Недописанные партитуры режиссера Андрейса Жагарса

И хотя после рождения сына его семья вскоре вернулась на балтийскую землю, мелодии русской природы и духовного просветления до последней березки оставались для одаренного латвийского актера, театрального режиссера и даже - увлеченного ресторатора, надежным камертоном жизненной философии. Андрей Жагарс родился в России. Поэтому, судя по всему, вместо привычного латышского имени Андрис ребенка и окрестили на русский манер - Андрейсом. А годом позже Жагарсы вернулись из ссылки в латвийский городок Цесис. Здесь же, в Латвии, но на четверть века позже маэстро Раймонда Паулса, который, кстати, очень высоко ценил режиссерский дар будущего директора национальной оперы, Жагарс и получил диплом об окончании Латвийской консерватории, правда, его актерского отделения. Интеллект, как и во всем - интеллект. Дар перевоплощения и творческого мастерства проявился у Андрейса еще в семидесятые годы минувшего века. Режиссура - от характера. "На сцене и на съемочной площадке всегда смотрел на себя и партнеров немного со стороны и придумывал собственные версии - что делать и что играть", - пояснял Жагарс свое пристрастие к постановочному творчеству. До сих пор памятны и кадры с его участием в фильмах "Долгая дорога в дюнах", "Каменистый путь", "Жизнь Клима Самгина", "Следопыт", "Удачи вам, господа", "Похищение чародея". Семнадцать не самых легких лет достались Жагарсу и на посту директора национальной оперы. "Латвия стала независимой, жизнь менялась, а наша опера, родившаяся на перекрестке двух великих музыкальных культур - немецкой и русской - не развивалась. Она жила не театральными, а музыкальными стандартами качества", - признавался в те годы режиссер. Но за почти два десятилетия руководства театром он сделал оперу, по признанию мировых имен, брендом Латвии, вырастил певцов, востребованных в мире, создал фестиваль, провел ряд успешных гастролей, в том числе и на исторической сцене Большого театра. А еще совсем не так давно в рижской афише появились четыре оперы вагнеровского "Кольца нибелунга". Вагнер для Жагарса был, по его словам, "редким соединением философа и романтика", который говорит главное, заявляет яркие образы, накаленные страсти, дает точную кульминацию и предопределяет катарсис. Нечто подобное, но уже в реальной биографии, успел прожить в этой краткой земной атмосфере и сам талантливый латвийский самородок.