Алиса Гребенщикова: Делаю только то, что мне нравится

В новом фильме Алексея Петрухина «Последнее испытание» Алиса Гребенщикова играет журналистку. Она, кстати, не первый раз появляется на экране в роли представителя СМИ. Более того, в юности Алиса даже печаталась в петербургских газетах. Также за ее плечами есть опыт работы в качестве теле- и радиоведущей. Но наше интервью мы начали с разговора о волшебниках. Потому что Алиса — имя необыкновенной девочки из произведений Кира Булычева. А во-вторых, она до сих пор любит сказки. — Алиса, верите ли вы в волшебников? — Верю в то, что, кроме мира материального, в котором мы существуем и ежедневно совершаем какие-то действия, есть материи, которые сложно описать и в которые не верят люди с математическим складом ума и так называемые реалисты. — Легендарный физик Никола Тесла хотя и обладал математическим складом ума, но пытался изобрести машину времени. — В каждом правиле есть исключение. И Никола Тесла — это исключение. — Бывают ли волшебники добрыми? — Почему вы об этом спрашиваете? — Вспомнила фильм Марка Захарова «Обыкновенное чудо», где Олег Янковский играет волшебника, к которому неприменимы такие понятия, как доброта и злость. — Все зависит от угла зрения. Иногда добро мы принимаем за зло и наоборот. — Есть же очень злые люди, которые клевещут на других, интригуют, злорадствуют? — Моя соседка Людмила Александровна вываливает помои на машины тех людей, которые паркуются под ее окном. Мы же не можем оценить, плохой она поступок делает, или хороший? Для нее — хороший, потому что она выгоняет людей, которые не выключают двигатель и загрязняют окружающую среду выхлопными газами. Для тех людей, которые припарковались, — она злодей. И конечно, неприятно увидеть свою машину с фрагментами супа на лобовом стекле. Но она вынуждает их перепарковаться. Мы не знаем, вдруг, если бы они не уехали, на это место могло же упасть дерево, а она таким образом предотвратила неприятную ситуацию. Хотя лично я против того, чтобы кого-то наказывать. Я за прощение. Потому что не мы решаем, а Бог решает. — Неужели вам никогда не было обидно? — Обида — это реакция. На что обижаться? На то, что человек поступил не так, как ты придумал в своей голове? Бессмысленно обижаться, ведь это несоответствие мыслей и реальности. — Ну бывает, особенно в актерской судьбе, когда звезды не сошлись, невезение. Можно же обижаться на судьбу? — На судьбу вообще никогда обижаться не надо. Судьбе виднее. Может, мы неправильно себе дорогу придумываем? У нас есть хорошая дорога, она для нас определена. А мы в каких-то своих заблуждениях все пытаемся свернуть на совершенно неподходящую нам тропу. Мы все сворачиваем, а там нас не ждет ничего хорошего. Судьба говорит нам: «Вот же твоя дорога, смотри». — А как обнаружить свою дорогу? — Сердце свое слушать и верить знакам. — Как у Паоло Коэльо? — Нет. Например, есть актриса, которая все время хочет играть Офелию. А это вообще не ее роль, Шекспир — не ее драматург и «Гамлет» — не ее пьеса. Ее драматург — Островский. И вот она 10 лет тратит на то, чтобы попробовать себя в Шекспире в одной версии, в другой, в третьей, в четвертой. И везде провал. В результате она злится на судьбу. А потом случайно попадает в драматургию Островского и там расцветает. Надо было просто с самого начала идти и играть Островского. — Мне почему-то кажется, что Шекспир — для вас. — Шекспир для меня? Возможно. Да и Островский тоже для меня. Я вообще вся — в драматургии классиков. Раньше я не понимала, что роль Офелии интересная, она казалась мне скучной. А теперь я знаю, что для филигранной работы в ней есть материал. — Для того чтобы хорошо играть, вам нужно себя понимать и знать все свои возможности? — Я свои возможности знаю. Но мне важно слышать свое сердце, свой внутренний голос и идти той дорогой, которую я для себя выбрала. Вот это мне важно — оставаться верной себе. Я не представляю своей жизни без литературы. Книги для меня – тот мир, в который я убегаю от реальности. И однажды я поняла, что сцену и литературу мне интересно объединить. Так родились мои литературные постановки. Сейчас любимый спектакль — «Все вокруг» в театре «Практика». Я до мурашек люблю стихи, которые звучат в этом спектакле, и мне хочется, чтобы как можно больше зрителей их услышали. — Сейчас в театре играют женщины мужчин, мужчины женщин, как это было при Шекспире. Вот мужские характеры, например, «лишние люди» русской литературы вам близки? — Я играла Пиноккио в постановке французского режиссера Жоэля Помра. В этом спектакле главный герой — трудный подросток, мальчик лет 14–15, резкий, запутавшийся, острый и колючий. Мне было очень интересно его играть и не возникало никакого диссонанса. В каждом из нас живет очень много всего. И профессиональный артист умеет доставать из себя нужные черты характера и качества человеческие. Что-то достать, что-то спрятать. Когда я начинала репетировать Пиноккио, приходила на репетиции в платьях. И один человек из французской постановочной группы сказал после премьеры: «Когда я видел, как ты приходишь в театр, думал, как же эта стопроцентная девушка будет играть парня? Спрашивал режиссера, почему он выбрал эту актрису? А потом с изумлением наблюдал мастерство перевоплощения». А это ведь просто моя работа. Я умею находить в себе разное. Это только на сцене. В жизни у меня нет ни малейшей необходимости быть жестокой или злой. Я не ращу в себе воина или Медузу Горгону.