Не было бы в моей жизни Успенского – не было бы меня
В июне собиралась съездить к нему попрощаться. Не поехала. Потому что прощаться очень не хотелось. Это такое детское колдовство, пока с человеком не попрощаешься – он не уйдет… С Эдуардом Николаевичем я познакомилась в 85-ом. Я тогда была свежеиспеченной сценаристкой с дипломом и вполне себе состоявшейся серьезной журналисткой – член союза и все такое. Ну, то есть, самой себе казалась очень серьезной и очень взрослой. Он эту мою серьезность всегда вышучивал, говорил: Собе-Панек, ты чего такая мрачная, ты же детский писатель! Я сопротивлялась изо всех сил. Детский писатель – никогда в жизни! Книжки для детей – ни за что на свете! Но с Успенским спорить было бесполезно. Он, в конце концов, затащил меня в детскую литературу. И не меня одну. У Успенского была такая особенность: всех, кто оказывался рядом с ним, он пытался заразить писательством и пристроить потом в какие-то детские проекты – в журнал, издательство, на студию, на радио. Вот представьте себе, приходит известный детский и очень успешный писатель в издательство и приводит с собой толпу (я не преувеличиваю) никому не известных начинающих литераторов, а иногда даже просто случайно примкнувших к этой толпе людей, и говорит директору: «Вы будете издавать их книжки». Директор, естественно, начинает упираться, пытается выяснить – кто они, все эти люди. На самом деле, они никто и у них за душой нет ничего, кроме амбиций, но Успенский говорит: Это гении. Вот это гениальный детский поэт, он пишет гениальные стихи. А вот это гениальный сказочник. И вы будете их издавать. Хотя бы по одной книжке в год. Можно начать со сборника… Я помню, как Успенский пробивал наши первые книжки в «Малыше». Он тогда организовал при издательстве что-то вроде литературного кружка. Туда приходили и уже более-менее известные авторы вроде Марины Бородицкой, заходили в гости маститые Володя Друк и Гриша Остер. Но основное ядро кружка составляли тогда еще никому не известные, нигде не публиковавшиеся Андрей Усачев, Тим Собакин, Инна Гамазкова, Сергей Седов. Я в эту школу Успенского привела с собой своих друзей ВГИКовцев (не имеющих никакого отношения к детской литературе) оператора Мартыньша Пунанса и режиссера Алексея Дмитриева. (Леша потом написал тыщу прекрасных детских книжек и сам их проиллюстрировал. Мартыньш насочинял кучу детских настольных игр. Чуть позже мы вместе с Мартыньшем и Тимом Собакиным писали сценарий и разрабатывали алгоритм для одной из самых первых российских компьютерных игр). В 88-ом, Успенскому удалось выколотить из директора издательства «Малыш» авторские договоры для всех нас. Мы с Лешей Дмитриевым и Тимом Собакиным написали на троих маленькую книжку стихов «Лесные музыканты». Андрей Усачев дебютировал соло. Можете вспомнить кого-то из знаменитых и успешных, кто сам приводил бы в издательство потенциальных будущих конкурентов и собственными руками делился бы с этими потенциальными конкурентами куском своего пирога? А Успенский так делал постоянно. Предложил «Ералашу» сотрудничество – тут же привел туда всех участников своей литературной студии. (Честно говоря, не помню, писал ли он для «Ералаша» сам, но у меня в тот год прошло 4 сценария). Еще он очень часто пробивал какой-то проект под себя, под свое имя, а потом – когда уже все договоры были подписаны и гранты получены – встраивал в этот проект кого-то из молодых. И отдавал им потом всю эту работу. Или, если не получалось отдать проект целиком, пробивал соавторство. Я так попала в фильм «Год хорошего ребенка». Когда Успенскому предложили сделать авторскую экранизацию его детской повести «Год хорошего ребенка», он тут же заявил Госкино, что писать будет только в соавторстве со мной. И пробил! (Кстати, убедить Элс де Грун – его голландского соавтора, что я напишу веселый сценарий, было еще тяжелее, но он убедил). Это сейчас, наверное, никого бы не удивило. А тогда – в конце восьмидесятых – это было из разряда чудес. Совместный Российско-Молдавско-Голландский фильм. Съемки за границей. Снимаются звезды первой величины – Лев Дуров, Валентина Талызина и так далее. Бюджет – сами представьте, какой. И подписать договор с молодой никому не известной сценаристкой? (Кстати, тогда в кино молодыми считались 40+, а мне было двадцать с хвостиком). Да бросьте! Это невозможно. Но Успенский уперся и сказал, что либо он будет писать сценарий вместе с Собе-Панек, либо не продаст права на экранизацию. Был в этой работе еще один очень важный момент, важный и показательный – отношение Успенского к деньгам. Его очень часто поливали в прессе и в интернете помоями, обвиняли в жлобстве и в меркантильности, рассказывали, как он с кем-то судился, отвоевывая три копейки авторских. Все вранье и клевета. Успенский воевал только за свои права и свои авторские. Он никогда не требовал откатов, даже если своим именем помогал пробить выгодный проект. Он никогда не использовал людей на халяву и не присваивал себе чей-то труд. Кстати, за чужие гонорары он тоже бился, как тигр, попробовал бы какой-нибудь работодатель обмануть кого-то из учеников Успенского. Так вот, за сценарий «Год хорошего ребенка» Госкино заплатило 22 тысячи рублей. Половину должен был получить Успенский, половину я – мы стояли в титрах соавторами. Но Эдуард Николаевич от своей доли гонорара отказался, я получила всю сумму целиком. И еще – в ту же копилку – в 91-ом союз развалился, госкино почило в бозе и наш молдавский продюсер исчез вместе с фильмом. До российских экранов «Год хорошего ребенка» так и не дошел. Но зато в Москве появились пиратские копии. Я пыталась подбить Успенского на битву с пиратами. А он тогда сказал: Ты что! Их благодарить надо и кланяться! Если бы не пираты, этот фильм вообще никто бы не увидел. Есть такие люди, которые не умеют в одиночестве есть вкусные конфеты, смотреть хорошие фильмы или любоваться чем-то прекрасным. Им обязательно нужно с кем-то поделиться. Успенский был таким. И детская литература, да вообще все, что адресовано детям, в его представлении как раз и было такой вот вкусной конфетой или таким вот зачарованным миром, которым нельзя владеть в одиночку. Радости не принесет. Поэтому он и тащил всех за собой и с собой. Поэтому искренне не понимал, как можно не хотеть писать для детей (про не уметь, он вообще в расчет не брал). Наверняка сейчас кто-то скажет: собиралась писать про Успенского, а написала про себя. Да. Все так. А потому что не было бы в моей жизни Успенского, не было бы в моей жизни ни детских книжек, ни детских передач, ни мультиков, ни фильмов. Меня бы сегодняшней не было. Эдуард Николаевич, я не успела с вами попрощаться. Не хочу, чтобы вы уходили. И вы ведь не уйдете, правда? Источник: Блог Марины Собе-Панек (публикуется в сокращении)
