Александр Федоров: «Во мне проснулся отцовский инстинкт»
Александр Федоров - режиссер, актер, шоумен. Зрители знают его спектакли «Дикарь», «Боинг - Боинг», «Таланты и поклонники». Недавно состоялась премьера спектакля «Лодочник» по пьесе Анны Яблонской. Где искать вдохновение, надо ли готовить зрителя, и почему в споре важны аргументы - об этом и многом другом с Александром Федоровым побеседовал журналист «АиФ в Оренбуржье» Анна Мурзина. Спектакль - бесконечный процесс - Ты уже побывал и актером и режиссером. Что сложнее - выполнять задачи режиссера или самому ставить задачи актерам? - Я изначально не ставил себе задачу работать и там, и там. После первого дипломного спектакля «Блэз» я стал перестраивать себя. Это непросто было. В зале идут репетиции, а я в них не участвую. Я слетел с большой роли в «Бесталанной», меня назначили, а я уехал на сессию. И все, лишился роли. Все-таки профессия актера - тщеславная, я понимал, что мимо меня проходит нечто важное. Но постепенно появилось другое чувство. Особенно после спектакля «Лейтенант с острова Инишмор». Не поверите, после премьеры некоторые удалили меня из друзей в соцсетях! И в то же время стали звать на многочисленные программы, интервью, но не для того, чтобы задавать мне вопросы, а чтобы высказать свое мнение о том, как не удался этот спектакль. И я почувствовал, как во мне просыпается отцовский инстинкт. Я стал защищать свое детище. Был бы я актером и мне сказали, что у меня нет таланта, я не дотянул роль или еще что-то подобное, я б, наверное, расстроился, замкнулся и переживал. А тут появилось чувство другое, новое, я стал защищать спектакль из-за своих артистов, потому что постановка им нравилась, за театр, потому что мне доверили этот спектакль. Я не отказывался ни от одного интервью, я был готов ответить на все вопросы, на все обвинения, которые лились в мой адрес. А меня обвиняли и в пропаганде насилия, жестокости, еще Бог знает в чем. И потом, как считают зрители и критика? Если спектакль получился - это заслуга актеров. А если провалился - виноват режиссер. А я испытываю такой кайф, когда вижу, что у актеров все получается, что мы понимаем друг друга на каком-то ментальном уровне. - Но ведь режиссер обязан ставить задачу? И как долго вы с актерами шлифуете роли? Бывало ли, что ты, так и не добившись того, что хотел, говорил себе - остановись, лучше просто не получится. - Роль, спектакль, репетиции - это бесконечный процесс. Мне повезло, я попал в лабораторию ко Льву Додину, художественному руководителю Санкт-Петербургского академического Малого драматического театра. Они репетируют сейчас «Братьев Карамазовых» - внимание, - третий год! Конечно, классные условия, когда ты можешь создавать такое полотно в течение трех лет. Для такого театр, как наш, да и любого другого провинциального, это, конечно, невозможно. Они замораживают репетиции на какое-то время, потом продолжают опять. Режиссер пытается найти какое-то новое звучание. Актеры в его спектакле говорят на сцене очень тихо, как обычные люди в обычной жизни. Привычного действия на сцене вроде и нет. Кто-то начинает засыпать, кто-то - раздражаться. Но тот, кто начинает слушать - проникается происходящим! Поэтому я не знаю точно - кому труднее - актеру понять режиссера, или режиссеру объяснить задачу. Мы разговариваем на птичьем языке! Ну как объяснить актеру, КАК играть Смерть? Образ создается постепенно, углубляясь, что-то на уровне интуиции рождается. Тут помогают книги, лекции, опыт признанных мастеров. Идет взаимный обмен энергиями. Конечно, многое не получается. Говорят же, когда режиссер задумывает какую-то постановку, реализуется всего 30 процентов. И это уже хорошо. Говорить с мастером - В «Лодочнике» можешь сказать, сколько у вас процентов реализовано от того, что задумывалось? - «Лодочник» еще трансформируется. Но изначально в оформлении я хотел немного другого и большего. Другой проектор - новый, мощный, чтобы картинка была сочная. К визуальным эффектам хотел привлечь местного мастера, который делает 3D графику. Должна была быть фантасмагория, заполняющая черным пространство. Но это было нереально реализовать в имеющихся условиях. И даже о том, что, в конце концов, все-таки мы сделали, на первых этапах говорили, что это невозможно! По ходу доделывали, переделывали, дожимали, отпускали. Так что я рад тому, что сейчас зритель видит на сцене. - По поводу лаборатории Льва Додина. Как ты попал к нему? Это платно? Что дает? - Можно написать заявление, где указываешь все о себе - что закончил, где учился, и отправляешь анкету в Союз театральных деятелей. Либо комиссия отбирает, либо сам режиссер рассматривает заявки и берет того, кого посчитает нужным. Творческие лаборатории есть у Кирилла Серебренникова, художественного руководителя московского театра «Гоголь-центр», Юрия Бутусова - главного режиссера и художественного руководителя Санкт-Петербургского академического театра имени Ленсовета, Льва Додина, художественного руководителя Санкт-Петербургского академического Малого драматического театра. Я очень хотел попасть ко Льву Абрамовичу, я много читал о нем, его работах, постановках, знал всех артистов его театра. И мне повезло. Ежегодно, в течение пяти лет у нас была возможность приезжать в Санкт-Петербург и ходить на репетиции, любые спектакли театра, напитываться этой средой и самое главное - общаться с мастером, вживую видеть игру актеров, которых ты боготворишь. Беседовать с режиссером том, что тебя беспокоит в твоей работе, искать с ним ответа на любые вопросы - как работать с артистами, где искать сценическое решение, словом что-то такое, что поможет по-другому взглянуть на привычные вопросы, перезагрузиться и начать работать с новыми силами. - Саш, есть мнение - ну, вроде как можно тридцать лет играть одни и те же роли? Как в театре Додина, например, спектакль «Братья и сестры» шел три десятка лет. - А разве работа педагога, например, не такая же? Из года в год преподавать одни и те же темы? А слесаря, который точит одни и те же детали с начала и до пенсии? Да любая профессия - это повторение из года в год, разве не так? «Юнона и Авось» - тоже спектакль-долгожитель. Я видел его вживую и мог бы еще много раз посмотреть с таким же желанием и волнением, как в первый раз. Спектакль «Бесы» у Додина длится целый день, начинается в 12 дня и заканчивается в десять вечера. Три антракта по одному часу. И зрителей - полный зал, и никто никуда не торопится. Театр как отражение жизни - Перед премьерой «Лодочника» ты делал перфоманс: ужин при свечах, с чтениями, выступлениями актеров, общением. Для чего это было задумано? - Я знаю, что в некоторых театрах профессоры, искусствоведы проводят лекции о театре, о спектаклях, о современной драматургии. То есть зрителя немного готовят к тому, что будет происходить на сцене, к восприятию того, что они будут смотреть. Если Чехова Станиславский поставил в начале 20 века ТАК, то это не значит, что спустя сто лет эти спектакли и игра актеров не имеют права меняться. Чехов актуален всегда, просто по-разному в разное время. Вместе со временем меняется и театр, и к этим переменам зрителя надо готовить. Я тоже хотел, чтобы тот зритель, который придет на «Лодочника», был подготовлен к спектаклю, для этого и организовал такой вечер. Мы прочитали миф об «Орфее и Эвридике», поговорили о том, как его воспринимать. Ведь невозможно на самом деле спуститься в ад, чтобы спасти любовь. И спектакль тоже не стоит воспринимать буквально. Тех, кто будет копать глубже, ждет бонус! Уже женщина с ведром, собирающая камушки для Сизифыча, будет восприниматься по-другому, и вы расслышите стихи, которые читает нобелевский лауреат, и поймете, почему йог сначала отказывался, а потом все-таки приходит на помощь главному герою. Да и в самом мифе, помните, Орфей не выдерживает, оглядывается и потому теряет Эвридику. Вроде трагедия. Я перечитал много литературы. И есть мнение, что Эвридика - как звезда волхвов: появляется на пути человека, чтобы указать путь. И тогда выходит, что ее исчезновение - вовсе не трагедия, а помощь! - Что бы ты пожелал оренбургскому зрителю? - Я хочу, даже скорее желаю, чтобы зритель понимал, на какой спектакль он идет. Был случай, когда человек решил, что «Лейтенант с острова Инишмор» - это спектакль о Великой Отечественной войне и был искренне возмущен, что это совсем не так. Или ты хочешь увидеть фильм «Горько», а пришел на «Древо жизни». И злишься, что видишь совсем не то, что хотел. Но ведь театр в этом не виноват! У жанра есть законы и хорошо бы о них знать. Часто зритель идет не на спектакль, и уж тем более не на режиссера, а на актеров. И иногда его ожидания обманываются. Можно заранее прочитать пьесу, составить о ней собственное мнение и решить - хочешь ты видеть ее на сцене или уже нет. Я слышал, как после «Ричарда III» люди говорили: «Я так и не понял, кто кому сват, брат». Но ведь и это не проблема театра, что человек не читал Шекспира! Если тебе не понравился спектакль, хорошо бы уметь объяснить почему. Например, ты говоришь: «Это не зебра, потому что у нее нет полос, она рыжего цвета и живет она в Антарктиде». Это доказывает, что перед вами - не зебра. Я не приемлю, когда навязывают свою точку зрения. «Это не Поэт», - говорят мне. А из аргументов - «Поэт таким не бывает». Я за обсуждение, за аргументацию, за индивидуальный взгляд. Потому что театр - это отражение жизни, а жизнь так многогранна!
