«Семнадцать мгновений весны»: как разведчик Штирлиц способствовал появлению неонацистов в Советском Союзе

Вышедший 11 августа 1973 года телесериал «Семнадцать мгновений весны» быстро обрёл всенародную любовь. Повторный показ прошёл всего через 3 месяца и телевидение неоднократно показывало сериал в течение 70-х – 80-х годов. Все 12 серий, снятых Татьяной Лиозновой по сценарию Юлиана Семёнова смотрелись на одном дыхании. Но была у популярности и тёмная сторона. Нацизм с человеческим лицом Едва ли не впервые со времён Великой отечественной войны гитлеровские нацисты были показаны не как тупые злобные твари, а умный, хитрый противник, обладающий собственной правотой. На главные роли были приглашены обаятельные актёры – Леонид Броневой, Олег Табаков, Василий Лановой, Вячеслав Тихонов. Есть легенда, что Табаков, игравший в сериале бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга, получил благодарственное письмо от его потомков за изображение «дядюшки Вальтера». Сам Табаков любил с удовольствием рассказывать об этом. Историки отмечают, что в реальности Шелленберг не был так подтянут и обаятелен – форма на нём висела мешком. Никаких особых зверств гитлеровцев на экране не было, кроме эпизодов с держанием младенца радистки Кэт перед открытым окном или окровавленного человека, которого волокли гестаповцы в момент встречи Штирлица с пастором Шлагом в тюрьме, куда первый приехал забирать второго. Эффект усиливала стильная чёрная форма, которую в реальности не носили уже с 1939 года, отмечает историк Константин Залесский. Но фильм был чёрно-белым, и форма серого цвета смотрелась бы невыигрышно. Вячеслав Тихонов сделал так, что зритель сочувствовал, как минимум, человеку в нацистской форме, хотя бы и нашему разведчику. То, что Штирлиц – советский чекист, оставалось на втором плане сознания, а эмоции были первичны. Гламуризация нацизма Стремясь показать, как тяжело было воевать с достойным, умным противником, Лиознова добилась эффекта, на который явно не рассчитывала: нацисты вошли в моду в позднем СССР. В дворовых играх по-прежнему быть «за немцев» было непопулярно, но в школах и высших учебных заведениях стали возникать, как сейчас бы сформулировали, ролевики, «отыгрывающие» нацистов. Советские пионеры и комсомольцы не видели ничего зазорного в том, чтобы состоять в своего рода тайных кружках, иметь «аусвайсы» со свастикой, приветствовать друг друга, щелкая каблуками или даже аккуратно зигуя. При этом сам Адольф Гитлер не вызывал симпатии, разве что «Майн Кампф» ходила по рукам, подобно любому другому запретному самиздату. В самом лёгком случае, советские студенты и школьники начинали следить за внешним видом, с шиком носить школьную форму или костюмы, подчиняться дисциплине и романтизировать нацистскую Германию. Константин Залесский считает, что «Семнадцать мгновений весны» способствовали гламуризации нацизма, сделав его привлекательным. Впрочем, некоторые советские граждане не остановились на внешних проявления немецкого «орднунга» или изучении песен Третьего рейха. Они стали изучать теорию и практику нацизма, видя в нём боле совершенную идеологию и систему, чем тогдашняя советская. Наиболее интеллектуальные неонацисты в СССР ушли в эзотерику ( Аненербе, общество Туле, теория Вечного льда) или геополитику. Те, кто попроще, организовывали тайные неонацистские общества с железной дисциплиной, занятиями спортом и теми или иными видами «борьбы» с существующим режимом, как в настоящем, так и будущем. Вряд ли можно высчитать, сколько людей в ряды общества «Память» или Русского народного единства» (РНЕ) привёл телесериал «Семнадцать мгновений весны», но что он стал импульсом, первоначальным толчком, легализовавшим нацизм в массовом сознании – несомненно.