Андрей Козлов: "Если спектакль интересен, принимаешь и новации, и классику"

Андрей Козлов – актёр областного театра кукол, заслуженный артист России. В его трудовой книжке – одна запись, сделанная в сентябре 1979 года, не считая армейской службы. В «Царе» – на корточках А. Юхтанов: Андрей, перед интервью я ходил на вашего «Федота-стрельца...». Прямо скажем, новаторская пьеса. А. Козлов: Были сомнения, примет ли зритель наш вариант. Постановщик Виктор Никоненко и режиссёр Владимир Бирюков, два лауреата «Золотой маски», взялись за это, когда уже были и фильмы, и спектакли, и видеозаписи, где Леонид Филатов замечательно сам читает свой текст. Наш ТЮЗ, будущий «Небольшой театр», ставил свою пьесу. Но всё получилось. Кстати, меня обычно спрашивают: «Как ты там находишься, в этой кукле, в этом Царе?» – Действительно, Царь-то – коротышка. Внутри него можно находиться разве что сидя на корточках... – Так и есть. Физически это достаточно сложно. Передвигаться приходится гуськом. Кто попробовал, более 3-5 минут не выдерживал. – Но в один из ключевых моментов действия кукла вдруг перевоплощается в человека, ты выходишь из неё и уже сам играешь Царя. Комбинация «кукольной» и собственной игры, как я понимаю, – это фишка современного театра кукол. Давно она возникла? – Давно. Есть классическая школа, например Сергея Образцова, когда кукла на первом месте, а актёр за ширмой. Примеры игры «в полный рост» тогда были единичны, но потом прижились. – Сам-то ты для себя все новшества принимаешь? – Если режиссёру удалось актёра заинтересовать, если тебя это тронуло, появился задор, интерес к кукле, спектаклю – принимаешь всё: и новации, и классику. – А если с чем-то не согласен? – Творческий спор – это нормально. Есть своё видение? Режиссёр говорит: «Докажи!» Можно доказать словом, движением. Бывало, когда мне удавалось в чём-то убедить режиссёра, а бывало, что режиссёру – меня. Но когда я выхожу на сцену, я стараюсь работать без оглядки на «нравится – не нравится». Зритель же не виноват, что я с чем-то не согласен. Актёр – живой, и кукла – живая – Импровизации в театре кукол невозможны? – Незабвенный режиссёр Владимир Архипович Никитин когда-то ставил в нашем театре «Божественную комедию», а году этак в 1985-м приехал её восстанавливать. На каждой кукле – три человека. Один актёр держал голову и туловище Адама, второй актёр – руки, третий – ноги. Герой сказал что-то, и партнёры должны настолько почувствовать характер сказанного, чтобы руки и ноги персонажа вошли в заданный голосом темпоритм. Если герой громко закричал, то и в руках должна появиться какая-то дрожь... – Триединый организм? – Да. Но мне запомнился один разговор Никитина с ведущим актёром театра Вячеславом Новицким. «Слава, вот на бугорке, когда ты к Еве подходишь, сколько шагов делаешь?» Он отвечает: «Три или четыре». Тот: «Всё-таки три? Или четыре?» Оказывается, на репетиции Новицкий делал (куклой, конечно) четыре шага, а в спектакле могло получиться три. Спектакль не шаблон. Сегодня Адам оказался чуть более решительным, а завтра – чуть более робким. Актёр – живой. И кукла –живая. И вместе с тем даже такой нюанс, как два или три шага сегодня сделать, три актёра, работающие Адама, должны согласовать между собой. – Любимые спектакли и роли. Что бы ты назвал прежде всего? – Ещё до моей армейской службы был такой спектакль «Чинчирака», поставленный Михаилом Шумилиным. Был персонаж Шакал, и это был живой план. Я тут смог проявить себя. Это радовало и давало импульс к поиску. Был спектакль «Крылья Дюймовочки». У меня был Лягушонок, которого мамаша пыталась женить. Он советует Дюймовочке скорее «бежать из этого болота». И это было интересно. Комар в «Мухе-Цокотухе» – потрясающая роль. И был период работы с Людмилой Михайловной Гавриловой с большими, главными ролями: царевичей, королевичей, принцев. Был спектакль «По щучьему веленью», который я очень любил. Там у меня было шесть ролей, спектакль шёл на ура. Из последних – спектакль «Волшебный колодец», соавтором которого мне удалось стать вместе с режиссёром-постановщиком Алексеем Уставщиковым. Он поставлен по сказам Авраамия Новопольцева, симбирского сказочника. С ним попали в Сербию на фестиваль в Суботице. Мне интересно всё, что Бирюковым поставлено, потому что у него всё неожиданно, непредсказуемо. Это и «Зачарованный вепрь», и «Вакула, чёрт, черевички», и «Про Федота-стрельца...», и последняя работа «Волк, коза и козлята». Она, кстати, принимается зрителями неоднозначно. – Почему? – Есть отзывы на сайте театра примерно такого характера: «Что это за любовь между козой и волком? Как у них могут быть дети-козлята, что вы себе позволяете?» Но ведь там о другом! Волк должен быть злым, а этот родился добрым. Даже дружил с цыплёнком в детстве. Но его настолько третировали тем, что он якобы злой, что он решил для себя: «Сейчас пойду и съем козлят!» Но, опять же, пришёл, а зла причинить не может. А когда он встречает Козу в лесу (потрясающую!), влюбился в красоту её. Красота спасёт мир! – Увы, когда художник хочет воспитывать зрителя, бывает, что он доходит до известных перформансов и инсталляций. Что именно нужно воспитывать в зрителе, на твой взгляд? – Вкус! Воспитывать нужно вкус. – Приходят ли в театр молодые актёры? – Молодёжь – потрясающая, ребята очень талантливые. Александра Филиппова, Наталья Ляхова, Иван Луценко – пишет музыку, генерирует идеи. Пришла пара Юля Гореванова и Ваня Альгин. Виден огонь в их глазах. – Взрослые пьесы популярны? – Наш театр – для семейного зрителя. Сейчас, слава Богу, мы работаем над спектаклями для взрослых. Взрослый зритель идёт на них. Разница с детьми колоссальная. Дети реагируют живо и непосредственно. Кто-то упал – хохочут и не сдерживают себя. А вот взрослые стесняются что ли. Нет того раскрепощения. А ведь актёры ждут аплодисментов, смеха, оценки от зрителей. А с другой стороны, наш зритель – один из самых благодарных. Просто хочется сказать: не стесняйтесь проявлять свои чувства!