время, когда мы поступали, даже не думали о деньгах. Зарплаты были невысокие — стандартная зарплата офисного работника. Может, кто-то пытается пойти в авиацию из-за денег, но, думаю, надолго он не задержится». Алексей Герасименко, 39 лет, старший пилот-инструктор (Embraer 170): Я из авиационной семьи, поэтому вопрос о выборе профессии не стоял. Лёгкое навязывание авиационной тематики дома сопровождало. Папа на работу ездил туда-сюда, и дед рассказывал о своих полётах. Но не заставляли. Конечно, мы готовимся, переживаем за медкомиссию. Если человеку 20 лет, он её проходит достаточно быстро. А с возрастом всё равно появляются определённые проблемы. Труднее, наверное, после 40 лет — с расширенной медицинской комиссией. Мне ещё предстоит через год. При желании поступить в училище лучше за год-два обратить внимание на здоровье. Я поступал в 1995 году — и около 50% абитуриентов отсеялось на медкомиссии. Здоровье нужно беречь. Абсолютно здоровых людей нет, и с возрастом мы здоровее не становимся, как бы за собой ни следили. Чтобы быть примером для детей, стараюсь посещать бассейн, спортзал. Мы понимаем, что нужно обязательно чем-то заниматься, потому что иначе мышцы приходят в негодность — так как работа сидячая. Утром сел в машину — доехал до работы, сел в кресло, слетал, вернулся, приехал — дома лёг. К сожалению, не всегда получается ходить регулярно. Если улететь рано утром, встать в 5 часов, прилететь в 4 часа дня, а утром снова рейс. Супруга приобщается к авиации и даже пробовала полетать на маленьком самолётике. Она старается, тяжело ей приходится ввиду моего постоянного отсутствия, но сейчас я довольно часто нахожусь дома, могу домашними делами заниматься. Есть какой-то процент авиационных семей, но он достаточно небольшой. Тогда люди вообще не видятся месяцами. У нас не принято летать в одном экипаже, особенно если дети. Семейные пары стараются разделять. Кто-то из родителей должен всё-таки быть с ребенком. Я не обзавёлся каким-то талисманом. Но вообще основных суеверий два — лётчики не подшивают одежду перед вылетом и не фотографируются. Я не то чтобы как-то этого избегаю, но, если есть возможность пришить пуговицу на день раньше… Но ни в коем случае это не доходит до абсурда. Внештатные ситуации, конечно, помню все — их не так уж много и было. Не могу сказать, что они оставили какой-то негатив. Мы же тренируемся и готовы к любой ситуации, например, сможем спокойно посадить самолет даже при отказе одного из двигателей. Мне приходилось возвращаться в аэропорт вылета из-за технической неполадки, совершать посадку в связи с ухудшением здоровья пассажира Когда я пришёл работать, зарплата лётчика оставляла желать лучшего. Мы шли не за деньгами — я про поколение людей, которые в 90-е пришли работать. Работа у нас хорошая, романтичная, но обязывать к ней нельзя. Я знаю случаи, когда в династии пытались [заставить]: «Вот, ты должен». Но это не та работа, в которой можно кого-то обязать. Я бы, наверное, хотел, чтобы дети продолжали, но сказать, что буду настаивать или буду разочарован, если ребёнок не пойдет, — такого нет. Читайте также: «Счастье — оказаться на Земле»: дважды побывавший в открытом космосе космонавт Салижан Шарипов ответил на самые странные, стыдные и секретные вопросы о жизни за пределами планеты. Он рассказал НГС об эмоциях во время выхода в открытый космос и объяснил, как можно спать и мыться в невесомости.

«Романы со стюардессами придумало телевидение»
© ngs.ru