Проповедь Юрского звучала интеллигентно и тонко

Когда говорят, что вместе с кем-то, кто покинул сей мир, уходит целая эпоха – это не просто дежурный оборот речи, хотя бывает и так. Есть фигуры, воплотившие в себе характерные черты времени и потому их уход заставляет вспомнить о том, какими были и понять куда более отчетливо, какими мы стали. Сейчас во всех новостях о смерти Сергея Юрского можно ознакомиться с фильмографией – списком фильмов, запомнившихся советскому зрителю и его ролями в них. Это и впрямь неплохое кино, а сам актер, конечно же, принадлежит к плеяде блистательных артистов той минувшей эпохи. Но мне вспоминаются иные моменты. Для меня открытием стала его удивительная манера при исполнении стихов Пушкина и Пастернака. Она была неожиданно резкой, обрывистой, с неожиданными затуханиями и резкими всплесками, с бездной иронии, но не отстраняющей чтеца от сути произносимого, а дающего этой сути какой-то новый план существования. Тем более, что ирония в его исполнительской стилистике сочеталась с абсолютным уважением к хрустальной прозрачности и глубине оригинального текста. Для меня, изучавшего творчество Пушкина, оказалось очень важным обрести с помощью Юрского какую-то другую смысловую грань стихов великого поэта. Да и Пастернак, казавшийся мне всегда излишне холодным и сделанным, в его исполнении приблизился и оказался куда человечнее, чем мне представлялось. И, конечно, ирония – это ключ творческого почерка актера. Недаром многие считают, что его Остап Бендер получился более точным, чем у Андрея Миронова, который, несмотря на всю искрометность его юмора, все-таки более тяготел к камерности и потому роль безжалостного и циничного мошенника и плута у него вышла не столь убедительной. Но что касается уходящей эпохи, то здесь надо поговорить о том, как изменился общественный статус актерской гильдии после развала СССР. В советские времена актеры, как ни странно, стали признанными законодателями интеллектуальной моды. Это можно объяснить. Они всегда были чуть свободней в высказываниях, нежели советские и партийные чиновники. По естественным причинам, творческие люди – не только из мира кино и театра – могли высказываться о реалиях советской жизни куда более критично, чем представители номенклатуры. Последним было доверено демонстрировать непоколебимую веру в коммунистический концепт, тогда как актерский, писательский и прочие цеха могли подтрунивать, бичевать язвы, находить узкие места. Единственное, они не должны были подвергать сомнению целостность и органичность наличной системы вещей, но проходиться по отдельным ее недостаткам им было разрешено. Именно поэтому передача «Кинопанорама», в которой шел разговор не столько о кино, сколько о смешных сторонах советской реальности, была одной из самых популярных у советского зрителя. А лицедеи с их неизлечимым фрондерством именно благодаря этому своему свойству пользовались всемерной любовью и уважением. Попав в эту колею всеобщего обожания, актерская братия не заметила, что времена кардинально переменились. В 90-е годы кино и театр стали площадками, на которых буйствовала либеральная мысль. Правда здесь она присутствовала в облегченном варианте, поскольку все-таки привычка считать артистов незаурядными мыслителями могла сформироваться только в очень скудные на серьезную мыслительную работу советские времена. Как и после революции творческая богема с восторгом приняла реформы и стала их главным рекламным агентом. Вот на этом перектрестке пути общества и актерской гильдии кардинально разошлись. Народ, проклинавший реформаторов, стал как-то странно и недобро вглядываться в добровольных глашатаев и защитников гибельных преобразований. В этот момент ему стало ясно, что люди, которых он когда-то считал обладателями истины, таковыми вовсе не являются. Просто они по призванию и профессиональным наклонностям – это фронда, с древних времен и по сегодняшний день. Юрский, конечно, не претендовал на лавры Лии Ахеджаковой. Его либеральная проповедь звучала тоньше и интеллигентней. Но смысл был абсолютно такой же. Он встал на защиту Украины, обинив Россию в неподобающем отношении к соседу. Позволю себе привести одну цитату. Вот как актер в 2014 году описывал российскую манеру в отношениях с Украиной: «Это чудовищная невежливость, это чудовищное нарушение не только правил приличия, но и того, что создает некоторый баланс в мире. Можно помогать, можно вести переговоры, можно сострадать, не соглашаться, спорить, но нельзя в такой тональности кричать на всю нашу гигантскую страну, в которой подобное находит отклик. Это какое-то неожиданное и ужасное проявление национального бескультурья». «Национальное бескультурье» – правда, это очень знакомо? Наши либералы не устают повторять, что русский народ привык подчиняться сильной руке, что он невежественен и дик, что высокая европейская культуры обошла его самой дальней дорогой. Юрский не признал Крым российским, заявив, что жители Греции с тем же основанием, что и русские могут предъявлять свои права на полуостров. И вот этот прекрасный артист умер, а вместе с ним уже почти совсем закончилась прекрасная эпоха, когда мы жадно ловили каждое слово этих людей, ошибочно полагая, что ими правит безукоризненная совесть и высокий ум. Но это развеянное заблуждение вовсе не привело к деградации актерского мастерства. Пушкин в исполнении Юрского, если вы включите запись, будет звучать все так же удивительно и свежо. Просто политику и вопросы, связанные с производством общественного блага, мы артистам болше не доверяем. А им по большому счету этого и не нужно.