Горькое наше «Дно» по-французски

Внеконкурсная программа Биеннале театрального искусства, проходящего в Москве, завершилась спектаклем культового нидерландского режиссера Эрика Лакаскада пьесы Горького «На дне». На французском языке (спектакль шел с русским субтитрами) в 1901 году, когда была написана пьеса могли разговаривать все обитатели ночлежки. Среди героев пьесы нет крестьян, которые не учились бы в школе. Единственный пролетарий - слесарь Клещ, и тот был обучен грамоте и ремесленному мастерству. Возможно, кому-то из них после Октябрьской революции удалось эмигрировать и оказаться в том же Париже? Такие мысли невольно возникали потому, что герои - живые, настоящие, с перспективой, как, впрочем, каждый человек на земле. Со школьной скамьи мы знаем их имена: Сатин, Барон, Актер, Пепел, Клещ, Василиса, Наташа, Настя, употребляем их фразы, иногда серьезно - иногда иронично (одна сатинская «человек - это звучит гордо» как призрак коммунизма бродит уже более 100 лет), но все же относимся к ним как к дореволюционным персонажам, которые остались в истории. Эрик Лакаскад и его театральная компания «Le Ballatum Théâtre» показали, что обитатели горьковского «дна», увы, среди нас. Независимо от страны и ее уровня жизни. Это еще хорошо, что в царской России были ночлежки для неимущих людей, с чистым бельем и теплом. Спектакль «На дне» начинается с уборки помещения в ночлежке. Все по Горькому - без авторских внедрений и фантазий. Но нидерландский режиссер поставил спектакль так, что иначе видишь российскую действительность с ее болевыми точками и вечными вопросами. В первой сцене - мужчины философствуют, много говорят, жалуются на жизнь, вспоминают науку «макробиологию», но при этом никто не хочет убрать за собой. Это при том, что рядом с ними кашляет кровью умирающая Анна. Умники находят эпитеты, чтобы упрекнуть в жестокости и равнодушии мужа Анны - Клеща, но при этом только говорят. Шекспира цитируют «Слова, слова». Ерничают. В результате подметает юродивая Настя. Постановка нидерландского режиссера, говоря современным языком, довольно гендерная. В ней четкое разделение обитателей ночлежки по половому признаку с женской доминантой. Именно от женской половины исходит действие, тогда как мужчины - исполнители. Жена владельца ночлежки Василиса - следит за порядком, бьет свою сестру Наташу, подговаривает любовника Пепла убить ее ненавистного мужа и она же фактически организатор бунта - «бессмысленного и кровавого» (в результате которого убивают владельца ночлежки). Как тонко, психологично актеры устраивают бунт и убивают якобы за справедливость, защищая избитую и ошпаренную кипятком Наташу! Зарубежный театр показывает, что русский человек будет терпеть до тех пор, пока не найдется ловкий провокатор, который использует лучшие качества нашего народа - доброту, жертвенность, чувство локтя, солидарности, преследуя свои цели. В спектакле аккуратно и при этом верно затрагивается метафизический аспект пьесы Горького «На дне», включая темы православия, непротивления злу. Странник Лука в спектакле больше напоминает посланника неба, чем антипода бывшего телеграфиста, материалиста и циника Сатина. Лука приходит в ночлежку, чтобы проводить в последний путь несчастную русскую женщину Анну, которая должна попасть на небеса, потому что страданиями и лишениями заслужила там место, и подвести к последней черты Артиста, которому за его пороки (алкоголизм и играманию) и самоубийство уготована другая участь. К сожалению, спустя сто лет алкоголики (а Горький в своей пьесе показывает, что алкоголизм - болезнь, и ею страдает Артист в отличие от обычных пьяниц - Сатина, Бубнова, Насти) по какой-то причине практически неизлечим. Будто бы нет надобности лечить алкоголиков - хватает и других забот, и якобы более серьезных болезней. По сути в ночлежке за короткое время умирают два человека - Анна от туберкулеза и Артист от алкоголизма. Никому не приходит в голову позвать врачей, принести лекарства...У обитателей ночлежки есть еда, есть водка, какие-то деньги и куча свободного времени, но никто не идет в больницу. Медицина в царской России была дорогая, да, и сейчас она недешевая. О медицине вспоминаешь, когда смотришь спектакль. Когда читаешь пьесу «На дне» почему-то думаешь о гнете человека над человеком. Хочется встать и сказать: «Прекратите этот балаган, который вы устроили в ночлежке, эту бесполезную болтовню, - спасите умирающую Анну и погибающего Артиста». Постановка вызывает живую реакцию у публики. Не всегда успеваешь смотреть на монитор с русскими театрами, потому что всем сердцем переживаешь за героев. Да текст и не нужен - помним его со школы. Спектакль не оставляет безучастным зрителя еще потому, что французская манера игры очень живая, эмоциональная, виртуозная. Французы есть французы, и они придают русским персонажам шарм, артистизм и легкость. С одной стороны, спектакль построен просто и традиционно - артисты разыгрывают сцены в ночлежке: утренние, дневные, ночные...но за простотой скрываются другие пласты. Режиссер показывает даже не два уровня мира Горького - палачей и жертв, преступников и честных людей, но и уровень неба, ада и чистилища. Большая победа Биеннале Театрального искусства, что он привез такой спектакль «На дне», между прочим, очень дорогой в Москву.