Из чего состоит Дом Гоголя: жизнь главного мистика русской литературы в экспонатах
В конце жизни Гоголь признавался в любви к двум городам — Риму и Москве. В Италии он провел несколько лет, а с российской столицей связана серьезная часть его жизни. Накануне выхода в прокат заключительной части трилогии «Гоголь» Егора Баранова mos.ru и агентство «Мосгортур» подготовили гид по Дому Н.В. Гоголя, в стенах которого писатель прожил последние годы и встретил смерть. Гоголь и Москва Гоголь впервые посетил Москву летом 1832 года, вскоре после выхода «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Молодой писатель сразу полюбил этот город, часто сюда возвращался и подолгу гостил у знакомых — литературного критика профессора Московского университета Степана Шевырева и известного издателя, историка и литератора Михаила Погодина. А позже он обзавелся и постоянным московским жильем. Гоголь вернулся в Россию из паломничества по Святой земле в начале зимы 1848 года и по приглашению графа Александра Толстого и его супруги, с которыми познакомился за границей, обосновался в их усадьбе на Никитском бульваре. Считается, что именно Толстой стал прототипом генерал-губернатора из сожженного второго тома «Мертвых душ». В юности он был флигель-адъютантом Николая I, позже — гражданским губернатором Твери, военным губернатором Одессы, а последние годы жизни провел в статусе члена Государственного совета. Предками его жены Анны Георгиевны были грузинские цари. Как и муж, она была очень набожна и вела уединенный образ жизни, избегая великосветской суеты. Толстыеа отвели Николаю Васильевичу три небольшие комнаты на первом этаже с отдельным входом из сеней: прихожую, гостиную и кабинет, который одновременно являлся спальней. В них писатель прожил последние четыре года своей жизни. «Здесь за Гоголем ухаживали, как за ребенком, предоставив ему полную свободу во всем. Он не заботился ровно ни о чем. Обед, завтрак, чай, ужин подавались там, где он прикажет. Белье его мылось и укладывалось в комоды невидимыми духами, если только не надевалось на него также невидимыми духами. Кроме многочисленной прислуги дома, служил ему, в его комнатах, собственный его человек из Малороссии, именем Семен, парень очень молодой, смирный и чрезвычайно преданный своему барину», — вспоминал вхожий к Толстым поэт и переводчик Николай Берг. Эти стены, в которых писатель был окружен такой заботой, были свидетелями глубокого духовного кризиса Гоголя. С ним ему не суждено было совладать. Здесь писатель переживал неприятие современниками вышедшей в 1847 году книги «Выбранные места из переписки с друзьями», неудачное сватовство к дочери высокопоставленного придворного — Анне Виельгорской в 1849-м и кончину своей доброй знакомой Екатерины Хомяковой в январе 1852-го. Здесь он готовил к печати собрание своих сочинений, трудился над вторым томом «Мертвых душ» и, сочтя законченную рукопись неудачной, сжег ее в ночь на 12 февраля 1852 года. Вслед за символической литературной смертью 10 дней спустя в этом доме Гоголь встретил смерть физическую. История дома, который стал Домом Гоголя Разговоры о важности появления музея Гоголя в Москве начались в 1909 году, когда отмечалось 100-летие со дня рождения писателя. В советское время к теме вернулись в юбилейном 1959 году, однако музею писателя было суждено открыться лишь в 2009-м. Усадьба Талызиных — Толстых на Никитском бульваре до 1966 года была жилым домом. После революции ее разделили на коммунальные квартиры, нанеся существенный урон интерьерам. К 1966 году, когда историческое здание передали под нужды библиотеки, в доме проживали 77 человек — на каждого приходилось в среднем около восьми квадратных метров жилой площади. После расселения в особняке провели ремонтно-реставрационные работы, которые специалисты признали неудачными, поскольку подлинные элементы обстановки не были сохранены. В 1974-м библиотека получила имя Николая Гоголя. Тогда же на первом этаже открылись для посетителей две мемориальные комнаты писателя. В 2005-м библиотека стала мемориальным центром, а 27 марта 2009 года в Москве официально появился музей — Дом Гоголя. Сейчас музейная экспозиция состоит из шести мемориальных комнат, расположенных на первом этаже. Их обстановка скрупулезно воссоздана по воспоминаниям современников писателя. Любовь к вязанию и вышивке, сон в кресле и другие привычки В прихожей выставлены дорожный сундук, шинель с цилиндром, а также фотокопия редкого посмертного портрета Гоголя 1852 года работы Николая Андреева, на котором художник изобразил его живым. В гостиной собрана мебель из красного дерева первой половины XIX века, включая диван, перевезенный из имения Погодина на Девичьем поле, где останавливался Гоголь. На столе — книги и предметы из личной коллекции потомков сестры писателя. Рядом — карта Восточной Сибири, которая отсылает к воспоминаниям друга Гоголя, писателя Ивана Аксакова: «Надо думать, что Чичиков в конце этой части, вероятно, попадет за новые проделки в ссылку в Сибирь, так как Гоголь у нас взял много книг с атласами и чертежами Сибири». Второй том «Мертвых душ» обратился в пепел в этой комнате. Вопрос о том, что именно Гоголь предал огню перед смертью, остается открытым. Большинство исследователей считает, что погибла беловая редакция второго тома «Мертвых душ». После смерти писателя Шевырев, его душеприказчик, нашел в бумагах Гоголя разрозненные черновики. По ним с огромным трудом удалось восстановить текст пяти глав второго тома, которые были изданы в 1855 году. Это издание можно увидеть в книжном шкафу соседнего с гостиной кабинета. Кабинет — кладезь информации о причудах Гоголя. Немногие знают, что он имел привычку работать, стоя за конторкой, которую, видимо, приобрел за полтора года работы писцом в Петербурге. На конторке — портрет Пушкина, копия рукописи «Мертвых душ», в которой цензор вычеркнул фрагмент «Повести о капитане Копейкине», и чернильный прибор с песочницей, привезенный из усадьбы в Кибинцах, где проходили детские годы Гоголя. Рядом приехавшая оттуда же костяная игольница, которая принадлежала его матери. Николай Васильевич унаследовал ее любовь к рукоделию — прекрасно шил, вышивал и даже вязал. С загороженной ширмой кроватью из красного дерева связана другая черта писателя: исследователи утверждают, что с 1840 года Гоголь ночевал в кресле, но утром перед приходом слуги приводил кровать в беспорядок, желая скрыть свою блажь. Рядом, на журнальном столике, — титульный лист второго издания «Мертвых душ» 1842 года, или, как его тогда называли, виньетка. Ее исполнил сам автор поэмы. Гоголь владел каллиграфией, неплохо рисовал пером и карандашом, и после смерти ему приписывалось немалое количество иллюстраций к его произведениям. Во множестве сохранились его наброски людей и зарисовки архитектуры, которые он делал во время путешествий. В кабинете находилась личная библиотека писателя, которая к моменту его кончины насчитывала, согласно полицейской описи, 234 книги: 150 на русском языке и 84 на иностранных. Единственным дорогим предметом среди вещей писателя оказались золотые карманные часы, ранее принадлежавшие Жуковскому и остановленные им в момент смерти Пушкина. Все имущество Гоголя оценили в 43 рубля 88 копеек. Деньги — чуть более двух с половиной тысяч рублей — он накануне смерти передал Шевыреву «на вспоможение бедным молодым людям, занимающимся наукою и искусством». «Ревизор», разочарование и отъезд из России Экспозиция одной из комнат музея посвящена русскому театру 1830–1840-х годов, постановкам гоголевских пьес, а также авторскому чтению «Ревизора», которое Гоголь устроил в этом доме для актеров Малого театра. Иван Тургенев вспоминал об этом вечере: «Читал Гоголь превосходно… Я сидел, погруженный в радостное умиление: это был для меня настоящий пир и праздник». Премьера комедии состоялась 19 апреля 1836 года в Александринском театре Петербурга. На спектакль внезапно приехал Николай I. Он «хохотал от всей души», а после сказал: «Ну и пьеска! Всем досталось, а мне более всех!» Московская премьера «Ревизора» прошла в Малом театре 25 мая того же года. Несмотря на успех у публики и императора, Гоголю не понравилась ни петербургская, ни московская постановка. «“Ревизор” сыгран — и у меня на душе так смутно, так странно… Мое же создание мне показалось противно, дико и как будто вовсе не мое. Главная роль пропала: так я и думал. … Неужели не видно из самой роли, что такое Хлестаков? … Хлестаков вовсе не надувает; он не лгун по ремеслу; он сам позабывает, что лжет, и уже сам почти верит тому, что говорит», — писал он. Непонимание комедии театральной общественностью было одной из причин, побудивших Гоголя отправиться в 1836 году за границу. Вернувшись в Россию в октябре 1851 года, он побывал в Малом театре на спектакле с Сергеем Шумским в роли Хлестакова и остался доволен увиденным. Через несколько дней Гоголь в последний раз публично прочитал свое произведение в кругу избранных. Отношение властей к пьесе тоже постепенно менялось. В апреле 1852-го Иван Тургенев был арестован за некролог Гоголю, опубликованный в «Московских ведомостях», — слишком восторженно он отозвался об авторе «Ревизора». Комната памяти Николай Васильевич умер не в той комнате, в которой он жил у Толстых. Когда в январе 1852 года писатель серьезно занемог, его перевели в самую теплую гостевую первого этажа. Стараясь поставить на ноги своего дорогого постояльца, 20 февраля по старому стилю Толстой созвал у себя дома врачебный консилиум, однако светила медицины поставили ошибочный диагноз — менингит. Умирающего лечили насильно, его сажали в теплую ванну, обливая голову холодной водой, ставили горчичники и пиявки, обкладывали тело горячим хлебом. До нового визита эскулапов Гоголь просто не дожил. Писателя не стало утром 21 февраля. Стрелки часов в комнате, где он умер, замерли на восьми часах — это время его кончины. В последние годы жизни Николай Васильевич страдал тафефобией — страхом быть погребенным заживо. «Выбранные места из переписки с друзьями» он начал с изъявления своей последней воли: «Завещаю тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения. Упоминаю об этом потому, что уже во время самой болезни находили на меня минуты жизненного онемения, сердце и пульс переставали биться...» Страшная легенда о том, что Гоголя все-таки похоронили живым, распространилась по Москве в 1931 году, когда могилу писателя в Свято-Даниловом монастыре вскрыли в связи с уничтожением тамошнего некрополя для переноса останков на Новодевичье кладбище. По свидетельствам нескольких очевидцев, тело в гробу находилось в неестественном положении, а крышка гроба якобы была исцарапана изнутри. Другие осмеливались утверждать, что в гробу отсутствовал череп писателя, который будто хранится неопознанным в одном из московских музеев. В официальных отчетах о вскрытии могилы, которое проводилось под присмотром НКВД, ничего подобного нет. Впрочем, скульптор Николай Рамазанов, которого вызвали для снятия посмертной маски 21 февраля, в своих воспоминаниях писал, что Гоголь не показался ему мертвым. «Улыбка рта и незакрытый правый глаз его породили во мне мысль о летаргическом сне, так что я не вдруг решился снять маску, но приготовленный гроб, в который должны были положить в тот же вечер его тело, беспрестанно прибывавшая толпа желавших проститься с дорогим покойником заставили меня и моего старика, указывавшего на следы разрушения, поспешить со снятием маски, после чего со слугой-мальчиком Гоголя мы очистили лицо и волосы от алебастра и закрыли правый глаз, который, казалось, хотел еще глядеть на здешний мир, тогда как душа умершего была далеко от земли», — вспоминал Рамазанов. Посмертная маска с открытым правым глазом, снятая тогда Рамазановым, — самый страшный экспонат Дома Гоголя. Увидеть его можно в зале «Комната памяти».
