Режиссер «Брестской крепости»: бойцы чеченцы объявили Гитлеру джихад

На 16 Фестивале кино и театра «Амурская осень» самым привлекательным мероприятием были встречи кинематографистов со зрителями в Шатре. В один из вечеров благовещенцы встретились с Александром Коттом, создателем «Брестской крепости». Его новый фильм «Спитак», который выйдет в прокат в декабре, к 30-летию землетрясения в Армении, получил на фестивале приз за режиссуру, аналогичный награде на ММКФ-2018. «Спитак» - это реквием Когда случилось землетрясение, я был подростком, и хорошо помню, как мы собирали носки, шарфы и игрушки для армянских детей. Близко столкнулся с трагедией, когда в 2014 году стал работать над фильмом – это был международный российско-армянско-французский проект. Мы досконально изучали материалы архивов, работали в музеях, встречались с руководителем штаба спасения Николаем Ивановичем Рыжковым. Ответственность была огромная, погибло 25 тысяч человек, живы были очевидцы события. На защите нашего проекта в Минкульте был 74-летний Норик Мурадян, которого в те дни назначили первым секретарем райкома партии в Спитаке. Ранним утром 7 декабря они с водителем выехали в Ереван, и там узнали о трагедии. Мы услышали много страшных историй, например, одна женщина, оказавшаяся в завалах, все слышала, но не могла говорить, а родственники были где-то неподалеку. К счастью, ее обнаружили. Крановщик, у которого погиб ребенок, трое суток не выходил из крана, пока, обессиленный, просто не вывалился из него… Трагедия всколыхнула весь мир, причем СССР в это время разваливался, но все республики оказывали Армении помощь, границы были открыты, на разборы завалов выпустили зэков, с условием, что сами вернутся в камеры, и они это сделали. В нашем фильме люди разных национальностей говорят на своих языках и понимают друг друга, так было на самом деле. Службы МЧС у нас не было, приезжали альпинисты, спелеологи, строители, которые не знали специфику землетрясений, огромную помощь оказали спасатели из Франции, которые прибыли с собаками, обученными находить людей под завалами. После трагедии служба спасения появилась и у нас. Мы постарались найти точную интонацию – это не экшн, не фильм-катастрофа, это драма, которую показываем через личные переживания главного героя. На тот момент он живет за границей и, казалось, забыл об Армении, но случается беда, и память заставляет его вернуться. Сыграл его Лерник Арутюнян, которого вначале я назначал на эпизодическую роль. Музыку написал американский композитор Серж Танкян, мировая звезда, ему понравилось наше кино, и он согласился отдать дань памяти своим землякам. Когда снимал «Спитак», ставил себя на место персонажей: что бы я чувствовал в этой ситуации, где бы хотел оказаться, в завалах или наверху? Но у меня сильный иммунитет, когда заканчиваю кино, отключаюсь, иначе сойдешь с ума, если будешь становиться персонажем каждого фильма. Пленка или цифра Ценность кадра я понял на съемках своей первой картины «Ехали два шофера» на студии СТВ. Тогда нас, нескольких дебютантов – меня, художника, оператора, актеров Пашу Деревянко и Иру Рахманову закинули в Красноуфимск, под Екатеринбургом. Это была настоящая школа жизни, мы были в вакууме, учились сами у себя. Для меня так важно было кричать – «Мотор, камера, начали!», я делал по 15 дублей, мог позвонить продюсеру и сказать, что мне нужно еще три коробки пленки. Сергей Сельянов в ответ: «А ты знаешь, сколько это стоит?!»,- и называл космические цифры. Когда снимаешь на пленку, любой кадр готовишь по максимуму, знаешь, чем начать и закончить, прежде чем скажешь «мотор!». С цифрой проще, дублей можно делать, сколько захочешь, и я скептически отношусь к тому, что говорят про магию пленки – снимаешь, ждешь, мучаешься. Считаю, просто тратишь нервы. Порой приходит материал с соринкой на весь экран, а у тебя в кадре 150 человек, и ты полдня готовился. Цифра - спасительный инструмент, и, заметьте, с ее появлением не стало больше режиссеров. То есть, каждый второй может взять камеру или телефон и снимать, но, если тебе нечего сказать, это не значит, что ты режиссер. Так что я по другую сторону баррикад, я за цифру. «Герой нашего времени» Когда мне предложили этот проект, я сразу сказал – «да», было бы странным раздумывать. Сейчас, конечно, многое снял бы по-другому, потому что Печорин – это реальный Лермонтов, а не тот образ, который нам преподносили в школе или в кино – страдающий Олег Даль. На Кавказе Лермонтов служил в отряде, который сейчас назвали бы - «спецназ». О нем хорошо рассказано в его стихотворении «Валерик», где описано, как он со своими бойцами на конях перескакивал через бревна, уложенные чеченцами, и рубился в оврагах. Расчищали путь. Кавказ завоевывался так - вырубалась просека, с учетом того, чтобы выстрелы не могли достать до центра, ставилась крепость, и - шли дальше. В крепости, естественно, никого не пускали, но Лермонтов с дружками прорывался в них с криками – «Чечены! Чечены!» Также нарушали они запрет не приходить на прием с оружием, и даже бравировали этим. Воевал Лермонтов в алой рубахе, предъявляя всегда кучу претензий швеям по поводу пуговиц. В те времена он был дико влюблен в Екатерину Сушкову, которая в «Герое нашего времени» стала княжной Мэри. Страдал под ее окнами, писал стихи, а когда стал героем Кавказа, в те времена молодой человек мог заработать славу только там, все переменилось. Он влюбил Сушкову в себя, и теперь она, в его фуражке, страдала под его окнами, добился того, чтобы она сказала: "Я Вас люблю", а он ей ответил: «А я Вас - нет». У каждого молодого человека было не меньше десятка дуэлей из-за дам. Когда выходили стреляться, первый благородно стрелял в воздух, второй тоже, дама была счастлива, в кустах всех ждало шампанское. Также начиналась и дуэль Лермонтова с Мартыновым, его приятелем. Из-за чего стрелялись? Об этом мне рассказал музейный хранитель в Пятигорске. Мало того, что Лермонтов часто смеялся над Мартыновым, называя его мартышкой и т.д., однажды он нарисовал крайне неприличный рисунок. Представьте, салон, Трубецкой играет на рояле, в зале Лермонтов (Печорин), оказавшийся на водах с единственной целью - отдохнуть, для этого он взял липовую справку у доктора (почему доктор и отказался ехать на дуэль). Заходит Мартынов, и во время музыкальной паузы слышит, как Лермонтов, показывая дамам рисунок, говорит непристойные вещи. На рисунке, в пику мощному герою с длинной саблей, был изображен низкорослый Мартынов, с шашкой, волочащейся по земле, только вместо оружия Лермонтов нарисовал нечто другое… Мартынов не мог не вызвать поэта на дуэль, Лермонтов не мог отказаться, все по законам времени. Правда, друзья посоветовали поэту, пока все успокоится, уехать в Кисловодск, но Мартынов стал трубить, что Лермонтов – трус, тот вернулся – «Стреляемся сегодня же, без вариантов!» Трубецкой был за секунданта для обоих. Сошлись на горе Машук. Знали, чем ближе подойдешь, тем точнее выстрелишь, но была опасность выстрелить раньше и не попасть, поэтому они подошли вплотную, уткнулись пистолями в грудь друг к другу, и так стояли секунд сорок, пока Трубецкой не сказал, что прекращает дуэль. «Я не буду стрелять в этого идиота», - сказал Лермонтов, а Мартынов нажал на курок... Дальше гроза, Мартынов, думая, что Лермонтов жив, пытался укрыть его собой от дождя, ждал доктора… Он дожил до 80 лет, и каждый год писал объяснения, почему он это сделал, пытаясь убедить современников в том, что иначе быть не могло. История полна удивительных вещей. Джихад Гитлеру Когда мне позвонил продюсер Рубен Дишдишян и сказал, что есть проект «Брестская крепость», я тоже сказал «да». Мое детство прошло в окружении книг. Три полки с книгами про войну, про пионеров-героев, и я читал их по кругу, более того, когда шел к зубному врачу, чувствовал себя Валей Котиком. «Он мог вынести боль, а ты, что, не сможешь»? Меня это спасало. То есть, у меня была огромная страсть к военной литературе. И «Брестскую крепость» Сергея Смирнова я, конечно, прочел… Погрузившись в материал «Брестской крепости» на съемках, я понял, что мы не все рассказали, да и невозможно обо всем рассказать. Никто, например, не знает, этот факт замалчивался, что последний защитник Брестской крепости, который «в списках не значился», чеченец. В крепости был отряд чеченцев-пограничников, комсомольцев, которые приняли бой, и объявили Гитлеру джихад – священную войну. Мы должны были снять момент объявления джихада, а сниматься позвали чеченскую диаспору. Пришли важные люди с кольцами, я их спрашиваю – «Вы готовы ползать в грязи и по-настоящему сражаться?» «Зачем нам?» - говорят. «Хорошо, - отвечаю, - тогда я армян возьму, мне все равно эпизод нужен». На следующий день они пришли побритые, а у них же это запрещено, оказывается, старейшина им сказал делать все, что я скажу. Так важна была для них память о предках, которые там лежат. Столько фантастического в любом историческом фильме, вот почему я мало снимаю современных лент. Наш «Спитак» - тоже история. Снимать или не снимать жену У нас с Аней (Анна Цуканова-Котт - жена Александра Котта, у них двое детей. – Ред.) водяное перемирие, ни разу не снял ее в главных ролях. Вы не представляете, как тяжело быть вдвоем на одной съемочной площадке. У Ани была очень яркая короткая роль в «Брестской крепости», я даже удлинял метраж с ее участием, она очень хорошо сыграла. А в «Инсайте» я ее вообще вырезал, не легла на сюжет ее линия, что-то не угадала она, но у нас в этом смысле нормальные отношения. Причем, для Ани надо специально писать, она не героиня, все до сих пор узнают ее по «Ералашу». «Испытание» Изначально это был проект Павла Чухрая, но по ряду причин, ни от кого не зависящих, он не смог снимать свой сценарий. На тот момент невозможно было реализовать его сложную масштабную историю. Продюсеры предлагали за определенную сумму денег снять кино, в котором будет ядерный взрыв. Я написал сценарий без слов, это была моя идея, с Павлом Чухраем мы объяснились, он был не против. Называю это стечением обстоятельств - мое желание совпало с возможностями продюсеров, причем, можно было сэкономить, и все стали счастливы. При этом осуществилась моя мечта - снять кино без слов, мои любимые короткометражки – «Иллюзионист», «Стрелочник» и другие, когда кино рассказывается с помощью изображения, именно так и сделаны. Как режиссеру мне было интересно снимать «Испытание». На территории женщин ты штучный талант Когда меня спрашивают, как себя чувствую, когда после работы с большими продюсерами вдруг снимаю проект «Инсайт» с Екатериной Филипповой или – «Спитак» с Еленой Гликман, отвечаю «очень комфортно». Все-таки дело мужчин-продюсеров – это блокбастеры, а камерное кино – территория женщин. Когда работаешь с большими продюсерами, у которых много параллельных проектов, чувствуешь себя одним из многих, а в ситуации с Катей и Леной я был единственным. Елена Гликман, кроме всего прочего, много работает с молодыми режиссерами, с дебютантами, а это дает уникальный опыт, люди ищут свой почерк, нащупывают общность взглядов. Большие продюсеры, как правило, существуют в матрице, им все ясно, а с Катей и Леной мы были в живом процессе, в любой момент могли созвониться, обсудить ситуацию, поругаться и помириться, при этом ты чувствовал себя штучным талантом. Троцкий для меня – абсолютное зло Сериал «Троцкий» считаю на 100 процентов продюсерским проектом, я включился в процесс, когда часть фильма была снята. В мои задачи входило придумать изображение, поработать с актерами, оживить действие. Мне был интересен Хабенский в роли Троцкого, но кто такой Троцкий я понял только по окончании съемок. История, конечно, специфическая, не документальный фильм, не кино из серии ЖЗЛ, а отражение взгляда на Троцкого как на популярного арт-героя. Мало кто знает, что революция свершилась в день его рождения, она должна была произойти на два дня позже, именно он поджег этот фитиль и аккуратно передал Ленину. Троцкий для меня – абсолютное зло, достаточно того факта, как он поступил с собственным сыном, но при этом спас всех философов, посадив их на философский пароход. Вывез философскую школу во Францию. Троцкий считал, что революция - его детище. … Все знают, как его убили, я сделал так, что это не случайность, он заставил этого человека себя убить. Он даже в последний момент рулил своей судьбой - в этом было мое решение. А убийца отсидел 20 лет, приехал в Москву, получил звание Героя Советского Союза, 4-хкомнатную квартиру, прожил благополучную жизнь. Загадку с ледорубом, как он появился в доме Троцкого, говорят, это был музейный экспонат, я не разгадал, как и не все успел понять в его похождениях с художницами… Но тему Троцкого я для себя закрыл.